– Она говорит одно. Главный армейский хирург да тётя – другое. За предложение отрезать ногу чуть не отрезала голову. Говорит, знает, как выкрутится. Такие раны к смерти приводят очень быстро. Тут уже второй месяц ни туда, ни туда. Здесь поправиться должна. Я и то не во всех её хранилищах бывала… Надеюсь. Не хочу снова на войну.

– Она когда из Кэрдин болт доставала? До ранения или после?

– После. Она и Безглазого уже раненой разбила.

Полегче становится. Флаг на башне ещё долго не поменяется.

Всё-таки, верить надо только в то, что сама видела. В башню пропускают по-прежнему. Изменений немного, но они есть. Стол Госпожи развёрнут боком. Сама она сидит, положив вытянутую ногу на скамеечку. В руке – серебряный бокал. В глаза бросается – сапоги не армейского образца. Короткие, мягкой кожи со шнуровкой. Стол заставлен бутылками и закусками. И того, и другого куда больше обычного.

– А, Осень! – на этот раз не показалось, щурилась, разглядывая входящего, – Вон там садись, – показывает на другую сторону стола, – Как дела?

– Хорошо.

– Все вы так говорите… А потом болты из вас выдёргивай. Никого больше не заколола?

– Нет. Я в город не ездила.

– А, ну да, в этих-то стенах пока никого не зарезали. Плесни себе чего-нибудь. За недавнее стоит выпить.

С опаской оглядываю стол. При мне казначей сколько раз на неё пыталась ругаться из-за пьянства. Демонстративно не слышала, иногда ещё и запивала слова сестры намеренно большими глотками.

– Что моя ничем не угощала – не поверю.

– Угощала. Не разбираюсь просто в этом.

– Вон из той глиняной тогда плесни. Мне тоже добавь. Вставать лень. За Победу!

Дзинь!

Горло обжигает, но вкус приятный.

– Залпом не стоило бы… Ну, да ладно. Всё равно от такой дозы даже ты не окосеешь. Только за моей гоняться в этом деле всё равно не советую. Не сегодня-завтра загуляет в городе… Тем более, заслужила.

– Я не люблю туда ездить.

– Ха! Позовёт – откажешься?

– Не знаю.

– Значит, поедешь. И будешь творить всё то же, что и она. Знаю я вас!

Поворачивается к столу. Лицо резко кривится от боли. Вскакиваю. В голове крутится – я же только раны умею обрабатывать, да перевязки, и то не все делать умею.

Неожиданно Дина встает, уронив скамеечку. Тут же чуть не падает. Бросаюсь к ней. Отстраняет. В глазах – не пойми что.

– Отойди!

– Вам же плохо!

– Плохо? Мне? Меч твой где?

– Внизу лежит.

Кивок в сторону развешенного на стенах оружия.

– Бери!

У неё оружие уже в руке. Да не просто меч, а легендарный "Глаз Змеи".

– Это хорошо, что мы теперь почти одного роста. Ты окосевшая, ну да я такая же. Нападай!

Отбивает удар. Ещё один. И ещё. Динка с нами часто тренировалась на боевом оружии. Её и мать, и казначей ругали. Бесполезно!

Медленно начинает наступать. Мне хочется думать, фехтую примерно на одном уровне с Динкой. Но до её матери мне… Чувствую, продержусь недолго. Хорошо, хоть чётко помню – в учебных боях ни та, ни другая никого не убили. И даже не покалечили всерьёз. Как бы не стать первой.

Отбив удар, пытаюсь атаковать.

Дина аж изгибается, едва успев подставить клинок. Зубы сцеплены от боли. Снова чуть не падает.

– Ш-ш-ш-ш!!! Хватит!

Опускаю оружие. Она так и стоит с поднятым. Стонет. Или мне кажется?

– Палку принеси!

Говорит, повалившись в кресло. Стою рядом.

– Расклеилась, старуха. Совсем! Или ты так заматереть успела? Слабее же моей была. – смотрит, изучая, усмехается, – Да уж, показать бы тебя одному, с кем в ранней молодости спорила о вреде благородной пищи для низших сословий. Интересно, что бы сказал?

– Я не толстая!

Хохочет.

– Дети все одинаковые в некоторых вопросах! И воспринимают всё одинаково! Я и не говорила про твой вес. Ты, как раз, идеального для своего возраста и роста, телосложения. Хотя и сластёна страшная. Ладно, не дуйся. Ещё по одной налей. Давай за тех, с кем нам пить больше не придётся.

