Сумрак смотрел всё вниз и вниз — сквозь ветви, в подлесок, такой недостижимо далёкий. Он шумно помочился на кору.

— Ну как, готов? — спросил отец.

Сумрак ничего не ответил.

— Прыгай, — сказал ему отец.

— Я не хочу прыгать, — его голос звучал неестественно надтреснутым.

— Я считал, что ты это сделаешь.

До этого Сумрак никогда ещё не покидал дерево.

— Можно, я вернусь в гнездо? — спросил он.

— Нет.

Сумрак чувствовал, что у него стоит ком в горле. Больше всего на свете ему хотелось забиться в глубокую трещину, где он спал, ощущая вокруг себя мягкую пахучую кору дерева.

— Время пришло, — сказал отец. Хотя его голос был спокоен, Сумрак чувствовал, что он больше ничего не будет обсуждать. — Ты готов?

— Я не могу вспомнить всего того, что ты говорил мне, — в панике сказал Сумрак.

— Не имеет значения, — ответил он.

— Расскажи мне ещё разок, пожалуйста!

Отец мягко обнюхал его, а затем спихнул с ветви.

Сумрак закричал — как от удивления, так и от ужаса, и, развернувшись, попытался схватиться за что-нибудь, за что угодно. Но ветвь была уже вне досягаемости, и сейчас он падал вниз головой. Ветер шумел у него в ушах. Мимо проносились ветви; мир под ним всё разрастался. Он дрожал всем телом, его живот скрутило в узел. Он инстинктивно раскинул передние лапы и вытянул задние, расправляя широкие паруса.

— Верно, так! — закричал внезапно оказавшийся рядом с ним Икарон, распахнув собственные паруса, покрытые шерстью.

Как ни странно, Сумрак почувствовал, что его охватило непреодолимое желание махать парусами.

— Прекрати это! — закричал отец. — Ты не птица! Растяни их сильнее! Дальше! Насколько можешь! Да, так! Держи их ровно! А теперь планируй на них!

Поток воздуха обтекал паруса Сумрака и наполнял их. Его плечи и голова поднялись, когда он вышел из крутого пике. Его вдохи были неглубокими. Он ощущал себя так, словно в него ударила молния. Удаляясь от секвойи, от своего дома, он планировал через большую поляну к другим гигантским секвойям, растущим на её противоположной стороне. Мелкие бабочки и мухи, кружась в воздухе, проносились мимо него.

Он плыл в воздухе слишком быстро, слишком сильно наклонившись вниз.

Всякий раз, когда он следил за планирующими прыжками других рукокрылов, ему казалось, что они движутся так величественно, едва теряя высоту. Он чувствовал, что почти не в состоянии управлять движением.

— Сбавь скорость! — услышал он крик отца.

— Как? — крикнул он в ответ.

— Твои паруса полностью расправлены?

Сумрак растянулся в ширину и длину, насколько мог, и слегка замедлил движение, но по-прежнему чувствовал, что снижался слишком быстро. Он с тревогой следил, как приближается к деревьям на другой стороне поляны.

— Сбавь скорость, Сумрак! — снова закричал отец.

— Я пытаюсь!

— Сейчас мы будем поворачивать, — выкрикнул Икарон. — Просто наклонись немного влево. Пользуйся и ногами, и пальцами. Хорошо! Ещё немного! Держи свои паруса натянутыми! Не складывай их! Пошло-пошло-пошло!

Раскачиваясь в воздухе, Сумрак сделал быстрый, резкий поворот; лес закружился перед ним, когда он направился обратно к секвойе. Её вид заставил его чувствовать себя получше. Под собой он мог различить знакомые ветви, где были их гнёзда и присады для охоты. Через поляну двигались изящные силуэты рукокрылов, охотящихся на насекомых. Он выровнялся и теперь чувствовал мелкую дрожь от осознания успеха.

— Мы собираемся садиться, — сказал Икарон, обогнав его. — Следуй за мной и делай, как я!

Сумрак пытался лететь вслед за планирующим отцом, но по-прежнему падал слишком быстро.

— Папа! — вскрикнул он, пролетев под отцом.

Икарон взглянул назад и повернул свои паруса для более крутого спуска.

— Держи свои паруса ровно, Сумрак!

