— Едемте к хутору, — быстро сказал он.

Через семь минут они были у перекрестка дорог. Хутор Ольховцы виднелся в стороне, километрах в двух с половиной от шоссе. Кругом с обеих сторон на большое расстояние хлеба уже были убраны. Майор внимательно осмотрел в бинокль окрестность. Поля, тропинки и дорожки были видны как на ладони. Ничего подозрительного: вблизи никого нет, в отдалении — несколько возов, на тропинках — три или четыре женщины.

— Отсюда до села Лановцы только двенадцать километров, — вслух рассуждал майор. — Автобус проходит их в двадцать минут, следовательно, наш молодчик слез с автобуса в десять часов пятьдесят минут, то-есть, — майор взглянул на часы, — полчаса тому назад. За это время он не мог дойти до хутора. По скошенным полям он не пошел бы: слишком видно и скрыться негде. Идти пешком по дороге невозможно — сразу узнают. Ехать в повозке вперед нет расчета — его легко заметить. К тому же он понимал, что, догнав автобус и убедившись, что там его нет, вы, естественно, повернете назад и будете разглядывать всех встречных. Безопаснее всего ехать обратно, в сторону села, навстречу вам... Значит, нам нужно ехать в этом же направлении, осматривая по пути весь транспорт и пешеходов. Но оставить хутор без осмотра все-таки нельзя. Это придется сделать мне, а вы поезжайте по дороге в Лановцы. Да будьте внимательны.

...Хрулев тщательно осматривал дорогу и потратил на езду около получаса. Преступника он не встретил и повернул обратно. В девяти километрах от села, после крутого спуска, шоссе пересекала небольшая речка. На мосту его дожидался майор.

— Я напрасно потерял время на осмотр хутора,— сказал он.—Там, конечно, никого не было. Этот мошенник ловок, он обвел нас вокруг пальца. Вот смотрите! — И он указал рукой вниз, под мост.

Там валялась большая, развалившаяся на куски дыня, над ней кружили шмели и мухи.

— Теперь его маневр ясен: как только он вылез из автобуса, то сейчас же сел на какую-нибудь подводу или арбу и поехал обратно навстречу вам. Вы, в азарте преследования не замечая ничего вокруг, пронеслись мимо, а он преспокойно слез вот здесь, у моста, и пошел себе пешечком по заболоченному оврагу, выбирая такие места, где мотоцикл не пройдет. Дыня была тяжелая, и он ее бросил... Ясно! Здесь он был примерно в одиннадцать двадцать, то-есть минут сорок тому назад. Теперь найти его трудно. Он успел углубиться в лес. Майор задумался.

— Все-таки, — добавил он, — ступайте по его следам. Может быть, узнаете что-нибудь важное. А я поеду в Лановцы. Хочу лично снять показания да как следует рассмотреть плащ. Где вы его оставили?

— Сдал на хранение председателю сельсовета.

— Отлично! Я буду там вас ждать. Вашу машину дотащу как-нибудь один.

Майор поехал в село, и там на ярмарке я с ним встретился, что уже читателю известно. Лейтенант Хрулев вернулся к ночи, уставший и расстроенный. Он обошел окрестные болота, кустарники, овраги, блуждал по лесным тропинкам, но никаких следов беглеца не обнаружил.

Майор внимательно выслушал его доклад.

— Мы имеем дело с опытным преступником, — сказал он. — Нам следует учесть это в дальнейшем.

— Удивительно, товарищ майор, как он мог допустить такую оплошность — пойти продавать свой плащ.

— Это не его плащ: он ему не подходит по росту. Это плащ его шефа. Я даже думаю, что шеф поручил ему уничтожить эту важную улику, а он на свой страх потащил его на базар, только "сменив пуговицы. Видимо, в деньгах нуждался. Но парень он хитрый. Заметьте: он не пошел продавать плащ в магазин. Нет, он продал его перекупщику и некоторое время наблюдал за его действиями. Увидел, что с плащом неблагополучно, скрылся и сумел замести следы... Вот положительные результаты сегодняшнего дня: мы знаем двух из шайки. Первый — шеф: высокого роста, немного близорук, носит очки. Второй — подчиненный: ловкий плут, нуждается в деньгах. Возраст — лет тридцать пять, невысокого роста.

— С бородой, — вставил лейтенант.

— С бородой! Сказали бы уж тогда лучше: носит соломенную шляпу! Он был с бородой — это точно. Но сейчас, наверное, уже без нее. Он и отрастил-то бороду для того, чтобы в нужный момент ее сбрить. Вот что мы знаем: невысокого роста и курит трубку.

