— Притормози! — прошипел. — По-моему, кто-то пушку налаживает…

— Да откуда? — не поверил тот. Но тут послышался еще один щелчок, погромче, — Галина оттянула и отпустила крючок затвора.

— Назад! — заорал первый, но тут из «бойницы» раскатисто прогрохотала очередь. Митрохина не целилась, она даже глаза зажмурила от страха, так напугал ее этот неожиданный грохот, усиленный бетоном. Поэтому она не увидела, как девятимиллиметровые пули, веером вылетевшие из дергавшегося в ее руках ствола, отшвыривают обоих крутых, подошедших к ней всего на три метра, и валят их наземь…

— Это не бабы! — вскричал Харитон. — Валим, и быстро!

Захлопали дверцы джипа, взревел мотор, машина резко развернулась, и джип, выбросив грязь из-под задних колес, унесся со стройплощадки. Стало тихо.

Галина просидела несколько минут, боясь не то что шевельнуться, а и вздохнуть слишком шумно. И тут она внезапно услышала плач, точнее, тихие всхлипы, а затем — негромкий лязг лопаты о землю.

Митрохина высунула голову из-за края кольца, потом вылезла из него, выставив перед собой ствол «кобры». Совсем поблизости от нее лежали два трупа. Те, что попали под очередь в упор. То, что они мертвы, а не ранены, Галина поняла по их позам. Ни один живой человек, даже йог, наверно, ни за что не смог бы неподвижно пролежать в такой позе больше одной минуты.

Дальше, там, где была яма, Митрохина увидела ту самую девчонку, которая пыталась оттащить от нее Юрика. Она отчаянно, но неумело пыталась раскопать затрамбованную могилу.

— Ты что? — осторожно спросила Галина. —

Ничего не выйдет…

— Он жив! Я слышу! Жив! — сквозь слезы всхлипывала та, продолжая копать.

Митрохина сложила «кобру» и сунула ее в рюкзак, а затем тоже взялась за лопату.

Юрика они раскопали быстро, бандиты присыпали его только двадцатью сантиметрами земли, не Польше. Вдвоем вцепились в куртку, выдернули из земли голову… И чуть не вывернулись наизнанку — нуля, ударившая Юрику в затылок, выломала лобную кость и глаз.

Девчонку стошнило, она повалилась на бок и сбилась в какой-то страшной беззвучной истерике, Польше напоминавшей приступ падучей. Митрохина, которая тоже была близка к полуобмороку, смогла удержаться лишь потому, что внезапно услышала что-то вроде шороха из разрытой могилы.

И она тут же вспомнила, что того, кого бросили и эту могилу первым, специально не пристреливали.

Не успели они как следует утрамбовать, нахалтурили. Тот, кто шевелился на дне, не успел задохнуться за те десять минут, что пролежал в рыхлом грунте. И даже с ума не успел сойти. Потому что сразу сообразил, услышав сквозь грунт звон лопат, что прогулка на тот свет может и не состояться. А когда мертвый Юрик и немалая часть грунта были вынуты из ямы, он почуял заметное облегчение и завертелся там, в земле, насколько позволяли связанные руки.

Галина сперва ойкнула с перепугу, но уже через секунду схватила лопату, соскочила в яму и осторожно, чтобы не задеть зарытого человека, стала соскребать землю от головы к ногам… Еще гребок, еще, еще пара — и увидела лоб. Несколько движений руками — и открылось все лицо с выпученными I пазами и заклеенным ртом. Галина решительно сдернула пластырь с губ полузадохшегося, и тот жадно даже не вдохнул, а прямо-таки выпил несколько литров воздуха. Правда, первые слова, которые он произнес почти одновременно с первым выдохом, были не очень членораздельны:

— Ох, бля, е-мое…

Галина отгребла грунт с плеч, подцепила несостоявшегося покойника под мышки, он где-то там под землей сумел напрячься, подогнуть колени и помог своей спасительнице выпростать себя из могилы.

Руки развяжи… — попросил откопанный, привалившись к стенке ямы. Его колотила крупная дрожь, будто в лихорадке. Он дышал и не мог надышаться.

Митрохина попыталась распутать узел ногтями, но ничего из этого не вышло. Вцепляться в грязный узел зубами она побрезговала, но зато нашарила на краю ямы остренький осколок оконного стекла и минуты за две перепилила им веревку.