И не думала даже на неё обижаться. Пьём молча.

Как-то само собой получается закусить пирожным. Хотя и солений полно.

Дина только добродушно усмехается.

– Шлем есть?

– Да. Два.

– Второй откуда?

– Сделали недавно.

– Тот что, плохой? Сама же ту партию проверяла.

– Хороший. Только… – замолкаю. Как-то даже неловко о таком говорить.

– Что "только"? Говори!

– Понимаете. Он формы немного другой. Под старый… Волосы… Косу прятать неудобно.

– Понятно. Это мне без разницы. Коса и правда, хорошая.

Мотает коротко стриженными волосами.

– Ну, так вот. Деньги есть?

– Да.

– Сколько?

Называю.

– Должно хватить. Впрочем, их много не бывает. Возьми ещё. – кидает кошель примерно такого размера, что на День Рождения получила, – Возьми и закажи позолоченные рога вроде моих к шлему приделать. Не советую делать длиннее, иначе все стрелки в тебя целить будут.

– Сделаю. Только зачем? Шлем и так тяжелый.

– А затем, что моего штабного офицера сразу должно быть видно. В следующий раз со мной поедешь.

– Ясно. Против кого?

– За Линию.

Всё понятно становится. Относительно собственной жизни. И вообще. Неплохо прожито несколько лет. Теперь приближается время начинать другую жизнь.

– За Линию. – зачем-то повторяет, – Понимаешь, что это значит?

– Да. Поход, что срывался уже столько раз из-за наших междоусобиц.

– Вот-вот! Мне больше всех надо. Не успею эту гадину раздавить – лет через пятьдесят они сюда придут. Жрать и резать всё, что шевелится. Как те, из-за кого ты сюда попала.

Представляешь, во что нам этот поход обойдётся? Но нельзя уже по-другому. И так затянули.

– В чём? Люди, деньги, припасы?

– Во всём.

– У меня нет исходных условий.

– Условий у неё нет… Будут они у тебя. Не сейчас, позднее. Года полтора есть ещё. Может, два. Так что, если есть какие планы на личную жизнь – ты знаешь, сколько осталось времени.

– Я замуж не собираюсь.

– Все так говорите. Динка на свадьбу ещё не звала?

– Что!?

Хохот в ответ.

– Такая смешная, когда удивляешься. Я же не сказала "на свою".

– А к кому тогда?

– Даже я не про все знаю. Пять будет точно. Невест, ты тоже точно, троих знаешь. Кто именно – сосчитаешь, если они раньше не разболтают. Женихов… вроде, ни одного знать не должна.

– Сейчас считать? Со мной не любят об этом говорить. Только если совсем уж не с кем.

Дина смотрит серьёзно.

– Даже странно. По мне, из всего вашего цветника ты одна из самых интересных.

– Для вас интересных. Но вы одна такая.

Смеётся.

– Льстить у тебя так себе получается. Ну, а саму-то не волнует то, о чём с тобой не говорят?

– Не знаю.

– Чуть ли не впервые от тебя это слышу.

– Ну да.

Щурит один глаз. Подливает сама себе.

– Не то, чтобы странно. Тут мне, скорее, думать надо было, тебя же сюда совсем маленькой привезли. Сейчас же Победу праздновать будут. Пышнее всех – кто меньше всех причастен. Надо будет тебя на пару приёмов вытащить. А то моя – ветер в голове, может, позовёт, может, забудет. Из того платья вырасти не успела?

– Не знаю, давно не меряла.

– Впрочем, даже если не выросла. Приемы слишком пышные. Разные всё равно понадобятся. Не может же девушка из замка в одном и том же ходить… Это только я могу где угодно в поддоспешнике появиться. Но раз уж завела цветник – то пусть все видят, тут розочки, а не репейник. Хотя, тоже с колючками. Кэр к себе лучших портних в городе, да и в стране, наверное, переманила. Сходишь завтра к ним.

– Я не знаю, где их найти.

Недоумённо мотает головой.

– Второй раз это слышу! У любой из девчонок спроси.

Хм. Похоже, она и сама не знает. Во всяком случае, в платье в жизни её не видела.

– Закажешь… – крутит в воздухе пальцем, – Так, самой сперва надо посчитать, куда точно явиться соизволю. Ага! Шесть, то есть, семь, ещё же День Рождения младшей Кэр.