Рис поспешно вернулся в хижину, взял давно приготовленный сверток с продовольствием и выбрался наружу.

С дерева уже свисала веревка. Она тянулась на пятьдесят метров к Поясу и задевала проносившиеся мимо хижины. По веревке уверенно спускался какой-то человек. Он был стар, мускулист, весь испещрен шрамами и казался частью своего дерева. Не обращая внимания на уставившегося на него Риса, старик не раздумывая пересек по воздуху расстояние до ближайшей хижины и двинулся дальше вдоль Пояса.

Рис держался одной рукой за стену хижины. Конец веревки неумолимо приближался. Когда веревка оказалась в футе от Риса, юноша ухватился за нее и без колебаний полез вверх.

Как всегда во время пересменки, заведение Квотермастера было переполнено. Паллис поджидал снаружи, глядя на вращающиеся вокруг ядра хижины. Наконец показалась Шин. Она несла два сосуда с питьем.

Чтобы хоть как-то уединиться, они продвинулись на некоторое расстояние вдоль трубы и молча подняли сосуды. Их глаза на мгновение встретились. Паллис в смущении отвернулся — и от этого почувствовал себя еще более неловко.

Кость побери все! Что было, то прошло.

Стараясь не морщиться, пилот глотнул жидкость.

— Кажется, пойло стало получше, — прервал он молчание.

Брови Шин слегка приподнялись.

— К сожалению, ничего лучшего у нас нет Твой вкус, конечно, слишком утончен для этого.

Паллис вздохнул.

— Черт возьми. Шин, давай не будем ссориться. Да, на Плоту есть машина для напитков. И то, что из нее выходит, гораздо лучше на вкус, чем эта регенерированная моча. Все это знают. Но ваше пойло действительно стало чуть лучше, чем раньше. Не будем об этом. Давай лучше перейдем к делу.

Шин безразлично пожала плечами и отхлебнула жидкости. Пилот смотрел на ореол звездного света, сияющий в ее волосах. Его вновь потянуло к ней. Нет, пора ему кончать с этим. Прошло уже, наверное, тысяч пять смен с тех пор, как они спали вместе, тесно прижавшись друг к другу…

Это произошло лишь однажды, просто их потянуло соединиться. К Костям все это, нужно заниматься делом! Собственно говоря, Паллис подозревал, что рудокопы специально направляют Шин на переговоры с ним, поскольку знают, как она действует на него. Ставки растут. И играть все труднее…

Паллис постарался сосредоточиться на словах Шин.

— …Поэтому производство упало. Мы не можем дать полный груз. Горд сказал, что плавильня заработает не раньше чем через пятьдесят смен. Вот такие дела.

Шин замолчала и вызывающе взглянула на пилота. Паллис оторвал взгляд от ее лица и посмотрел на Пояс. Разрушенная плавильня, как рана, зияла посреди цепочки хижин. На мгновение он представил себе, что творилось там во время аварии — лопающиеся стены, выливающийся из ковшей раскаленный металл…

Паллис содрогнулся.

— Мне очень жаль. Шин, — медленно сказал он. — Действительно жаль. Но…

— Но ты не собираешься оставить в уплату все, что привез, — сказала она угрюмо.

— Не я устанавливаю правила. Мое дерево полностью загружено припасами, и я готов отдать вам все, за что смогу получить железом по установленным ценам.

Сосредоточенно рассматривая сосуд с жидкостью, Шин прошипела сквозь зубы:

— Паллис, я ненавижу выпрашивать. Ты даже не представляешь себе, как я ненавижу. Но нам позарез нужны припасы. Из кранов текут почти нечистоты, на Поясе есть умирающие и больные…

Полис залпом осушил сосуд.

— Оставь это, Шин, — сказал он резче, чем ему хотелось бы.

Шин подняла голову и посмотрела на него сузившимися глазами.

— Вам нужен наш металл. Человек с Плота. Не забывай.

Паллис глубоко вздохнул.

— Шин, у нас есть еще один источник. Ты это знаешь. Древняя Команда обнаружила две остывших звезды, обращающихся вокруг Ядра по устойчивым круговым орбитам…

Она тихо рассмеялась.

— А ты забыл, что твой хваленый рудник не даст больше продукции? Правильно, Паллис? Мы не знаем, что там произошло, но по крайней мере это нам известно. Так что не будем морочить друг другу головы.

