Нарушители, согнувшись, спешно вымахивая руками, бежали по мелководью. Крутые, заросшие кустарниками берега ручья надежно маскировали их. Нетрудно тут и потерять чужаков с глаз.

Грива приказал Роданову и Вариводе перейти ручей и действовать на левом берегу, а сам з Громыко пошел правым берегом. Лазутчики таким образом оказались в клещах. Громыко громко крикнул: «Стой!» — но нарушители только еще больше согнулись и ускорили шаг.

Ныряя в колючую ежевику, маскируясь за выступами валунов, прячась под нависающими над потоком корягами, неизвестные пытались исчезнуть с поля зрения настойчивых пограничников или же, притаившись, пропустить их мимо себя. Но их хитрости не прошли.

Исцарапанные, исхлестанные ветками, облепленные рыжими репьяками, пограничники устремлено преследовали беглецов.

В руках у нарушителей не видно было оружия. Вот почему командир отделения, увидев, что Громыко берет на прицел одного из них, крикнул:

— Отставить! Они уже выдыхались. Догоним. Может, это важные птицы.

Наконец на пологом берегу пограничники принудили неизвестных выйти из воды. Варивода и Роданов обыскали задержанных. Грива спросил:

— Все в сборе?

— Да, товарищ…

— Где оружие?

— У нас его не было, товарищ, — скороговоркой заверил один из задержанных. И замахав обрызганными пеной руками, как ветряк крыльями. — Ми плотогоны. Какое у нас оружие? На Черемош идем…

— Из Венгрии на Черемош?!

— Да, Левко правду говорит, — вмешался еще один «плотогон». — Мы заблудились…

— Так и есть, товарищ, заблудились, — в один голос повторили все четверо. — Вот и попали на пограничную полосу. А оружия, нет, не имели.

— Хорошо. Разберемся! — сказал Грива. — Пошли!

Но задержанные не тронулись з места, снова начали заверять, что они плотогоны.

Грива кивнул Вариводе и Роданову. Пограничники побежали к ручью, принялись то носками сапог, то просто руками бултыхаться в мутной воде, як рыбалки, подымающие линей.

Солнце пряталось за густые разлохмаченные облака. В их тени забрызганная одежда «плотогонов» еще сильнее потемнела. Грива внимательнее присмотрелся к задержанным. В самом деле одеты они как плотогоны. Те же длинные сорочки, кептарики[5], украшенные полинявшими вышивками, узкие штаны, подвязанные очень широкими кожаными поясами. Но глянул на руки нарушителей, и сомнения развеялись. У тружеников лесосплава они грубые, натертые, мозолистые, а у этих — белые, панские. И походка у них ровная, с приметами военной выучки, а не медвежья осанка ног, як у рулевых зыбких плотов.

Тут возвратились Варивода и Роданов и принесли что–то в прорезиненном рюкзаке и пистолет советской марки ТТ.

Задержанные не проявили ни малейшего интереса к находке. Скользнули безразличными взглядами по рюкзаку, пистолету и принялись смотреть куда–то в горы, где собирались облака. Грива и себе глянул на потемневший горизонт. Низкие лохматые облака опускались все ниже. Под ветром раскачались деревья. Грива отошел от задержанных, подозвал Вариводу и Роданова, тихим голосом приказал:

— Немедленно свяжитесь с группой начальника заставы. Он возле Черных скал. Это в километре–полтора отсюда напрямик.

Легко сказать — напрямик. Впереди три холма, по пятьсот метров каждый. И два ущелья, заваленных камнями, поросших кустами терна, лещины, молодым грабом…

Варивода и Роданов быстро скрылись в зарослях.

Облака все ниже и ниже ложились на горы, давили их своей лохматой грудью. Где–то над горой блеснула молния. Лесом пробежал порывистый ветер. Листья на кронах затрепетало.

Пограничники не впервые были свидетелями карпатской грозы. Не раз мокли под ней, пересиживали и в пещерах, под валунами. Но в этот раз они были не сами.

Куда же им деться?

Громыко увидел невдалеке какую–то пещеру. Осмотрев ее, он доложил:

— Пещера другого выхода не имеет. Я насчитал девять шагов в глубину.

Полил внезапный дождь. Другое укрытие искать было некогда.

«Плотогоны» разместились в самой глубине пещеры. Грива и Громыко устроились у входа.

Яркая молния разорвала облака. Сыпанул град. Небольшой безымянный ручей, в котором перед грозой и по колени не было, теперь клекотал, как водопад. Он вышел из своих узких берегов и смыл все, что встречалось на его пути: коряги, ветки, колоды. Слышно было, как по склону горы катились камни и громко падали в воду.

Грива отстегнул от пояса неразлучный фонарик и, подсвечивая бледненьки лучом, прошелся в глубь пещеры. Задержанные разлеглись на сухих листьях, заложили руки за шеи, по–домашнему отдыхали. «Может, и правда плотогоны? — подумал он, то тут же и возразил сам себе. — А пистолет? А таинственный рюкзак? А почему убегали по воде? Чтобы след не оставить для собаки?» Грива вернулся на свое место, спустя минуту еле слышно сказал:

— И не думалось тут заночевать…

— Может, и не заночуем? Если бы нашли нас, — прошептал Громыко.

— Найдут, если Варивода и Роданов добрались до группы начальника заставы. А если нет?..

На улице быстро темнело. Грива до боли в глазах всматривается в чащобу над потоком, но различить что–нибудь не может. Ливень не прекращается: то полощет дождем, то присыпает градом. Теперь Громыко идет в глубину пещеры посмотреть, как ведут себя задержанные. Грива напрягает слух. Сквозь шум ливня его настороженное ухо ловит карканье ворона. Оно приближается. Грива притаился за валуном. Вот из–за кустов вынырнула неясная фигура, снова каркнула.

Спотыкаясь, хватаясь за кусты, человек приближается к пещере. Дождь барабанит по брезентовому плащу, вроде по жестяной крыше. Ни у Вариводы, ни у Роданова не было с собой плаща. Может, это кто–нибудь из группы прикрытия? Но почему не подает условный сигнал «свои»?

Значит, это кто–то чужой.

Карканье услышали и «плотогоны». В свете фонарика Громыко заметил, что они мельком переглянулись.

Грива подкарауливал «ворона».

Плащ зашелестел совсем рядом. Грива спросил пароль. Человек дернулся назад. Но от удара прикладом автомата «ворон» растянулся между камнями. Грива нагнулся, чтобы рассмотреть человека. Пружинистый бросок сбил его с ног…

Громыко ничего не слышал и не видел. Он внимательно следил за нарушителями в пещере. Только когда извне долетел стон, быстро оглянулся. Но сколько он ни прислушивался, больше ничего не услышал. Громыко посветил, негромко позвал командира. Грива не откликнулся.

…Варивода и Роданов не успели дойти до Черной скалы. Захваченные страшной грозой и ливнем, они спрятались под гигантским валуном.

Шумно падали деревья. С грохотом скачивались камни.

Только перед холодным рассветом двинулись дальше — на связь с группой начальника заставы.

На берегу ручья, под валуном, неожиданно нашли Гриву. Он лежал раненый, мокрый, ослабевший от потери крови.

— В пещере остался сам Громыко, — чуть слышно сказал Грива. — Поспешите к нему. А я соберусь з силами и как–то доползу… Тут близко село…

Роданов молча достал санитарный пакет, перевязал командира.

Лежа на носилках, сделанных пограничниками из двух жердин и дикого винограда, Грива коротко поведал бойцам свои приключения. Вместе с «вороном» он скатился к ручью. У него выпал из рук автомат. Они неистово кувыркались на берегу, а потом бултыхнулись в воду. В это время Грива ощущал острую боль в левой лопатке. Но он не выпустил «ворона», сколько имел силы, держал под водой. Пока какая–то плавучая колода не сбила его. Стремительное течение вынесло Гриву на пологий берег. Он потерял сознание. А когда очнулся, то поблизости никого не было. Что случилось с «вороном», он не знает. Собравшись с силами, Грива подполз под камень–валун, испугал косулю и примостился на нагретом зверьком месте.

Роданов и Варивода принесли Гриву в село, быстро нашли сельсовет. Варивода сейчас же бросился к телефону, несколько раз крутанул ручку и вовсю прокричал в телефонную трубку:

— Алло! Застава!.. Застава!..

В трубке ни звука. Еще раз рассерженно крутанул ручку, позвал в трубку. Аппарат упрямо молчал.