Но это завещание, как я теперь вижу, привело к прямо-таки нелепым формам некоторых сторон нашего бытия. И прежде всего потому, что было адресовано лишь руководителям общины: ни один простой эрхорниот не имел права даже заглянуть в Великий завет.

— Это-то зачем понадобилось вашему патриарху? — удивился Артем.

— Трудно ответить на этот вопрос… Но прежде всего, видимо, потому, что при всех незаурядных качеств О-Стрем был, все-таки, представителем элиты Эрхорна, той части общества, которую вы называете аристократическим классом. Он искренне полагал, что удел простых людей не рассуждая делать то, что предписывают их руководители. А потом… Во вводной части Завета кратко излагается вся история Эрхорна, рассказывается о причинах его гибели, полете «Наиры» к Земле, высадке эрхорниотов в этой котловине, их брачном союзе с женщинами-землянками. О-Стрем же был убежден, что заставить потомков создателей звездолетов ковырять землю палками и пасти диких коз можно, только искоренив из их памяти все, что связано с прежней жизнью.

— Но разве это возможно?

— Практика показала, что да. Уже дети первых поселенцев, прибывших с О-Стремом, с трудом верили рассказам отцов, а для внуков они стали всего лишь красивой сказкой. Ведь у них не было ни книг, ни картин, ни кино, ни телевидения, а устные рассказы быстро теряют облик реальности. Нет, в этом О-Стрем не ошибся. Да и не так уж это страшно. Как и то, что ни один эрхорниот, согласно Завету, не может создать семью или выбрать себе занятие по душе без разрешения Мудрейшего из Мудрейших. Куда страшнее структура государственной власти, сконструированная О-Стремом. Вот тут уж полностью сказалась его принадлежность к высшей знати Эрхорна. А может быть, привычки командира космического корабля. Ведь командирам космолетов Эрхорна всегда представлялась безграничная власть над подчиненными. В космосе, очевидно, иначе нельзя. Ну, а здесь… — она нахмурилась и замолчала.

— Что же за структуру государственной власти предложил О-Стрем? — напомнил Артем.

— Ты понял уж, наверное, что вся власть в нашей общине сосредоточена в руках так называемого Орио — совета Мудрейших. А во главе Орио стоит старейшина — Мудрейший из Мудрейших. Причем, что очень важно, каждый новый старейшина подбирается — единолично! — его предшественником, а двух других членов Орио назначает — тоже единолично! — сам Мудрейший из Мудрейших; к тому же оба они фактически находятся в полном его подчинении. Видишь, какая «демократия»!

— Да, такой «демократии» позавидовал бы любой наш монарх! Но ведь это еще не все? А какую роль в структуре вашей государственности играют «Врата в небо», эта дверь, являющаяся, по сути дела, дьявольской западней?

— Камера челночного корабля была построена еще при О-Стреме. Он никогда не терял надежды на возвращение «Наиры». Челнок до сих пор готов к старту. Что же касается двери и всех этих автоматов… Видишь ли, Артем, всякая власть нуждается в орудиях подавления. Без этого нет власти. И это отлично понимал О-Стрем. Без таких орудий не обходится ни одно из ваших государств. Это и армия, и полиция, и всякого рода секретные службы. А чем можно было заменить это в небольшом коллективе в несколько десятков или сотен человек? Вот О-Стрем и решил воспользоваться теми крохами технических достижений, которые остались у него в наследство от цивилизации Эрхорна. Ведь эти рионато и автоматы посильнее всякого оружия. Я всегда могу пригласить строптивого соотечественника для беседы во «Врата в небо». И ничто не помешает ему войти туда. Кстати, страшное звуковое предупреждение при необходимости можно легко выключить, а вот выйти оттуда…

— Но это же черт знает что! А если вам кто-то просто не понравится, не пойдет навстречу вашим прихотям, наконец чисто случайно, по ошибке, окажется там, как, скажем, я…

— Ну то, что произошло с тобой — дело совсем особое, — рассмеялась О-Стелли. — Во-первых, оказался ты в камере отнюдь не случайно и не по ошибке. А потом… Главную роль тут сыграла не столько слепая автоматика, сколько слишком пылкая «любовь» к тебе О-Гейма. Любая автоматика может быть заблокирована или пущена в ход, если в определенные гнезда будут вставлены сразу три рионато. На этом принципе единогласия всех членов Орио О-Стрем настаивал больше всего. Даже забраться в кабину челночного корабля можно лишь всем втроем. А ведь именно там сосредоточены все важнейшие приборы, доставшиеся нам от цивилизации Эрхорна. В менее ответственные посты, как скажем эта кабина, можно войти вдвоем — потому-то я и попросила тебя вставить свой рионато рядом с моим. И только в общую камеру «Вратов в небо» может войти любой из Мудрейших сам по себе. Кстати, о любом присутствии в камере кого бы то ни было автоматы обязательно ставят в известность одного из членов Орио. Вот почему вскоре вслед за тобой сюда пришла и я. Словом, ты отделался бы лишь легким испугом, если бы мы все трое захотели помочь тебе. Но вот тут-то требуемого единогласия, наверное, бы, не получилось.

— Понятно… Но вернемся к вашим соотечественникам. Что же получается? Оправдать, спасти человека может лишь весь Орио. А для гибели его достаточно злой вол одного из вас?

— В принципе так. Таковы издержки любой власти, А у вас там, в вашем мире, разве не то же самое?

Артем хотел сразу возразить, сослаться на законность, правосудие. Но вспомнил лишь один период в истории лишь одной своей страны и смог только согласно кивнуть головой.

— И все-таки, О-Стелли, зачем такая секретность? Почему даже такие старожилы-эрхорниоты, как О-Грим ничего толком не знают ни о «Вратах в небо», ни об эти карающих автоматах, ни о ваших рионато?

— Я уже говорила, что О-Стрем счел за лучшее искоренить из памяти эрхорниотов все, что связано с нашими былыми возможностями. А потом… Ведь, строго говоря, только такая секретность и обусловливает истинную власть Орио. Не будь ее, что стоили бы наши рионато? Ничто так не подчиняет человека, как страх неизвестности. Что же касается «злой воли одного из нас», то могу сказать тебе, что на моей памяти ни один эрхорниот не побывал во «Вратах в небо». Да и сам О-Брайн, как ты знаешь…

— Да, я искренне уважаю О-Брайна. Он мудро правит общиной. Но это сейчас. А как складывалась ваша жизнь в те давние времена, после смерти О-Стрема, при других Мудрейших?

— Что было после О-Стрема? После него мало что менялось в жизни общины. Если не считать, что она становилась все труднее, все примитивнее. Постепенно вышли из строя почти все металлические предметы, забылась азбука, не стало интеллектуальных развлечений — все заполнила! тяжелая беспросветная борьба за существование. И как-та само собой исчезли и честь, и благородство, и «рыцарское» как вы говорите, отношение к женщине. Зато расцвели грубость, страх, угодничество перед членами Орио, тупая покорность судьбе. А главное — утвердилось убеждение, что так эрхорниоты жили всегда, что никакая другая жизнь просто невозможна, немыслима. Стоит ли удивляться, что постепенно на первое место выдвинулись либо тупоумные фанатики, либо лишенные всяких принципов негодяи типа О-Гейма…

— Все это естественно. Но как О-Брайн, человек не глупый и не лишенный, как будто, порядочности, мог остановить свой выбор на О-Гейме?

— У него просто не было выбора. О-Гейм сын одного из бывших членов Орио и потому с детства получил кое-какое образование. К тому же он всегда отличался твердым решительным характером и слыл убежденнейшим последователем заветов О-Стрема. Что же касается его грубости, жестокости, полного отсутствия интеллигентности, то О-Брайн — вот верх наивности! — самым искренним образом полагал, что со временем я смогу облагородить его. Да-да! Свой план сочетать нас браком он до последнего времени считал верхом государственной мудрости…

— Ну, это еще вопрос, что заставляло О-Брайна цепляться за «свой план». Кстати, ты ничего не сказала еще об одном элементе вашей государственности. Я имею в виду рыцарей трех ножей.

— Я знала, что ты спросишь об этом, — понизила голос О-Стелли, — но… мне просто нечего о них сказать. Я понятия не имею, кто они, сколько их, когда появились в общине, кому и как служат. В Великом завете о них нет ни слова. Ни один эрхорниот не смеет даже упомянуть об их существовании. Я уверена, о них ничего неизвестно даже О-Брайну. Помнится, несколько лет назад, когда меня только что включили в состав Орио, он сказал: «Помни, девочка, мы не только слуги Завета. Завет — бумажка. Но за ней стоит страшная сила. И горе тому, кто хоть в мыслях нарушит, начертанные там заповеди». Я не придала тогда этим словам значения. Но уже три четверти хода Луны спустя произошло ужасное. Я по легкомыслию открыла несколько тайн Мудрейших своей подружке. И на другой день нашла ее у себя в шатре убитой, а на груди несчастной впервые увидела этот страшный знак: три скрещенных ножа на фоне молнии. В ужасе я бросилась к О-Брайну, потребовала, чтобы он объяснил мне все. Но он сказал, что сам ничего не знает, кроме того, что кто-то следит и за ним, Мудрейшим из Мудрейших, посылая время от времени такие же предостережения. С тех пор я не расставалась со страхом. Я понимаю, что расстроила тебя своим рассказом. Однако ты заговорил об этом сам. К тому же, теперь, когда ты стал членом Орио, тебе необходимо знать и это, чтобы не совершить трагической ошибки.

— Понятно. Но как О-Брайн терпит такое?

— Что сделаешь с тем, чего не знаешь…

— А он пытался узнать?

— Думаю, пытался. У меня есть основание так думать. Более того, есть основание считать, что эта попытка и утвердила его в мысли все оставить, как есть. О-Брайн умный и осторожный человек.

— Кто будет спорить с тобой. Но я так не смогу, О-Стелли. И если вы действительно хотите, чтобы я стал членом Орио…