Здание оказалось пустым и внутри еще более ободранным, чем снаружи. Должно быть, его решили ремонтировать, но почему-то это дело прекратили. Проникли в здание через окно первого этажа, по деревянному трапу, оставленному строителями. Полы местами были разобраны, со стен содраны обои, розетки и выключатели выломаны, двери сняты с петель. Пройдя через несколько комнат, оказались на лестнице и поднялись на второй этаж.

— Тут раньше поселковый Совет был, — пояснил Мартышка. — Потом хотели администрацию вселить, но отчего-то раздумали. То ли денег не хватило, то ли просто лень. Третий год так стоит.

Прошли еще пару комнат и оказались у двери, охраняемой мальчиком из серии «шкафов», у которого под майкой просматривалась рукоять пистолета. Он спокойно пропустил всех за свою подотчетную дверь.

Под охраной находилась маленькая комнатка с выбитым окном.

Тут обнаружился еще один парень, с биноклем. Держась подальше от окна, он присматривал за домом напротив. Соня тут же узнала по фотографиям свой «объект».

— Ну, как? — спросил Мартышка.

— Пока все то же, — ответил наблюдателе — собаки, парень из охраны во дворе, все остальные — в доме. На окнах — жалюзи и тонированные стекла. Ни черта внутри не видно.

— Дай глянуть! — попросила Соня.

Она поднесла бинокль к глазам, прошлась цепким взглядом по двору. Собаки рядком лежали у забора, в тени. Парень в камуфляжных штанах и зеленой солдатской майке покуривал на лавочке поблизости от ворот.

— Вторых ворот точно нет? — возвращая бинокль, спросила Соня.

— Даже калитки. Проверено. Машина стоит в гараже. Они там, это точно.

— С соседями эти ребята контачат? — Соня /казала на дом, откуда, по утверждению Олега, можно было проникнуть на нужную дачу через бомбоубежище.

— Нет. Абсолютно сами по себе. Я давно здесь работаю.

Соня задумчиво прошлась по комнате.

— Курить тут можно? — спросила она.

— Лучше с той стороны дома, — посоветовал Мартышка. — А то дым из окна приметят.

— О’кей, — кивнула Соня, — пойдем, дойка, покурим… Вы извините, ребята, нам немного посоветоваться надо.

Они перешли в пустую комнату, выходившую окнами на задний двор, подстелили газетку на какой-то| ящик, уселись и закурили.

— Ну, что ты думаешь, Любаня? — Соня пустила| кольцо дыма. — Клевая работенка?

— Ты хоть объясни: сколько, кого, когда? хмыкнула Люба.

Соня вытащила из сумочки фотографии Клыка и Веры…

ЧЕРЕЗ УЛИЦУ

Клык и Вера действительно находились в том доме, за которым наблюдали. Их привезли туда несколько часов назад.

С Верой поначалу было плохо. Как только отпустило нервное напряжение, сжавшее ее в комок, словно мышцу, сведенную судорогой, — а это произошло в тот момент, когда она приехала на Новостроечный, 25, — с ней началась истерика. Вера вцепилась в Клыка, залилась диким хохотом, потом зарыдала, затем опять захохотала, упала на пол, забилась в корчах, выкрикивая всякую бессвязную околесицу. Цезарь, Клык и остальные два мужика с трудом смогли ее скрутить и напоить димедролом. Даже овчарка с перепугу поджала хвост и, забившись под кровать, жалобно скулила.

Сразу после того, как Вера осоловела и затормозилась, Цезарь связался со своим шефом, и за ними пришла машина. Даже две; на одной уехал по своим делам Цезарь. Конечно, он не докладывал Клыку, что едет к Михалычу. С Клыком, Верой и Вериными сумками, в которых лежали «дипломат» с иконой, оружие и папки с компроматом на Иванцова & С°, кроме шофера, поехали два охранника и овчарка.

