— Что скажете, если мы привяжем здесь плот и заглянем в этот проход? — предложил Роджер. — Фляги, в любом случае, практически пусты. Нам нужно пополнить запас пресной воды.

Я хорошо помню, что никаких амфибий не было видно, когда мы пришвартовали плот к полузатопленному древесному стволу у берега. Тем не менее, мы взяли с собой наше снаряжение, вплоть до камеры и двух налобных фонарей, так как не хотели рисковать тем, что оно будет уничтожено или унесено хитрыми созданиями.

Пещера, поманившая нас, оказалась сплошным разочарованием. Через четверть мили густой темноты она быстро уменьшилась до узкой щели, куда мы не смогли протиснуться. Но родниковая вода текла здесь в изобилии, и мы даже попали под миниатюрный ливень, прежде чем вернулись в сумерки пещерного мира и внутреннего моря.

Выбравшись из чащи как раз над тем местом, где мы пришвартовали «Бродягу», мы с удивлением увидели, как с берега в море поспешно бросились амфибии. Их было около дюжины. Поспешив к плоту, мы обнаружили, что вернулись как раз вовремя: швартов был наполовину прогрызен. Задержись мы хоть на минуту, и наш драгоценный корабль уплыл бы в море, подгоняемый четырехпалыми руками и перепончатыми ногами.

Мы снова взобрались на борт, свернули парус и двинулись по мелководью против ветра, отталкиваясь шестами или гребя веслами в более глубоких местах. Мы уже собирались где-нибудь пришвартоваться и разбить лагерь на ночь, когда ветер внезапно задул судорожными порывами и через несколько секунд перешел в резкий бриз с юго-востока. Мы снова подняли парус и вышли в море, отклоняясь все дальше и дальше от берега, несмотря на все наши усилия держаться прямого курса. К шести часам мы увидели большую группу островов и, приблизившись к ним в поисках подходящего места для ночлега или отдыха, заметили какие-то странные образования, маячившие среди рогозов и саговых пальм, густо росших у самой кромки воды.

— Они похожи на муравейники, — заметил Роджер, когда мы свернули парус и стали грести к берегу.

Здесь мы нашли узкий рукав, полускрытый поникшими пальмовыми листьями, и поплыли по нему. К нашей радости, плот вскоре оказался в небольшой лагуне, шириной примерно в фарлонг и вдвое длиннее. Привязав наше судно к берегу и внимательно оглядев темные заросли, мы отправились на исследование того, что видели с моря.

Не далее чем в пятидесяти шагах от лагуны мы наткнулись на странного вида холмик высохшей грязи, поверхность которого, казалось, была разглажена водой. Осторожно обойдя его, мы заинтересовались еще больше, так как не обнаружили никаких признаков входа. Я уже собирался ударить по стене топором, когда Роджер обратил наше внимание на еще один такой же холмик в дюжине футов от первого, наполовину утонувший в колючей поросли неизвестных сорняков. За пять минут мы обнаружили дюжину других курганов различных размеров — от пяти футов в диаметре до гигантского сооружения, имевшего более двадцати футов в высоту и сорок футов в диаметре. Кладбищенское запустение джунглей усугубляло зловещую странность курганов. Мы не нашли вокруг ни одного живого червяка или улитки, а те немногочисленные следы, что попадались здесь и там, нельзя было назвать свежими.

— Похоже на «Покинутую деревню» Голдсмита[11], переписанную Эдгаром Алланом По, — шутливо заметил Роджер.

— Мне кажется, это скорее кладбище, — возразила Уилла. — Как вы считаете, что там внутри?

— Думаю, мы легко сможем это выяснить, — сказал я.

Поддавшись соблазну неразгаданной тайны, мы уже не могли сдержать свое любопытство. Что это — муравейники? Гробницы? Выбрав небольшой купол, мы атаковали его с киркой и топором. Твердые и толстые стены словно были выстроены гигантскими осами. Через несколько минут мы добрались до внутренней полости. В ту же секунду наружу вырвался зловонный газ, едва не задушив нас, прежде чем мы успели отступить.

— Пахнет сероводородом и еще чем-то, — сказал я, оправившись от приступа кашля. — В закрытом помещении этот газ быстро бы нас убил.

Однако на свежем воздухе газ быстро рассеялся, и мы осторожно принялись расширять отверстие в стене. Проделав дыру размером с треть площади купола, мы обнаружили, что насыпь служила всего лишь крышей большой ямы, наполовину заполненной морской водой. Я посветил туда фонарем и увидел низкий и частично затопленный туннель, который вел в сторону лагуны.