Он уже держал свои паруса ровно, но это, похоже, никак не помогало. Он неотрывно следил глазами за отцом, который, он знал, заходил на посадку под более крутым углом, чем обычно.

— Когда будешь почти на самой ветке, распахни свои паруса! — прокричал ему Икарон. — Согни их вверх и сбрось из них весь воздух — тогда остановишься. Вот так!

Сумрак неотрывно следил за тем, как его отец приблизился к удобной широкой ветви, сильно выдающейся над поляной. Икарон легко поравнялся с ней, резко распахнул свои паруса и сел, цепляясь когтями задних лап. После этого он сложил свои паруса и опустился на все четыре лапы. Он развернулся, чтобы проследить за Сумраком.

— Давай медленнее! — кричал он. — Как можно медленнее!

Сумрак видел ветвь, торчащую в его сторону, и знал, что приближался к ней слишком быстро, под крутым углом.

— Выравнивайся! Выравнивайся! — кричал Икарон.

Желание махать вновь взяло верх, и Сумрак начал молотить по воздуху своими парусами.

— Нет! — завопил ему Икарон. — Это не поможет. Прекрати это! Немедленно раскрой свои паруса!

Сумрак распахнул паруса, и его скорость упала так резко, что он ощутил, как его рывком отбросило назад. По плечам и предплечьям разлилась боль. Сумрак замер в воздухе и тяжело шлёпнулся на ветку, инстинктивно взмахивая крыльями. Он свалился прямо на своего отца.

— Прости, — выдавил из себя Сумрак, пока они отползали друг от друга.

— Всё в порядке? — спросил Икарон.

— Думаю, да, — бока Сумрака вздымались, пока он пытался отдышаться. Он сгибал свои конечности, чтобы убедиться, что ничего не сломано, а затем строго взглянул на своего отца.

— Ты меня столкнул!

— Я сталкиваю всех своих детей, — усмехнувшись, ответил отец. — Поверь мне, никто не хочет делать свой первый прыжок.

Сумрак почувствовал себя гораздо лучше.

— Даже Сильфида?

— Даже Сильфида.

Вчера отец забрал Сильфиду на её первый урок планирующего прыжка, но она ничего не говорила о том, что её пришлось столкнуть с ветки.

— И каковы мои успехи? — спросил Сумрак. Он всё ещё дрожал.

— Мне ещё никогда не попадалось никого, кто пробовал бы махать парусами.

— Прости, — робко произнёс Сумрак. — Мне показалось, что так и надо было делать.

— Твои паруса предназначены, чтобы планировать, а не махать ими. Помни об этом.

Сумрак покорно кивнул.

— У тебя всё получалось хорошо, — сказал отец. — Только немного быстро. Предполагаю, что это из-за того, что на твоих парусах нет шерсти. Меньше воздуха задерживают.

Папа взглянул на него.

— А плечи и грудная клетка немного утяжеляют тебя спереди. Это может объяснить твою склонность заваливаться вперёд. Ты наверняка будешь быстро планировать. Свирепый охотник. У этих бражников не будет ни малейшего шанса! Но тебе и впрямь придётся поработать над своей техникой посадки.

— Поработаю, обещаю.

— Готов повторить ещё раз?

Сердце Сумрака колотилось в груди.

— Да, — немедленно ответил он.

Шесть месяцев спустя

Спрятавшись за листьями и неподвижно прижимаясь к коре, Сумрак следил за птицей. Она сидела на ветке всего в нескольких футах над ним, вертела головой из стороны в сторону и иногда отзывалась на крики других птиц в лесу. Сумрак был восхищён её обликом — тем, насколько хорошо каждая часть её тела была приспособлена к жизни в воздухе.

Птица шуршала своими крыльями, и в глазах Сумрака засветилась надежда. Но потом это существо просто сложило крылья, сделало несколько шагов и что-то склевало на ветке. Сумрак тихо выдохнул. Ему хотелось увидеть, как птица летает.

Он потратил много времени, добираясь до Верхнего Предела, и подъём был не таким уж и лёгким. Его задние лапы стали сильнее, чем были раньше, но отсутствующие когти так никогда и не отросли. На самом деле он выглядел так же странно, как и всё время до этого. Далеко внизу другие рукокрылы, занятые охотой, скользили по воздуху через поляну. Никто не знал, что он был здесь. Это была его тайна.