Паллису стало стыдно, он почувствовал, что краснеет, и знал, что шрамы сеткой выступили на его лице. «Итак, они все знают. По крайней мере, — мрачно подумал он, — мы успели эвакуировать второй рудник Туманности, когда звезда подошла слишком близко к Ядру. Хотя бы тут достойно показали себя. Впрочем, недостаточно достойно, чтобы не лгать о наболевшем с целью получить преимущество перед этими людьми…»

— Шин, этот разговор ни к чему не приведет. Я делаю свою работу, и от меня ничего не зависит. — Паллис отдал ей пустую посуду. — У вас есть одна смена, чтобы решить, примете вы мои условия или нет. Потом я улетаю. И послушай, Шин. Пойми одно. Нам переплавить железный лом гораздо легче, чем вам регенерировать пищу и воду.

Шин бесстрастно взглянула на него.

— Пропади ты пропадом. Человек с Плота.

Паллис почувствовал, как у него опустились плечи, повернулся и поспешил к ближайшей стене, с которой мог перепрыгнуть на свисавшую с дерева веревку.

Наверх карабкалась группа рудокопов с привязанными за спинами железными брусками. Под наблюдением пилота бруски равномерно крепились по краю дерева. На Пояс рудокопы возвращались груженные пищей и водой.

Рис наблюдал за ними из укрытия в листве и никак не мог понять, почему так много припасов остается на дереве. Он прижался к толстой, в полфута, ветви, стараясь одновременно не порезать ладони об острый, как лезвие, передний край и получше укрыться под слоем листвы. Рис не знал, сколько прошло времени, но погрузка дерева должна была продлиться несколько смен. Юноша не мог уснуть. Его отсутствие на работе пройдет незамеченным по крайней мере в течение двух смен. «Потом, — подумал он с внезапной грустью, — пройдет еще некоторое время, пока кто-нибудь настолько обеспокоится, что меня начнут искать».

Что ж, он оставляет Пояс без сожаления. Какие бы опасности ни ждали его в дальнейшем, по крайней мере это будут новые опасности.

Собственно говоря, перед Рисом стояли две проблемы. Голод и жажда…

Беда настигла юношу сразу после того, как он нашел это убежище в гуще листвы. Рабочий с Пояса споткнулся о маленький узелок с припасами. Решив, что он принадлежит члену команды с презираемого Плота, рудокоп разделил продукты с товарищами. Рис понимал, что он счастливо избежал разоблачения, но теперь подкрепиться было нечем. Его желудок сразу же начал протестовать.

Но вот наконец погрузка завершилась, и, когда дерево тронулось. Рис забыл даже о жажде.

После того, как последний рудокоп добрался до Пояса, Паллис смотал веревку и повесил на прикрепленный к стволу крюк. Итак, визит завершился. Шин больше не разговаривала с ним, и пилот несколько смен терпеливо сносил угрюмое молчание незнакомых ему людей. Паллис покачал головой и вернулся мыслями к предстоящему перелету.

— Давай, Говер, трогай! Я хочу, чтобы ты перенес чаши на нижнюю сторону, наполнил их и поджег прежде, чем я смотаю веревку в кольца. Или хочешь подождать следующего дерева?

Говер довольно проворно приступил к работе, и вскоре под деревом расползлось облако дыма, закрывшее Пояс и находящиеся по ту сторону звезды.

Паллис стоял возле ствола, чувствуя ладонями и подошвами пробуждающуюся жизненную силу дерева. Он словно понимал мысли огромного организма, его реакцию на расползающуюся темноту. Ствол загудел, ветви ударили по воздуху, листва задрожала и зашелестела. Вспугнутые движением воздуха, из кроны поднялись летяги. Наконец одним рывком гигантская вращающаяся платформа отчалила от мертвой звезды. Пояс со всеми его бедами уменьшился, медленно растворяясь в Туманности, и Паллис, прижавшись руками и ногами к летающему растению, почувствовал себя в родной стихии.

Смены полторы он прерывал в хорошем настроении. Затем прошелся по деревянной платформе, с подозрением наблюдая за безмолвно скользящими звездами. Полет вроде шел нормально, ничего такого, что могло бы нарушить сновидения Говера, но для опытного пилота Паллиса он сейчас был равносилен полету на летяге в бурю. Паллис приложил ухо к стволу и услышал жужжание в вакуумной камере, как будто дерево пыталось сбалансировать свое вращение.