Мы прошли вниз по извилистой тропе. Я услышала, как автомобили превышали скорость где-то за изгородью, но это было похоже на магистраль. К шуму машин добавился звук плеска воды, и пройдя линию деревьев, мы вышли к заливу. Забор из сетки ограждал нас от воды.

— Это Тихий океан? — спросила я, последовав за ними к забору, в котором была прорезана дыра.

— И близко нет, — Уоррен оттопырил край разрезанной сетки забора. — Мы находимся в месте под названием «Нигде».

Мы проползли под сеткой. Карен положила журнал на ствол упавшего дерева и, сняв обувь, принялась закатывать края штанов.

— Давай, сладкая, — сказал Уоррен, когда Карен шагнула в воду. — Я в этом не участвую.

— Почему? — я последовала примеру Карен, закатав штаны.

— Из-за моего младшего брата.

— А что с ним? — я попробовала воду пальцем. Вода даже на солнце была холодная как лёд, а дно было выложено маленькими круглыми камешками.

— Я попытался его утопить, — ответил Уоррен таким тоном, словно учил его играть в видеоигру или объяснил какую краску выбрать для рисунка. — Если меня поймают в воде, мой отец меня убьёт.

— Сейчас утро, и они не смогут увидеть, даже если ты будешь в воде. Влага на линзах конденсируется, камеры мокрые. Дождь только что прекратился, листья тяжёлые от капель и блокируют видимость камер.

Карен вскинула руки вверх и подняла лицо в небо:

— Я люблю «дыры».

— Если вы когда-нибудь потеряете Карен, — крикнул Уоррен, стоявший у кромки воды, — в первую очередь ищите её в «дырах».

Что-то в том, чтобы быть скрытым от глаз сотрудников больницы, напомнило мне свободу. Но, почувствовав взгляд Уоррена на себе, я перестала ощущать себя в безопасности.

— На что уставился? — спросила я.

— У тебя сеанс с Чепмэном?

— Да.

Уоррен похрустел шеей в обе стороны и указал на часы на здании.

— Сеанс начинается через пять минут.

Блядь. Я выпрыгнула из воды и надела свою обувь на мокрые ноги.

— Сможешь вернуться? — прокричала Карен, но я уже проползла под сеткой забора.

ГЛАВА 11.

Доктор Чепмэн выглядел усталым, когда закрывал жалюзи.

— Зачем вы остановили меня в последний раз? — ноги болели из-за холодной воды, и я пыталась скрыть тот факт, что бежала. — Вы лишили себя самой лучшей части.

— Сеанс подошёл к концу.

Эллиот посмотрел в окно и обратно на меня так быстро, что я бы пропустила это, если бы «Аддерал» (прим. пер.: медикамент, относящийся к классу психостимуляторов и амфетаминов) не сделал меня гиперактивной.

— Правда?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что после этого мы разговаривали в течение пяти минут. Ну, знаете, я осталась подумать о том, что случилось после. В машине Дикона.

— Ты можешь мне рассказать, — он потёр свой бицепс.

Я заметила, что его часы соскользнули с запястья. У него были очень милые запястья: широкие, с выпирающей костью. Очень мужские. Я сузила глаза, пожелав, чтобы рукав его рубашки поднялся выше, позволив мне увидеть больше.

— Не хочу говорить вам сейчас. Вы разбиты, — ответила я.

— Твои родители приезжали вчера. Как прошла встреча? — я пожала плечами. —Твой отец очень интересный человек.

— Насколько?

— Он женился на твоей матери в очень раннем возрасте.

Я села необычайно ровно и хотела поднять руку вверх, заставив тем самым его заткнуться. Он мог копаться в моей голове, если ему так хотелось, но не нужно было затрагивать проблемы моей семьи.

— Они до сих пор женаты, у них восемь детей. Не вижу проблемы.

Доктор ничего не ответил. Хотелось вонзиться ногтями в его симпатичное лицо после этих слов, но не менее сильно я мечтала доказать то, что могу сдерживать себя.

— Вы снова собираетесь меня загипнотизировать? — спросила я.

— Только если это помогло тебе в прошлый раз.

— Вы когда-нибудь настаиваете на том, чего на самом деле хотите, доктор?

Он встал.

— В этой комнате нет. Здесь командуешь ты.

Ну, если он расценивал это так, то я не была против. У меня получилось бы командовать в этой маленькой комнатушке. Я плюхнулась на диван. Эллиот последовал за мной и сел рядом. И я услышала шорох ткани его брюк, когда он закидывал ногу на ногу.

— Я сосчитаю от пяти в обратном порядке, — произнёс он.

— Ладно.

— Пять…

***

Его машина просто огромная, а сам Дикон пахнет мятой. Он ничего не говорит, и мою грудь распирает от напряжения. Это ошибка? Он не похож на серийного убийцу, но, возможно, он и не заинтересован во мне. Эрл хорош для траха в трудную минуту, и это лучше, чем ничего.

— Имя есть? — спрашиваю я, пытаясь застегнуть блузку.

— Да.

— Меня зовут Фиона.

— Я это уже понял, — он слегка поворачивает голову. — Я — Дикон, — его взгляд скользит по моим голым сиськам, но потом он отворачивается к дороге.

— Мне застегнуться?

— Да.

Пальцы трясутся, пока я застёгиваю пуговицы. Не такого ответа я ожидала, и мне вдруг становится стыдно. Но, когда замечаю, с какой силой он сжимает руль руками, мои соски напрягаются, а кольца пирсинга трутся о ткань блузки.

— Так что, — начинаю я, — куда мы едем?

— Подальше от бешеных папарацци, — Дикон останавливается на красный свет и поворачивается ко мне всем корпусом. — Как ты живёшь? Все эти люди вьются вокруг тебя постоянно?

Я пожимаю плечами.

— Сначала меня расстраивало их непонимание и то, что они напечатали фото, на которых я целуюсь с Брентом Огилвом, хотя на самом деле встречалась с Джеральдом. Это было паршиво. Но в итоге Джеральд оказался уёбком, поэтому они сделали мне одолжение.

Я не хочу говорить о папарацци. Но хочу этого мужчину, сидящего перед мной. Кладу руку на его бедро и скольжу пальцами к паху. Всё его тело напрягается. Дикон берёт мою руку в свою и убирает на мои колени.

— Ты гей? — спрашиваю я.

— Нет.

— Слушай, если ты не хочешь этого, не беда. Просто высади меня.

— Расслабься, — отвечает он, сжимая мою руку перед тем, как отпустить.

Мне становится некомфортно и грустно. Автомобиль теперь кажется таким маленьким, и этот человек выкачивает из него весь воздух, создавая вакуум, и своим присутствием как будто вытесняет меня. Внезапно понимаю, что не хочу заниматься сексом вообще. Ни с ним, ни с кем-либо ещё. Я просто хочу почувствовать, что у меня снова всё под контролем.

Открываю дверь настолько, чтобы свет от окружающих нас машин проник внутрь. Мы едем небыстро, и я знаю, что он нарочно замедляется. Но не высаживает меня. А наклоняется ко мне и тянет ремень безопасности через моё тело. Его мятный запах смешивается с ароматом сандалового дерева, заставляя меня хотеть, чтобы он оказался во мне, но я по-прежнему желаю выбраться нахрен из этой грёбаной машины.

Щелчок.

Он застёгивает ремень безопасности.

— Ты в районе художников. Уже поздно, и вокруг полно пьяных. Нет необходимости рисковать зря.

Я в ярости. На самом деле. Потому что он прав.

Мы проезжаем несколько кварталов, и всё это время я смотрю на него. Не испытываю к нему ненависти, но он привлекает меня, и в своей злости я снова хочу трахнуть его. Чувствую пульсацию между ног, вспоминая дерьмо, которое хочу забыть: тот крышесносный поцелуй и себя на пассажирском сидении в нескольких миллиметрах от киски мёртвой девушки, всё ещё пахнущей сексом.

Я не думаю об этом.

Не думаю об этом.

«Фиона, хочешь остановиться? Ты плачешь».

Говорю что-то. Что-то о том, что Пинкертон никогда не подводил в те моменты, когда Аманда была за рулём. И нет, я, блядь не хочу останавливаться. Хочу вспомнить Дикона таким же понятным и прекрасным. Что-то о том, как он пахнет, или о том, из какой ткани сшит его пиджак. Что-то о его руках. То, как они неподвижны, когда он спокоен. Я забыла это.

Чувствую пальцы Эллиота на моём запястье и сквозь мягкую завесу слышу его голос: «Ладно. Ты начинаешь путать вещи. Аманда Вестин умерла после того, как ты встретила Дикона. Тебе не стоит думать об инциденте, если не хочешь. Контроль по-прежнему у тебя».


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: