Во второй четверти века резко снизилась производительность Олонецкой группы заводов, чему немало способствовали Миних и Шемберг. В 1734 году была приостановлена работа на Петровском заводе. И только в 1755 году он снова был введен в действие. В 1736 году был закрыт Павенецкий завод. Выплавка чугуна и литье чугунных пушек было сосредоточено на Кончезерском заводе, который в 1732 году также был остановлен, а в 1739 году передан молотовому мастеру Я. Бланку.

В 1727 году Олонецкие заводы перешли в ведение Адмиралтейства и с этого времени обслуживали главным образом флот. С 1724 по 1727 год здесь было изготовлено всего лишь 3166 солдатских фузей со штыками, 2743 фузеи без штыков и 780 пар пистолетов[262].

Значительно снизилось производство ружей и на Сестрорецком заводе. Оборудование здесь сильно устарело, не хватало квалифицированных кадров. Выпускаемое оружие было низкого качества, а стоимость в два раза превышала тульские фузеи. В связи с этим производство оружия временно прекратили.

В 1734 году Сенат поручил управляющему Уральскими заводами Геннину обследовать Сестрорецкие заводы. Ознакомившись с их состоянием, Геннин представил доклад о необходимых преобразованиях. Он писал, что Сестрорецким заводам для лучшего содержания «потребна полна реконструкция». Сенат назначил в 1735 году Геннина директором и выделил ему необходимые средства[263]. В результате принятых мер удалось наладить выпуск оружия. Под нажимом Миниха завод был остановлен.

В 40-х годах Сестрорецкий завод снова стал выпускать оружие. В 1742 году он изготовил 6377 солдатских и 62 драгунских фузей и 265 пар пистолетов. В 1749 году он выпустил 11 320 солдатских и драгунских фузей и 533 пары пистолетов[264]. С этого времени Сестрорецкий завод стал второй базой производства стрелкового оружия.

Во второй четверти стал изготовлять и ремонтировать старое оружие Петербургский Арсенал. С 1728 по 1737 год здесь было изготовлено около 4,5 тыс. новых ружей и отремонтировано солдатских ружей около 5 тыс., драгунских 1822, мушкетонов 566, пистолетов 2924 пары[265].

В Липецкой группе наиболее мощным был Петровский завод, выпускавший орудия и боеприпасы для полевой армии и пограничных крепостей, а расположенные поблизости Боренский и Козминский заводы поставляли ему металл. В 1742 году эти заводы передали Адмиралтейству, но оно отказалось от них и передало Берг-Коллегии. Из-за недостатка древесного угля производство пушек было прекращено. В 1746 году Берг-Коллегия сообщила Сенату, что «ныне на тех заводах делаются ружья, шпаги и протчие некоторые артиллерийские припасы»[266], которые направлялись главным образом в ландмилицкие полки. Вскоре Берг-Коллегия передала этот завод в частные руки (князю Репнину).

Если в центре и на северо-западе страны в середине XVIII века произошло некоторое сокращение металлургических предприятий, то на Урале, наоборот, вместо десяти петровских предприятий действовало уже около 40 казенных и частных заводов. Наряду с производством железа и чугуна, предназначенного для внутренних нужд и вывоза за границу, уральские заводы в течение всей второй четверти неуклонно увеличивали выпуск пушек и ядер.

Так, Екатеринбургский завод выпускал в это время железо и сталь для ружейных стволов. В 1723 году отправлено было с этого завода железа, стали и шпажных клинков 1415 пудов, в 1724 году — 1832 пуда, в 1725 году — 720 пудов, в 1728 году — 765 пудов. На Уктусском заводе в 1725 году было произведено бомб 2271 пуд и пушек 1906 пудов 2 фунта; в 1726 году изготовлено 15 724 пуда пушек и боеприпасов[267].

Особенно крупные поставки для нужд армии и флота делал со своих заводов А. Демидов. По данным Б. Кафенгауза, с 1720 по 1733 год. Демидов поставил в Адмиралтейство в Петербург 487 852 пуда изделий, в Казанское и Астраханское Адмиралтейства — 40 825 пудов, якорей в Ладогу — 13 727 пудов, в Тверь — 20 928 пудов и разных чугунных припасов 26 242 пуда. Всего же 563 332 пуда железа и железных изделий и чугуна 26 242 пуда[268]. В тот же период на Урале вступило в строй 25 медеплавильных заводов, которые изготовляли главным образом пушечную медь.

Продукцию казенных сибирских заводов отправляли обычно водным путем, для чего организовывались специальные караваны под военной охраной. В '1732 году было отправлено два каравана пушек, боеприпасов, железа и стали: в Петербург — 181 635 пудов; в Москву — 192 674 пуда железа и меди 11 039 пудов; в 1733 году было отправлено в Петербург 170 743 пуда железа, в Москву — 2091 пуд уклада и 172 334 пуда железа; в 1734 году было отправлено железа, бомб и пушек, стали и меди в Москву и Петербург 142 882 пуда 37¼ фунтов[269].

Наконец следует указать, что изготовлялись боеприпасы также на заводах Пензенско-Тамбовской и Вятской групп заводов.

И во второй четверти XVIII века русская техническая мысль продолжала идти вперед; в артиллерийское ведомство поступило много интересных изобретений. Например, известный механик Нартов предложил отливать орудия цельными, без сердечника. Он же изобрел машину для отливки цапф и дал «секрет как из пушек, мортир и мелкого ружья вне калибра большими ядрами стрелять». Для этой цели Нартов предлагал применять дульные раструбы[270]. Нартов создал механизм для установки угла возвышения пушек.

Русские специалисты Мартынов и Данилов разработали конструкцию «единорога», в которую Шувалов внес небольшие изменения и приписал себе честь создания новой системы. Гетис предложил проект двуствольной пушки, а Вейсман сконструировал скорострельную пушку.

Достижения русской артиллерии того времени были весьма значительны. Следует отметить, что австрийскому изобретателю Старку, предложившему в 1747 году производить пушки с конической каморой, ответили, что в России такие пушки известны с начала века и ничего нового в этом нет. Комиссия в составе Геннина, Петрикова, Глебова и нескольких артиллерийских офицеров решила проверить баллистические качества пушки Старка. Вначале стреляли из этой пушки на 265–400 шагов, а потом из «российской пушки с конической же каморою» на 421–500 шагов. Преимущество русской пушки оказалось очевидным, и предложение Старка было отвергнуто[271].

Однако делались попытки ограничить, задержать творчество русских военных изобретателей и конструкторов. Миних и фельдцейхмейстер принц Гессен-Гамбургский, ведавшие в те годы русской артиллерией, слепо копировали иностранные образцы, добивались отмены всех облегченных артиллерийских систем. И они достигли своего: по указу Анны Иоанновны все конструкции орудий, созданные при Петре I, были отправлены в переливку, а в качестве образца приняты «орудия иностранной инвенции».

Артиллерия русской армии стала тяжелой и неповоротливой. Это видно из следующих данных:

* Ратч, Лекции по артиллерии, 1859, стр. 186–187.

Отрицательная роль Миниха выявилась еще и в том, что он приказал лить орудия из сплава, в котором на 100 фунтов пушечной меди было 20 фунтов красной и 5 фунтов зеленой меди. В результате получалось много раковин[272].

Но все попытки затормозить развитие военной техники в России потерпели крах. В середине столетия русские специалисты создали новейшие образцы стрелкового («винтовальные ружья» и др.) и артиллерийского оружия, разработали конструкции длинных гаубиц и других видов орудий. В 1752–1753 гг. была отлита так называемая «секретная гаубица», имеющая «овальный канал с таковым же раструбом в дуле и цилиндрической каморой» для увеличения разлета картечи в горизонтальном направлении[273].

На одном из орудий, выпущенном в 1753 году, сохранилась такая надпись: «Сенатом и генералитетом опробовано и усмотрено отменное действие пред прежними», то есть перед орудиями миниховской конструкции.

Но наиболее важным считалось изобретение «единорога», над конструкцией которого Данилов и Мартынов работали еще в 40-х годах. Назначение «единорога» — стрелять всеми видами снарядов: ядрами, бомбами, гранатами, зажигательными бомбами (брандскугелями), светящимися ядрами и картечью. На испытаниях в 1759, 1760 и 1765 гг. единороги показали прекрасные результаты[274].

Блестящую оценку единорогам дали специалисты Австрии и Франции. По просьбе австрийского правительства Елизавета Петровна направила несколько батарей в австрийскую армию. В 1759 году на состоявшихся под Веной испытаниях присутствовал известный французский конструктор Грибоваль. Впоследствии, используя данные русской конструкции, он усовершенствовал французскую артиллерию. Принц Лихтенштейн писал тогда, что испытания доказали «совершеннейшие действия русской артиллерии, и поэтому австрийское правительство решило не все орудия отправлять в армию, а оставить часть сей беспримерной артиллерии в главном цейхгаузе в Вене»[275] для изучения и усовершенствования собственных конструкций.

Большое впечатление произвела русская артиллерия и на немцев, особенно в сражениях при Пальциге, Цорндорфе и Кунерсдорфе. Фридрих II приказал своим генералам захватить хотя бы одно новое орудие для выяснения причин столь эффективного действия.

Главнокомандующие русскими войсками в период Семилетней войны (Салтыков, Батурлин, Фермор) неоднократно подчеркивали «совершенное действие» новой артиллерии.

Сенат отмечал, что благодаря изобретениям Шувалова, Мартынова, Данилова, Нартова и многих других русская артиллерия стала лучшей в Европе.