Copyright Nickolas Stanishevsky 2016 г.

izdat-knigu.ru edition

14 августа или 8 сентября 2001 год

Сейчас, когда при свете свечи я гляжу на эти строки, я все ещё не верю, что подобное могло произойти, но оно произошло.

Именно поэтому я хочу изложить на бумаге события последних нескольких дней. Я заранее извиняюсь за почерк, потому что не могу унять дрожь в правой руке; левой же, к сожалению, я писать так и не научился. Страх и сомнения постоянно терзают меня, кажется, кто-то стоит за спиной, и почти каждую минуту я в ужасе оглядываюсь назад. Во всем Доме неожиданно отключилось электричество и теперь единственное, что светит мне – огарок старой сальной свечи, который я отыскал за каминной полкой.

Иногда правая рука совсем не слушается, тогда я встаю, подхожу к окну и подолгу смотрю на безрадостный осенний пейзаж, который окружает Дом с восточной стороны. Я вижу, как волны холодного северного моря в гневе бросаются на обнажённые скалы, потом словно нехотя откидываются назад, и их тёмные воды долго колышутся…

Они хотят мне рассказать о том, чего я ещё не знаю.

В Доме никого нет, я в этом абсолютно уверен, но ощущение, что Она находится рядом, не пропадает. Кажется, что сейчас звякнут чайные блюдца на кухне, откроется дверь, и я услышу знакомые до боли слова:

– Ник, ну почему ты опять сидишь в темноте?

К своему позору, я всё время этого жду…

…но, этого не происходит. И… я не уверен, хочу ли, чтобы Она появилась здесь. Слишком сильно был воспалён мой мозг в последние дни, слишком многое мне пришлось пережить и осознать.

Мне ничего не остаётся, как сесть и описать события недавнего прошлого.

Может быть, кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь найдёт мой дневник и прочитает его.

Может быть, он увидит в нём лишь то, как человек постепенно сходил с ума.

Но, может быть, он поймёт, что эти строки я писал к сентябрю.

14 августа

Всё началось с того, что мы в очередной раз поссорились. В последнее время это происходило особенно часто. Наверное, сказывался двенадцатый год нашей совместной жизни, и нам было необходимо отдохнуть друг от друга… Сейчас мне остаётся только гадать.

Решив уйти из дома, я собрал вещи и застрял в прихожей, тщетно пытаясь завязать трясущимися от злости руками шнурки ботинок. Она вышла ко мне и встала рядом, по обыкновению, скрестив руки на груди.

– Ты поедешь в наш Дом, – печально и в то же время утвердительно спросила Она.

Я вздохнул и промолчал. В ту минуту мне совсем не хотелось открывать рот, чтобы случайно не сболтнуть лишнего.

Она тоже вздохнула, и когда я поднял голову, то заметил печальную улыбку, которая таилась в глубине больших карих глаз. На минуту мне показалось, что её пышные золотистые волосы сегодня потеряли свой обычный блеск.

– Знаешь, Ник, – Она судорожно сглотнула и отвела взгляд в сторону. – В последний год всё как-то странно у нас получалось. Вроде мы и жили, и не жили. Ели, пили, спали, старались всё делать совместно, но на самом деле были так далеки друг от друга, что ничем не измерить. Я часто задавала себе вопрос – почему всё так странно происходит? Почему, чем больше люди находятся вместе, тем хуже становятся их отношения? Может, это закономерность?

– Хватит молоть чепуху, – не выдержал я и тут же пожалел об этом.

– Тебе надо отдохнуть, – продолжала Она. – Ты просто устал, в последнее время у тебя было слишком много работы.

И снова тяжело вздохнула.

– Ночами сидел, не высыпался. У тебя до сих пор красные глаза. Может, стоит отдохнуть перед дальней дорогой?

Я задумался.

Она не отговаривает меня от поездки, нет, но как Она права! Действительно, стоит мне немного поспать, и я проснусь совершенно другим человеком! И как Она близка к тому, чтобы забыть нашу ссору!