Когда приехали на дачу, высаживались из машины в подземном гараже. Сумки ребята как-то сразу отделили от Клыка и Веры, взяв их в свои мозолистые (с внешней стороны) руки, и унесли. А гостей — Клыку казалось, что скорее пленников, — поместили в симпатичную комнатку на втором этаже. Окна ее выходили на зады дачи, то есть ни ребята Мартышки, ни Соня со своего НП не могли бы в них заглянуть, даже если б на этих окнах не было прочных жалюзи и тонированно-бронированных стекол. Между двойными рамами еще и решетки имелись, так что гели б Клык вдруг решил удрать отсюда, то у него ни шиша бы не получилось. Дверь комнаты, правда, с внешней стороны не заперли. Можно было выйти в туалет или ополоснуться в ванной под душем. Именно эти сантехучреждения были совсем рядышком. Дверь комнаты, ванной и сортира выходили с разных сторон на небольшую — полтора на полтора метра — площадочку. С четвертой стороны была узкая лестница, зажатая между двумя стенами. Внизу лестница переходила в П-образный коридор, через который можно было выйти на лестницу, ведущую в подземный гараж. Там, в коридоре, имелась еще и боковая щерь, но она была заперта. Ребята Цезаря, судя по всему, проводив гостей наверх, ушли в эту дверь. Дверь с лестницы в подземный гараж, стальную, бронированную, они заперли за собой еще раньше. Так что вся свобода перемещения для Клыка и Веры была ограничена комнатой, ванной, туалетом и лестницей с коридором.

Правда, в комнате было все, чтобы чувствовать себя комфортно. Телик, видик, бар, холодильник с целой кучей бутербродов и консервов. Два дивана, где можно было прилечь.

Клык раздавил бутылочку «Хейникена» под бутерброды с какой-то рыбой и копченой шейкой, почуял сытость и решил подремать. Вера вообще есть не стала, а сразу заняла место на другом диване и заснула. Беспокоить ее чем-либо Клык не собирался. Во-первых, напичканная успокоительным, она у него никаких желаний не вызывала, а во-вторых, всякая романтика Клыку была, прямо скажем, до лампочки. Надо было в спокойной обстановке подумать, что из всего происшедшего вытекает.

Ничего особо неприятного пока не было, но и радоваться тоже причин не имелось. Жалко было и Надьку, и Инку. Из той околесицы, которую в истерике выкрикивала Вера, Клык смог понять, что и как произошло. Конечно, не очень-то верилось в такой расклад, что перепуганная до полусмерти гражданская баба перестреляла четырех мужиков, один из которых был ее и Инниным однокашником. Неправдоподобным виделось и то, что ей после такой стрельбы удалось спокойно одеться, собрать манатки и уехать на каком-то частнике, добраться до места и лишь там дать волю эмоциям. Раньше, в прошлые времена, ничего такого быть не могло. Но сейчас — хрен его знает. Вряд ли эта зараза такая артистка, что смогла придумать или разыграть эту сценку. Слишком уж натуральный припадок с ней приключился. С другой стороны, шибко много на Верочку накатывало подозрений. Геша был им с Инной знакомым человеком. Во время вчерашней пьянки о нем вспоминали, и Клык, несмотря на хмель, не забыл, что именно его Вера и Надя встретили на улице, когда ходили за продуктами. Неужели оказались такими дурами, что сболтнули ему про икону и прочее? А может, там вообще все повязаны? Это Клыку показалось уж совсем дурным, и он от этой мысли отказался. Тогда им было бы проще подождать, пока Клык заснет, пригласить мальчиков и уделать его тихо, спокойно и без шума. Если Геша пришел с ребятами днем, то скорее всего не хотел встречаться с Клыком. Но откуда он знал, что вообще имеет место такой товарищ? Только от Надежды и Веры, если они, допустим, ему проболтались, или же от Инны и Веры, которые могли ему позвонить, пока Клык с Надеждой трахались в ванной. Но мог быть и вариант, что этот самый Геша с ребятишками специально отслеживал подъезд. Точно! Машинки-то были какие-то на улице. Стоп! Но это значит, что тогда их команда и Клыка вела до Новостроечного.

Клыку захотелось закурить. Все уж очень по дурному выстраивалось. Не пойдешь к ментам и не спросишь, сколько трупов нашлось в квартире у Инны. А что, например, если Теша пришел, придавил Надьку с Инной, а Веру, пусть даже под дулом пистолета, привез на Новостроечный и заставил идти в шестую квартиру, чтоб там рассказать всякие ужасы? Но почему нычку не взял? Не говоря уж о компроматных делах на Иванцова. Они ж у него в руках были! Если б Клык, допустим, забрал чемодан с собой — другое дело.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: