— Думаю, что да, — улыбнулась девушка и рассказала пожилой даме о загадочном поручении Джеффа.

На следующее утро Пэтти заблаговременно появилась в фотостудии, адрес которой ей дала Розмари Уолтерс. На ней были черные обтягивающие брючки и скромный легкий джемпер желтого цвета. Волосы она заколола наверх с помощью гребня. Лицо не накрашено, так как не знала, что ей предстоит.

— Я — Джек Уэлби, фотограф, — представился ей стройный, среднего роста мужчина. Он был в джинсах и спортивной рубашке. На шее висел экспонометр, очки в роговой оправе сдвинуты на лоб. С первого же взгляда он производил впечатление уравновешенного человека.

Пэтти назвала свое имя и начала осматриваться в студии, которая ничем практически не отличалась от множества других, где ей доводилось работать. Повсюду стояли и висели лампы, и нужно было соблюдать осторожность, чтобы нечаянно не споткнуться о какой-нибудь кабель.

Небольшая сцена была посыпана тонким белым песком. За ней висел экран, на который проецировалась фотография: на заднем плане сверкающее море, высокие волны, увенчанные белоснежными гребешками пены, а впереди мерцающий в знойном мареве песчаный пляж.

— Что это такое? — спросила она фотографа, который в этот момент негромким голосом давал указания своей ассистентке Элизабет.

Джек пожал плечами и улыбнулся.

— Я надеялся, вы мне что-нибудь объясните, — сказал он. — Мистер Флаунт лишь попросил снять вас на этом фоне. Если бы я хотя бы знал, о какой группе товаров идет речь. Но он не дал мне ни малейшей зацепки. Мне это совсем не по душе.

Пэтти согласно кивнула.

— А где мой костюм? Может быть, он нам подскажет?

Ассистентка отвела ее в маленькую комнату при студии.

— Вот все, что прислал нам мистер Флаунт. — Элизабет показала Пэтти три купальника.

Все они были одной модели «танга» и отличались только цветом: белый, черный и ярко-красный.

— Мы должны решить, какой цвет лучше подходит для съемки, — объяснила ассистентка. — Мне кажется, красный. Примерьте его.

«Подлец, — подумала Пэтти. — Вот, значит, в чем причина такой секретности. Он точно знал, что подобное предложение я бы не приняла. Купальники!» Она схватила «танги» и швырнула их в угол. Потом встала и вернулась в студию.

— В чем дело? — спросил Джек Уэлби. — Почему вы не переоделись? Вам же еще нужно накраситься.

— Вовсе нет, — ответила Пэтти. Она пыталась сдерживаться, чтобы не разораться. — Я не буду ни накрашиваться, ни надевать для съемки эти купальники.

Фотограф и его ассистентка переглянулись. Их взгляды ясно говорили, что они считают ее очередной жеманницей, торгующейся из-за лишнего сантиметра юбки. Но девушке было наплевать на их мнение.

— Для меня съемка закончена, — заявила она и направилась к выходу. — Не знаю, какая здесь затевается игра, но я не собираюсь в ней участвовать. Всего хорошего. — Патриция захлопнула за собой дверь и пошла к машине.

Она уже было хотела свернуть на автостраду «восток — запад», чтобы ехать домой, но в последний момент передумала. «Лучше сразу со всем покончить, — решила девушка. — Если я не застану в бюро Джеффа, передам через секретаршу, чтобы он никогда у меня больше не показывался».

— Пэтти? Что вы здесь делаете? — удивленно спросила Розмари, когда та, вне себя от возмущения, ворвалась в бюро. — Я думала, вы сейчас на съемке.

— Никакой съемки не будет. Если Джефф полагает, что может меня использовать точно так же, как Бальден, он заблуждается. Я ему ясно и четко объяснила, что пляжная мода меня не интересует. — Патриция нервно металась по маленькой комнатке. — Он даже поддержал меня в этом. Сказал, что никогда не потребовал бы от меня этих унижений. И что же теперь? — Она остановилась перед Уолтерс, которая молча все выслушивала. — Передайте вашему боссу, чтобы он впредь оставил меня в покое. Я больше ничего не хочу о нем знать. И отныне с ним не знакома. Скажите ему это, Розмари. Нашей дружбе — конец.