Опустив в яму свой альпеншток, я сумел коснуться дна и, поводя рукояткой из стороны в сторону, наткнулся на какое-то препятствие. Надеясь разгадать тайну курганов и убедившись, что газ уже выветрился и не мог представлять серьезной опасности, я спустился на выступ из глины и камней, устроенный прямо над водой. Через несколько минут, пошарив в воде, я вытащил череп амфибии. Я бросил находку Роджеру и Уилле, попросив их осмотреть череп. Вскоре выяснилось, что на дне ямы лежали и остальные кости скелета. Затем я прощупал рукояткой альпенштока боковой туннель и нашел второй скелет, лежащий головой к яме.

— Может быть, это кладбище амфибий? — спросила Уилла, когда я выбрался из ямы.

— Может быть, — ответил я. — Но если это так, то они, похоже, не очень тщательно клали тела в могилы. И зачем столько места для одного или двух тел? Да еще глинобитная полка вдоль стен… Мне кажется, это что-то вроде кровати. Я нашел остатки сгнивших листьев и морских водорослей, которые могли служить подстилкой или пищей.

— Вот что я вам скажу, — вмешался Роджер. — Эти курганы когда-то были жилищами амфибий.

— Когда-то? — возразила Уилла. — Но они вряд ли оставляли мертвых в своих домах.

— Конечно, нет, — поспешил ответить Роджер. — По какой-то причине они бросили свои жилища — например, из-за этого газа. Многие из них могли погибнуть, прежде чем они поняли, в чем дело. Спасшиеся больше не возвращались в этот город и были вынуждены бросить своих мертвецов. А скелет в туннеле может быть останками того, кто пытался добраться до тел после катастрофы.

Объяснение Роджера было не хуже любого другого. После того, как мы вскрыли другой купол и нашли еще три скелета — они лежали вместе в воде, как будто умерли обнявшись, — мы пришли к заключению, что смертоносные газы, образовавшиеся в тесных камерах и проходах, либо полностью уничтожили обитателей города, либо навсегда изгнали из него тех немногих, кто остался жив.

Можно было с достаточной уверенностью сказать, что полки вдоль стен служили ложами, на которых амфибии ночевали рядом со своей драгоценной морской водой, не страшась чудовищ неба, земли и моря. Похожие на ульи насыпи, похоже, служили для защиты от птеродактилей или же от сильных ветров и бурь, возможных в такой обширной полости, где возникали разнонаправленные воздушные потоки. По подводным туннелям или коридорам существа могли добраться до лагуны, не подвергая себя опасности, в то время как ни одно морское чудовище, достаточно крупное, чтобы на них охотиться, не смогло бы пробраться в их дома.

Мы решили, что меньшие курганы были частными жилищами, а большое центральное строение — чем-то наподобие зала собраний, где жители города могли совещаться в полной безопасности. Продолжая исследования, мы наткнулись на круглую площадь, которая была вымощена плотно утрамбованной глиной и только начинала зарастать сорняками. Вспомнив странный танец одного из людей-лягушек, мы догадались, что площадь служила своего рода театром под открытым небом или церемониальной ареной. Глина еще до высыхания была расчерчена глубокими кругами, и почва внутри нескольких таких площадок была истерта, как нам показалось, бесчисленными ногами, ступавшими по ней в течение длительного периода времени.

Зачарованные тайной покинутого города, мы уже направились к плоту, когда Уилла отстала, чтобы поправить ремень рюкзака. Ее пронзительный крик заставил нас резко обернуться. Она смотрела направо, в джунгли, с таким видом, словно узрела привидение. Мы с Роджером подбежали к ней, и гогочущий смех амфибий, пробирающихся сквозь кусты, заставил нас похолодеть от ужаса. Мы замерли, прислушиваясь. Несколько тел с шумом бросились в воду на западной стороне острова. Пока мы были поглощены исследованием курганов, существа, должно быть, вылезли из моря, откуда они следили за каждым нашим движением.

— Двое из них были так близко, будто собирались прикоснуться ко мне, — рассмеялась Уилла, отгоняя страх. — И их большие рты, казалось, ухмылялись, как будто они знали, как я испугаюсь, когда увижу их.

Хотя я ни с кем не поделился своими мыслями, у меня вдруг зародилось страшное подозрение. Неужели амфибии больше интересовались Уиллой, чем мной и Роджером? Пока мы гребли из лагуны в море в поисках менее опасного места для ночлега, я все еще вызывал в воображении ужасные и, как я надеялся, беспочвенные видения будущего.