Роберт Сальваторе
КОМПАНЬОНЫ
ВСТУПЛЕНИЕ
Эта книга посвящается всем, кто верит, что герой — не тот, у кого самый большой меч, но тот, у кого самое большое сердце;
Кто верит, что делать правое дело — само по себе награда, просто потому, что это правильно;
Кто верит в карму, или божий суд, или просто в то, что величайшая награда из всех — это возможность лечь спать с чистой совестью.
Эта книга — Дзирту До'Урдену.
ПРОЛОГ
Год Разбуженных Спящих. (1484 по летоисчислению Долин). Пирамида Кельвина.
Снова звезды склонились над ним, как бывало множество раз в этом зачарованном месте.
Он находился на Подъеме Бренора, хотя и не представлял, как попал туда. Нога была сломана, но рядом, прижавшись к нему и поддерживая, стояла Гвенвивар, однако он не помнил, чтобы звал ее.
За все время странствий Дзирт нигде не чувствовал себя более умиротворенно, чем здесь. Может, все дело было в компании, которую он столь часто находил на-верху, но даже без Бренора Дзирт До'Урден неизменно ощущал духовную поддержку на этом одиноком пике, высящемся над плоской угрюмой тундрой. Здесь, наверху, он чувствовал себя маленьким и смертным, но в то же время ощущал уверенность, что является частицей чего-то куда большего, чего-то вечного.
На Подъеме Бренора звезды склонялись к нему — или же он поднимался к ним, плыл, освободившись от своей телесной оболочки, и дух его парил меж божественных сфер. Там он мог слышать ход великого часового механизма, ощущать небесные ветра на своем лице и растворяться посреди эфира.
Для Дзирта это было место глубочайшей медитации, где он постигал великий цикл жизни и смерти.
По-видимому, наиболее подходящее место теперь, когда кровь продолжала струиться из раны у него во лбу.
Год Первого цикла. (1468 по летоисчислению Долин). Империя Нетерил.
Пыльный закат разрисовал небо на западе розовыми и оранжевыми полосами, нависшими над бескрайней равниной напоминанием о том, что когда-то, и не так уж давно, это была магическая пустыня, называвшаяся Анаврок. Пришествие Тени, затем последствия Магической чумы преобразили эту часть Торила, но избавиться от стойкого заклятия бесплодия Анаврока было не так-то просто. Пожалуй, теперь здесь выпадало больше дождей да растительность стала гуще, а дрейфующие белые пески приобретали грязно-коричневатый землистый оттенок по мере роста и распространения возродившейся флоры.
Затянутый пылью закат, хоть и пылал для всех, в то же время служил предостережением вновь прибывшим сюда, особенно нетерезам из Анклава Теней: случившееся однажды может повториться. У кочевников-бединов это зрелище воскрешало в памяти родовые предания, напоминая о жизни предков до преображения их древней родины.
Однако два разведчика-шадовара, пробираясь по равнине на запад, вряд ли задумывались о закате и уж точно не погружались в размышления касательно оттенков небес, поскольку их многомесячные нелегкие скитания, похоже, наконец-то должны были принести свои плоды, так что разведчики не сводили глаз с дороги.
— Ну как тут можно жить? — произнес Унтарис, более крупный из двоих, как поговаривали — гора мышц, приданная в дополнение к мозгам Алпирса. — Трава да ветер, песчаные бури, фаэриммы, асаби и прочие монстры. — Мускулистый воин-шейд покачал головой и плюнул на землю со спины своей пегой лошади.
Алпирс Де'Нутесс рассмеялся, но соглашаться не собирался:
— Бединов до сих пор ослепляет гордость за свои традиции.
— Они не понимают, что мир изменился, — бросил Унтарис.
— О нет, друг мой, понимают, — возразил Алпирс. — А вот чего они не понимают, так это того, что они ничего не могут с этим поделать. Их единственная задача — служить Нетерилу, но кое-кто вроде десаи, чей лагерь теперь перед нами, полагает, что если держаться подальше от цивилизованных городов Нетерила, жить среди львов и фаэриммов, то мы не станем слишком надоедать им. — Он коротко хохотнул над собственными словами. — Обычно они бывают правы.
— Но не теперь, — провозгласил Унтарис.
— Не для десаи, — согласился Алпирс. — Если только то, что мы должны узнать насчет ребенка, — правда.
Сказав это, Алпирс кивнул на юг, где дрожала под безжалостным ветром одинокая палатка. Он пустил свою гнедую кобылу рысью прямиком туда, и Унтарис последовал за ним. Когда они подъехали ближе, из палатки на шум вышла мужская фигура в белой холщовой рубахе до пят. На круглом вороте одеяния бедина красовались большая пуговица и кисточка, обозначающие племя десаи. Как и большинство бединов в этих местах, мужчина был в полосатой красно-коричневой безрукавке, именуемой аба.
— Мой пришлось долго ждать, — произнес мужчина, подняв жесткое, обветренное, иссушенное солнцем лицо в обрамлении белого головного шарфа — куфии, когда двое всадников приблизились к нему. — Вы за это дорого заплатить!