— Не слишком ли скорый приговор? — спокойным тоном спросила секретарша. — По крайней мере, дайте Джеффу возможность все объяснить вам. Дело совсем иного свойства. К пляжной моде оно не имеет никакого отношения. Это я вам гарантирую.

— Разумеется, никакого отношения. Все это лишь плод моего воображения. Купальники лежали в костюмерной совершенно случайно. На самом деле речь, конечно, идет о чем-то другом. — Пэтти раздраженно мотнула головой. — Вы, очевидно, считаете, что можете делать с нами, моделями, все, что захотите. Но в какой-то момент чаша терпения переполняется. Со мной это произошло сегодня.

Розмари пыталась возразить, но Пэтти ее обрезала:

— Обойдемся без лишних слов. Ведь Джефф даже боится встретиться со мной. Загородился вами, а сам держится в тени.

Когда Пэтти хлопнула дверью, Розмари тяжело вздохнула. «Я же сразу сказала Джеффу, что он должен посвятить ее в суть дела, — подумала она. — В те времена, когда я еще работала моделью, мне бы это тоже не понравилось. Пусть теперь расхлебывает, что заварил».

— Что случилось, моя дорогая? — спросила Маргарет Лэндоу, когда Пэтти вернулась домой. — Ты выглядишь подавленной. Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Спасибо, Маргарет, это очень мило с твоей стороны, — ответила она. — Очередное разочарование, только и всего. В который уже раз я поддалась ложным надеждам. Ничего, переживу.

— Выпьешь со мной чашечку чая? Побеседуем. Это тебя немножко отвлечет и пойдет на пользу.

У Патриции не было никакого желания пить с хозяйкой чай, но не хотелось огорчать пожилую даму.

— Хорошо, — согласилась она.

Гостиная миссис Лэндоу была наполнена воспоминаниями о прежних днях. На стенах висели фотографии и старые киноплакаты, на которых крупными буквами обозначено ее имя. На снимках киноактриса позировала рядом со своими знаменитыми и менее известными коллегами.

Маргарет нечасто погружалась в прошлое. Поэтому Пэтти очень удивилась, когда она без всякой просьбы завела разговор о минувшем. Пэтти уже внутренне смирилась, что ей придется снова копаться в своих неприятностях, но даму они, похоже, совсем не интересовали.

— Слава — это палка о двух концах, — начала она, приготовив чай. — Я знаю, о чем говорю, потому что испытала это на себе.

Маргарет взяла в руки фотоальбом, лежащий на столике около дивана. Потертость кожаного переплета свидетельствовала о том, что в альбом частенько заглядывали. Актриса задумчиво перелистала его, задерживаясь на некоторых фотографиях, потом с улыбкой положила альбом на место.

Пэтти ерзала в кресле. Она не понимала, к чему клонит миссис Лэндоу.

— В конце тридцатых готов я снялась в целом ряде фильмов. Все знали мое лицо, имя. Куда бы я ни входила, меня восторженно приветствовали. Должна признаться, все это льстило самолюбию. — Маргарет сделала глоток чая и взглянула Пэтти в глаза. — Потом со мной произошел несчастный случай. Пришлось несколько месяцев провести в больнице. К тому времени, когда я, встав на ноги, снова собралась работать, ситуация изменилась. Мой тип больше не пользовался спросом в Голливуде. Появились новые звезды, такие, как Ингрид Бергман и Лорен Бакэлл. Меня начали постепенно забывать.

Пэтти хотела возразить, но не знала, чем можно было бы утешить закатившуюся звезду. Маргарет почувствовала ее смущение и предостерегающе подняла руку.

— Сначала мне было трудно осознать эту перемену. Но я ничего не могла с этим поделать. Бегала из студии в студию, время от времени играла второстепенные роли, но однажды прекратилось и это. Люди окончательно забыли меня.

— Мне действительно очень жаль, Маргарет, — пробормотала Пэтти, чувствовавшая себя все более неуютно.

— Не стоит меня жалеть, дитя мое, — улыбалась бывшая актриса. — Я прекрасно выкарабкалась. Но ты, наверное, задаешься вопросом, почему все это я рассказываю тебе именно сегодня.

Пэтти автоматически кивнула — она и в самом деле не понимала. Обычно за чаем они болтали о житейских делах и всяких пустяках. Но сегодня было по-другому. Девушка чувствовала, что Маргарет хочет сообщить ей нечто важное.