— Ты потеряла…

— Спасибо, — процедила она, выхватив потерю и, развернувшись на высоченных каблуках, ушла.

Через пару часов она, правда, снова подошла к Луису и попросила не распространяться о том, что у неё есть ребенок. Для карьеры наличие ребенка могло стать непреодолимым препятствием. В их редакции все прекрасно знали о пунктике шефа. Женщинам, у которых есть дети, повышений, было не видать. Босс терпеть не мог, когда начинались постоянные отпрашивания на детские праздники или школьные собрания, болезни опять же, требующие ухода и больничного. А Дженни твердо вознамерилась взобраться на самую вершину карьерной лестницы, потому то и скрывала дочь ото всех, отправив её жить к бабушке в пригород.

— Я-то знаю, а вы откуда узнали? — у Луиса появилось ощущение, что все это хорошо продуманный розыгрыш.

— Я многое могу узнать, глядя на человека. Если ты мне не веришь, покажи на любого, и я расскажу тебе о нём.

— Ну что ж, ладно, — Луиса охватил азарт, хотелось вывести аферистку на чистую воду. Он огляделся, выискивая жертву. О незнакомце спрашивать было бы глупо, не имея возможности проверить полученную информацию. На глаза попался знакомый журналист Марк Сингер. На их журнал он не работал, по крайней мере постоянно, изредка заносил статьи, будучи свободным автором. И если женщина сейчас разводила Луиса, то подготовиться до такой степени, чтобы знать всех его знакомых, она не могла. Марк разговаривал с правщиком текстов, имя которого Луис не знал, оба курили, и уходить в скором времени явно не собирались.

— Вон, в синей рубашке. Как насчёт него?

— Хорошо, — женщина пару минут разглядывала Марка, взгляд у неё был сосредоточен, словно она читала книгу. — У него недавно погибла любимая девушка. Его сердце с тех пор кровоточит, и он, чтобы отвлечься припадает к бутылке. В прошлом месяце ему сломали руку, и он сказал, что не знал напавших. Но он соврал, это из-за его работы, он что-то сделал, сказал или написал о том, кому это не понравилось. Он несколько раз звонил тебе, приглашал в бар, хотел, чтобы ты помог ему отвлечься от навалившихся бед. Тебе наскучило составлять ему компанию и ты стал отговариваться работой. А ещё он говорил тебе то, что не говорил больше никому. О том, что знает, кто повинен в смерти его девушки, и о том, что собирается вывести их на чистую воду, но не может подкопаться. И попросил твоей помощи в качестве фотографа. А ты отказал.

По мере того как женщина говорила, Луис бледнел, когда же она замолчала, он, наоборот, покраснел. Всё что она сказала было правдой, той самой, которая глаза колет, и о которой не знал никто кроме самих Марка и Луиса.

— От...откуда…

— Я же сказала, что вижу людей насквозь. О любом могу рассказать. Вот у него – геморрой, у неё – сосед любовник, а эта приворовывает в магазинах, — женщина поочередно указывала на людей, курящих или болтающих по телефону возле редакции. Всех, на кого она показала, Луис знал, но вот кроме геморроя остальное он подтвердить не мог.

Не мог, но безоговорочно поверил.

— Кто вы? — охрипшим голосом вопросил он.

— Я та, кто хочет и может помочь тебе, — женщина рассмеялась, глядя на вытянувшееся лицо Луиса.

— Как?

— Я подарю тебе умение, чутьё, точнее. Ты всегда будешь успевать первым. Твои снимки будут самыми лучшими. У тебя не будет конкурентов.

— А….а вам что за интерес?

— Моего интереса тут нет. Почти. Просто знай, что то, что мне нужно я получу, не думай об этом, тебя это не коснётся. Если будешь выполнять правила.

— Правила? – каждый раз вспоминая потом этот разговор, Луис думал, что находился под гипнозом. Не мог он, обычно дотошный и острый на язык, вести себя словно кроткая и послушная овечка.

— Их всего три. Первое – никогда не пытайся узнать кто я, второе – никогда не пытайся найти меня. Третье я озвучу чуть позже. Если мы договоримся.

— То есть, вы хотите сказать, что я каким-то образом буду оказываться вовремя в местах происшествий, чтобы сделать снимки? Раньше других журналистов и фотографов, и даже полиции и спасателей? – попытался собрать мозги в кучку Луис.

— Именно так, — подтвердила женщина.

— Но как? Как я буду узнавать об этом? – воскликнул Луис.

— Ты все узнаешь, как только согласишься.

— Вот так просто? Я соглашусь и получу бесценный дар? И всё?

Женщина снова кивнула и продолжила молча разглядывать фотографа своими глубокими черными глазами.

— И…и как всё это будет происходить? – Луис почувствовал запах чуда и, несмотря на примесь запаха беды, он не был готов развернуться и уйти. И хотя вера в слова женщины была неполной, ему хотелось попробовать. К тому же, кому не понравится возможность получить что-то бесплатно, не отдавая ничего взамен? – Мне нужно что-то подписать или сделать? Ритуал провести или волшебный танец сплясать, например?

На губах женщины появилась лёгкая улыбка, словно у доброй тётушки, вручающей подарок племяннику.

— Нет, ты всего лишь должен согласиться принять мой дар и дать мне свою руку.

— А вы мне её вернёте? – попытался сострить Луис. К нему постепенно стало возвращаться самообладание.

— Да, — снова улыбка. – Мне рассказывать дальше или ты все-таки хочешь уйти?

— Нет. В смысле, я остаюсь. Я согласен. Давайте, делайте, что нужно.

— Хорошо. Протяни мне свою левую руку, — Луис выполнил указание. Женщина повернула её ладонью вверх и накрыла своей рукой. Со стороны выглядело, словно она ему гадает. – Теперь мысленно произнеси: « Я принимаю этот дар, и согласен со всеми правилами».

Луис хотел сказать, что о третьем правиле ему так и не поведали, но внезапно почувствовал тепло. Словно к ладони поднесли недавно выключенную и остывающую лампочку. В голове тут же сами собой проскакали надиктованные слова. Тепло мгновенно сменилось огнём, теперь больше, похоже, было на пламя зажигалки, лижущее руку. Луис не успел ни испугаться, ни отдернуть конечность, как женщина посмотрела на него и боль пропала.

— Вот и все, — она опустила руку, а Луис уставился на свою. Посередине ладони у него словно клеймо, оказался выжжен маленький круг с каким-то символом. Не успел он, как следует разглядеть его, как круг начал исчезать прямо на глазах, словно втягиваться в кожу. Стоило Луису только моргнуть, как он пропал. « Что же я наделал? Это ведь по-настоящему!»

— Кто же вы? – промямлил он.

— Вспомни первое правило, мальчик. Тебе не надо знать моё имя, и тем более кем я являюсь, — голос у женщины стал ещё мягче и добрее. Теперь она говорила и смотрела так, словно, Луис вошёл в какой-то клуб избранных, членом которого является и она.

— А как насчет третьего правила? Я ведь принял этот ваш дар ничего о нём, не зная, — вспомнил фотограф.

— Если я в тебе не ошиблась, то третье правило исполнять для тебя труда не составит. Гласит же оно, что ты, заранее появляясь в местах, где должна произойти трагедия, и, зная о ней, не должен предупреждать людей или пытаться изменить предначертанное. Ты должен просто делать свою работу – фотографировать, — спокойно произнесла женщина.

— А если я нарушу правило? – тут же возник вопрос у Луиса.

— Последствия могут быть разные, но положительных среди них нет. Я советую тебе не нарушать правила. Это действительно серьезно, Луис, это не игра.

По коже пробежал холодок, встретившийся в пятках с душой. То, как она это произнесла, и вправду впечатлило: без лишних улыбочек, ласковых взглядов. Серьезно, даже холодно, ощущение было, словно большой и голодный зверь на мгновение приоткрыл глаза, но увидев, что маленькая мышка, Луис, недостойна его внимания, вновь уснул.

Но вот на её лицо опять вернулась улыбка, и душа кое-как выбралась из пяток.

— И что? Как я буду узнавать куда ехать? Мне что письма будут приходить? Или факс?

Женщина рассмеялась и, подняв руку, поправила свои роскошные отливающие синевой локоны. На её ладони Луис заметил тот самый круг, отпечатавшийся на его руке.

— Нет, конечно! Ты будешь просто знать, когда и куда тебе ехать. Иногда, в случае с самоубийцами, до тебя будут долетать отголоски их мыслей. Не заморачивайся и просто слушай своё подсознание.