Я закрыл глаза и…

В глубине души вновь зашевелилось упрямство. Насколько, всё-таки, странно устроен человек! Если кто-то пытается с ним примириться сразу же после ссоры, он непременно отвергает его…

В конце концов, я буркнул что-то непонятное и, наконец, затянул узлом треклятый шнурок. Подхватив собранную дорожную сумку и, не говоря ни слова, я выскочил из дома, сильно хлопнув при этом дверью.

На улице моросил мелкий, противный дождь. Ярость бушевала внутри, сильно тряслись руки, и я долго не мог попасть ключом в замок багажника автомобиля. После очередной неудачной попытки я громко выругался, сильно стукнул кулаком по металлической крышке, выронил при этом ключи, и почувствовал, что на меня кто-то смотрит…

По-моему, нечто подобное со мной уже происходило.

Дежавю.

Казалось, время замедлилось.

Капли холодной влаги не спеша падали на голову и, превращаясь в тонкие полоски, неторопливо стекали за воротник. Было ужасно неприятно, но я всё же обернулся и увидел, что Она стоит у окна и смотрит на меня.

Полоса дождя, разделявшая нас, исчезла. Я видел Её лицо настолько ясно и отчётливо, словно на улице светило солнце. Взгляд карих глаз по-прежнему был грустным и печальным, уголки рта, медленно подрагивая, опустились вниз. И вдруг… на правой щеке тонкой полоской серебра блеснула пробегающая слеза.

Жалость вспыхнула во мне с такой силой, что грудь сдавило невидимым обручем, нестерпимо заныло сердце. Словно во сне, я неторопливо поднял с мокрого асфальта ключи, выпрямился и уже собрался сделать шаг по направлению к дому…

Но…опять моё глупое «я» не дало мне этого сделать.

Я заставил себя вернуться в реальный мир.

«Пусть немного помучается, – мелькнула злорадная мысль. – Помучается и поразмыслит о том, как себя вести».

В глубине души я понимал, что в дальнейшем судьба накажет меня за подобные мысли и поступки. Но в тот момент мне было на всё наплевать.

Вместо того чтобы возвратиться, я открыл дверцу автомобиля, швырнул сумку на заднее сидение и уселся сам. Посмотрев ещё раз в сторону окна, я увидел, как Она подняла руку и медленно помахала на прощание. Но гордыня вновь не дала ответить Ей тем же.

Резко захлопнув дверцу, я повернул ключ в замке зажигания и нажал на газ. Колеса автомобиля провернулись, свистнули по асфальту мокрой резиной и, зацепив сухое место, рванули машину вперёд.

И ни о чём не задумываясь, я понёсся навстречу неизвестности и липкому дождю.

15 августа

Нашим Домом Она называла двухэтажный особняк, оставшийся мне в наследство от деда. Он находился в тридцати часах езды от города, в отнюдь не живописном месте со странным названием Кемберсоул.

«Местечко, где успокаиваются души», – криво ухмыляясь, любил поговаривать мой дед. Я же был совершенно противоположного мнения.

С восточной стороны к Дому подбирался крутой горный обрыв, внизу которого бушевало серое, пенистое море. К северу простиралась большая равнина, плавно переходящая в несколько невысоких холмов, покрытых худосочными, искривлёнными временем деревьями. Учитывая то, что на дворе стоял последний месяц лета, больше походивший в наших краях на позднюю осень, низкое свинцовое небо изумительно дополняло эту безрадостную картину.

Так о каком спокойствии могла идти речь?

В Доме много лет уже никто не жил. Мы тоже не любили бывать здесь часто, а если всё-таки приезжали, то ненадолго. Поэтому Дом все ещё сохранял приятную атмосферу пятидесятых, когда дед поселился в этих местах. Даже многие вещи, особенно на чердаке, до сих пор находились там, куда он их когда-то положил, только покрылись густым слоем пыли и затянулись паутиной. На приборку, естественно, у нас постоянно не хватало времени…

Мне всегда были приятны воспоминания о Доме, как связанные с ушедшим детством, правда, сейчас мне было не до них. Я чувствовал себя настолько усталым и измотанным, что порой начинала кружиться голова. Причём я прекрасно понимал, что издёрган не столько дорогой, сколько собственной злостью. Почему же я не смог подавить её, остаться и все спокойно обдумать?