— Нам надо где-то похоронить эти тела, — она взглянула на лошадей с доспехами рыцарей. — Думаешь, мы сможем продать еще и это?

— Ты собиралась продать им меня.

Она сердито посмотрела на него, поднимаясь на ноги.

— Что ты кудахчешь, как курица? Я продавала себя ради тебя достаточно раз, так что будет правильно, если однажды ты заплатишь мне, — она схватила его за волосы и дернула, когда уголок ее рта скривился в насмешливой ухмылке. — А теперь, когда я знаю, чего ты стоишь, мы станем...

Ее речь оборвалась сдавленным вздохом.

Керриган ничего не почувствовал, наблюдая как стекленеют ее глаза. Он чувствовал, как ее кровь потекла по его руке перед тем, как она отшатнулась и упала.

Но и тогда, всем, что он чувствовал, была пустота. И облегчение.

Пока до Керригана не дошел страх, что кто-нибудь узнает о содеянном им, и за это его убьют.

Он отбросил кинжал и побежал со всех ног. И в этот момент, он определил свою судьбу, так же, как и Сирен в то мгновение, когда потянулась вверх и взяла его за руку.

И сейчас он смотрел в эти огромные зеленые глаза, в которых не было ненависти к нему. Не было презрения.

Но они были испуганными и это расстраивало его.

— Ты не ответил на мой вопрос, Керриган, — тихо сказала она. — Обречешь ли ты своего ребенка на такую жизнь, только чтобы ты смог завладеть миром? Это действительно того стоит?

Сирен обхватила его ладонь своими руками.

— Все люди рождаются с добром внутри. Все. И я знаю, что где-то глубоко в душе в тебя все еще есть та доброта, с которой ты родился. Может ты никогда не отыщешь ее для меня, но я умоляю тебя, милорд, отыщи ее для своего ребенка. Не позволь ему узнать о жестокости от твоих рук. Ты был нежен со мной, когда зачинал его. Я знаю, что ты можешь найти ту же нежность и для него. Я знаю это.

Его грудь сжалась от ее слов. Он никогда ничего не любил в своей жизни. Ничего. Мужчина даже не думал, что способен на такие нежные чувства. В нем не было доброты. Никогда не было.

— А если ты ошибаешься?

— Я не ошибаюсь.

В этот момент Керриган понял всю силу этой женщины.

Он сражался за себя. За свои потребности и желания. Но Сирен... она сражалась за других.

Он прижал руку к ее гладкой щеке и посмотрел в эти глаза, которые казалось горели от огня, пылающего глубоко в душе девушки.

— Как ты можешь верить в меня после всего, что видела? После всего, что знаешь обо мне?

Ее черты лица смягчились.

— В этом нет смысла, не так ли? Но и в том, что мы оба заперты внутри замка, пока целая армия только и ждет, чтобы убить тебя и захватить меня, тоже нет смысла. Почему мы здесь?

Керриган коротко рассмеялся.

— Я не знаю.

Взгляд Сирен озарился светом и стал дразнящим. Это был взгляд, которым никто раньше на него не смотрел.

— Подумать только, я действительно надеялась, что у тебя есть какой-то план.

Он наслаждался этим веселым светом. Отсутствием злобы и недоверия.

— Я тоже. Прийти сюда казалось хорошей идеей.

Свет исчез из ее глаз, когда лицо Сирен снова стало серьезным.

— Что с нами будет, милорд?

Керриган провел рукой по ее волосам, удивляясь ее силе. Тому, что она была готова все выдержать ради крошечного ребенка, которого даже не знала.

— Этот же вопрос я продолжаю задавать себе. Я смог бы пробиться через армию Морганы, но не смогу защищать тебя, пока буду сражаться. Они заберут тебя в ту же минуту, как падет щит. Не говоря уже о том, что ее армия, на самом деле и моя тоже, а я не хотел бы ослаблять свои силы. Они могут понадобиться мне в дальнейшем.

— Значить, у нас нет иного выбора, кроме как вернуться обратно к ней.

Керриган глубоко и устало вздохнул.

— Все не так просто. Сейчас у Морганы есть веская причина желать моей смерти. Рано или поздно, она найдет способ убить меня, и тогда ты останешься сама по себе.

Он увидел вспышку огня в глазах Сирен перед тем, как она заговорила.

— Она не победит в этом.

— Откуда ты знаешь?

— Добро всегда побеждает зло. Так заканчиваются все истории, и эта ничем не отличается от других.

Керриган заставил себя не рассмеяться над ее наивностью.

— Нужно ли мне напомнить тебе, что зло уже победило. Артур мертв и Камелот в наших руках. Это не сказка, Сирен. Это реальность, здесь нет никаких гарантий.

Сирен отказывалась верить в это. Она посмотрела вверх в эти темные глаза, которые горели силой и вспомнила дикий взгляд волка, который в конечном итоге облизал лицо ее мамы в благодарность.

“Доброта — это ключ, моя Сирен. Она и твоя смелость спасут тебя”.

Девушка открыла свой рот, чтобы поспорить, как внезапно огромной силы удар сотряс замок. Настолько мощный, что даже стены застонали.

Керриган покачнулся к ней.

— Что это такое?

Керриган не смог ответить, когда еще одна такая же невидимая волна прошла по замку. Он зашипел, упав на колени.

Сирен шагнула к нему. Он зарычал как разозленный зверь, затем хлопнул ладонями по полу.

Его глаза снова загорелись красным огнем, когда он поднялся на ноги.

Сирен пошла за ним, чтобы посмотреть на что-то казавшееся гигантским деревом, которое горгульи держали в своих руках. Они подлетели с ним к щиту, и ударили деревом в невидимую стену, будто тараном в ворота.

Как только дерево коснулось щита, еще один удар прошелся по замку, заставляя Керригана отшатнуться назад.

— Что это такое? — снова спросила его Сирен.

Его лицо побледнело, он мрачно и зло рассмеялся перед тем, как ответить:

— Если коротко, наша смерть.

Сирен прищурилась, глядя на него.

— Мне не нравится то, как звучит слово "смерть". Довольно зловеще.

— И вполовину не так зловеще, как будет звучать армия, когда пробьет щит, убьет меня и заберет тебя.

Она наигранно вздрогнула.

— Я могу почувствовать тепло твоего хорошего настроения, милорд. Оно просто переполняет меня.

Керриган даже улыбнулся в ответ на ее саркастические слова:

— Ты всегда такая бойкая перед лицом опасности?

— Ну, пока я не встретила тебя, самой большой опасностью, которую я знала, была возможность разозлить мастера Руфуса. Его гнев несомненно меркнет в сравнении с твоим или Морганы.

Сирен произнесла слова легко и все же они отозвались пламенем возмущения внутри него. Ему не нравилась мысль о том, что ей причиняли боль.

— Он когда-нибудь поднимал на тебя руку?

Девушка отвела взгляд.

Его гнев возрос.

— Сирен ответь мне.

Она пожала плечами и отошла от окна.

— Я его ученица, милорд. Он имел полное право наказывать меня, когда я делала что-то не так.

Керриган взял ее за руку и резко притянул к себе.

— Как именно наказывать?

Когда она подняла взгляд, ее зеленые глаза смотрели сквозь него.

— Как все наказывают ничего не значащих слуг?

Керриган не знал почему, но мысль о том, что другой мужчина касается ее своей рукой, прожигала его как кислота.

— Он бил тебя?

— А это имеет значение?

— Для меня — да.

Сирен посмотрела вниз на его руки. Керриган отпустил ее, поняв, что его хватка, должно быть, причиняет боль.

— Почему? — простодушно спросила она. — Ты неоднократно говорил мне, что не имеешь никакого уважения к моей жизни. Почему же тогда для тебя так важно то, как со мной обращался мой мастер?

Это не должно было значить ничего. Это вообще не должно было заботить его. И все же...

— Почему ты хочешь вернуться к такой жизни?

— Потому что это была моя жизнь, Керриган. Моя. И она была неплохой. У меня были друзья, которые любили меня, — ее взгляд стал мечтательным. — Вэндлин, красивая девушка, работающая в лавке рядом со мной. Она была влюблена в сына мясника, который поставлял мясо госпоже Мод. Еще была Милдред, которая ткала в стороне. Она была не слишком разговорчивой, но часто напевала сама себе. И был Роберт, сын мастера Руфуса, ему в этом году исполнится восемь. Этот немного озорной, но тем не менее хороший мальчуган, частенько, если возникала необходимость, подменял нас.