Помоги вылезти, девушка, — пробормотал спасенный, сделав попытку упереться руками в край ямы. — Не могу… Сил нет.

Галина подхватила его под колени и вытолкнула наверх. Потом выбралась сама, перемазавшись в глине.

Девчонка уже не ревела, а сидела по-турецки, молча глядя на мертвого Юрика.

П-покурить есть? — спросил спасенный, лязгая зубами и разминая затекшие руки. Галина неожиданно вспомнила, что Харитон называл его Парамыгой.

На, — сказала голосом робота девчонка, опять-таки каким-то механическим жестом вынимая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Парамыга сунул в рот сигарету, чиркнул, затянулся, закашлялся.

— Возьмите ветровку, — предложила Галина, — простудитесь в одной рубашке…

Парамыга неожиданно захохотал. Он точно смеялся, но смех был похож на стариковский кашель:

— Ой, не могу! Простудишься! Уссаться! — простонал он.

Галина поняла. Действительно смешно пугать простудой человека, который только что вылез из могилы.

— Возьмите, возьмите, — Галина протянула 11 ара мыте свою перемазанную глиной ветровку, у меня свитер толстый, не замерзну.

— Спасибо, спасибо, родная! — произнес Парамыга, оглядываясь. — Не мельтешись. Я и так тебя по гроб жизни водкой поить должен и исключительно «кристалловской». Кроме шуток! А одежку я, если можно, с подельника возьму. Ему уже не нужна.

И Парамыга, с усилием поднявшись на ноги, подошел к Юрику.

Прости, корешок, — сказал он, — ты за меня пострадал. Я тебя не забуду.

После этого он стянул с убитого кожаную куртку и натянул на себя, не выпуская изо рта сигарету.

— Знакомиться будем, девчата? — спросил он, выплюнув бычок в свою бывшую могилу. Или так разойдемся?

Галина не успела ответить. Откуда-то из недальнего далека долетел шум мотора, а из-за забора, примерно с той стороны, куда унеслись машины Харитона & Со, замелькали синие проблески милицейской мигалки.

— На фиг, на фиг! — поежился Парамыга. — Нас, моя милиция, я люблю, но только на картинке. Mне тут делать нечего…

И он, пошатываясь, сделал несколько шагов в сторону того штабеля бетонных конструкций, за которым несколько минут назад пряталась Галина. Но однако не упал. Галина, которая в это время как раз надела рюкзак, сорвалась с места и поддержала падающего.

— Хорошенькие пироги, — пробормотал Парамыга, — так и сдохнуть недолго… Кровь застоялась, видно. Шибанула в голову, как поллитра.

Галина помогла ему пройти еще несколько шагов. Как раз до трупов, лежавших в проходе.

— Перекур, — произнес Парамыга, оседая. — Опа! Жмурики… Гусь. И Финдос. Очень приятно вас видеть, мальчики. Чем же вы Харитошу не устраивали?

— Это не Харитон, — нерешительно вымолвила Галина. — Это я.

Парамыга удивленно открыл глаза и присвистнул:

— Мои поздравления. Ты замужем?

— Сейчас нет.

— Если не забуду — женюсь. Ты женщина моей мечты.

— Очень вовремя.

— Точно! — хмыкнул Парамыга. Он встал на колени и, обшарив мертвецов, забрал у них пистолеты и пару обойм.

— Не хочу к ментам живым. Спасибо, девушка. Чапай быстрее, уноси свои ножки. Мои не ходят. Они тут меньше чем через пять минут будут…

Галина замешкалась. Парамыга был ей не сват, не друг и не родственник. К тому же, судя по манерам, далеко не лучший представитель человеческого рода. Но отчего-то ей показалось несправедливым, что человек, вынутый из могилы, собирается отстреливаться до последнего патрона и под финиш покончить с собой. Ей стало жалко и Парамыгу, и милиционеров.

— Идем, дурак! — сказала Митрохина и потянула его за собой.

— Сюда! — послышался из темноты голос девчонки. — Тут дырка под забором, протиснуться можно!

Похоже, сознание опасности вывело ее из шока и одновременно придало сил Парамыге. Он смог идти быстрее и не опираясь на Галину.

— Ну, может, поживем еще, девочки? — пробормотал экс-покойник с надеждой, протискиваясь и дыру следом за девчонкой.

Галина боялась, что плечи пройдут, а остальное нет, но ей пришлось только снять рюкзак и передать его на время Парамыге.