— Откуда это известно, товарищ майор?

— Вы забыли, что в сумке у него, кроме дыни, был листовой табак? Дыню он выбросил, а табак оставил... 

После того как мы позавтракали и немного отдохнули, майор дал указание, как вести дальнейшие поиски. Он сам вместе с Краевским подробно обследует ближайшие окрестности. Нам с Хрулевым поручается осмотреть более отдаленные районы. Я пойду направо, по опушке леса, а Хрулев — налево, по берегу реки. К семи часам мы оба должны вернуться.

Получив эти указания, я взял серп — на случай, если придется пробиваться через заросли, и отправился на рекогносцировку. Я шел вдоль высокого каменного массива по едва заметной, давно заброшенной тропинке. Справа начинался густой лес, слева возвышалась скала. Я самым тщательным образом ее осматривал, надеясь отыскать какую-нибудь пещеру, заваленный вход или скрытую лазейку, но ничего не находил. Камень всюду казался твердым и однородным. День кончался. Солнце стояло над самыми деревьями, и лучи его, теперь уже холодные, освещали ровным вечерним светом серые отроги скал. Длинные тени, падающие от деревьев, оставляли на них причудливые узоры. Жара спала. Тем не менее жажда мучила сильнее прежнего. Я ничего не пил с утра, долго работал на жаре и к тому же съел бутерброд с икрой. Но надо было терпеть, и я шел вперед, мечтая о том, как, вернувшись к машине, напьюсь нарзану, несколько бутылок которого там оставалось.

Но вот лес отступил вправо и обнажил большую каменистую площадку, всю засыпанную щебнем. Слева виднелась широкая расщелина скалы, заполненная осыпью, по которой можно было забраться наверх. Справа площадки, почти у самого леса, позади кустов черемухи я заметил какое-то сооружение с колесом.

Подойдя поближе, я, к своей радости, увидел колодец. Под небольшим навесом была устроена широкая бетонная труба, а над ней на железной раме ворот, снабженный большой рукояткой с храповиком, не позволяющим срываться бадье при подъеме. Весь механизм, а также железная цепь были вполне исправны, хотя и сильно заржавлены. Большая квадратная бадья была погнута и помята, но цела. Очевидно, колодцем давно уже никто не пользовался. Я заглянул в него. Длинная шахта, высеченная в камне, уходила глубоко вниз. На дне ее тускло поблескивала вода. Я взялся за рукоятку. Ворот заскрипел, и бадья стала опускаться. Через минуту я поднял ее.

Какое разочарование! Я рассчитывал напиться холодной, чистой воды, какая должна быть в таком глубоком колодце, а в бадье была грязная, вонючая жижа, на поверхности которой среди пятен масла в изобилии плавали спички, пробки, деревяшки, кусочки резины и вообще всякая дрянь. Я попробовал воду: она имела кисловатый вкус и пахла серой и дымом. И все-таки я напился этой мерзкой жидкости — так сильно мучила меня жажда.

Освежившись, я с новыми силами пустился в поиски. Полез по осыпи, осматривая каждый камешек, каждую пещеру, каждую трещинку, — и опять без всякого результата. Поднялся на вершину скалы, проверил, нет ли какого-нибудь скрытого люка или отдушины, и снова ничего подозрительного не заметил. Поиски оказались бесплодными. Оставалось только утешать себя мыслью, что, может быть, моим друзьям больше посчастливилось... Надо было возвращаться: часы показывали половину седьмого. Я быстро спустился по осыпи, по очутился совсем не там, где ожидал. Ни площадки, ни колодца — кругом лес. Тут только я понял, какого дал маху. Когда я поднимался, солнце светило мне в затылок, а теперь оно садилось за горой, и, следовательно, я находился на прямо противоположной ее стороне. Решил идти через лес, в обход скалы, но скоро понял, что эта задача мне не под силу. Я спотыкался о валежник, путался в высоком папоротнике, застревал в кустах, натыкался на каменные глыбы и наконец вовсе выбился из сил. Тогда я повернул обратно, опять поднялся на скалу, отыскал расщелину, которая показалась мне знакомой, спустился по ней и опять попал в неизвестное место. Между тем солнце спряталось за лес, и наступили сумерки. Подул свежий ветерок. В низинах кое-где поднялись облачка тумана. Было уже около половины девятого. Я подумал, что мои спутники, наверное, перестали меня ждать и что спешить мне уже некуда.