Так и получилось.

С арены сражения сошёл тот, кто в дальнейшем мог ей помешать.

Что касается телефонных разговоров Николаса, то о них регулярно сообщала Милли. По мобильному телефону, который Джина дала ей для этих целей.

По сообщениям домработницы, Николас реагировал на звонки слишком вяло. Необходимо было перейти к более решительным действиям. Вот тогда Джина решилась на непосредственный контакт. На случай сопротивления прихватила с собой эфир, но он не понадобился. Но, хотя агрессии со стороны Николаса не последовало, она не смогла удержаться и всё-таки им воспользовалась.

Время шло, а желаемые результаты не были достигнуты. По расчётам Джины все должно было закончиться восьмого сентября, в канун дня рождения Дженни. Ей казалось символичным совпадение двух этих дат – смерти и рождения. Тогда можно было всерьёз задуматься о цветах к сентябрю.

Нужно было сделать так, чтобы Николас начал волноваться. Люди, когда они нервничают, всегда совершают массу ошибок. Но он оставался спокоен. Поэтому Джина специально попросила Милли, упомянуть о могиле… Николас сам выдумал эту легенду, и было необходимо дать понять, что он лжёт. Тогда он мог впасть в состояние психологической нестабильности. Однако, как ни странно, вновь последовал просчёт.

Николас согласился съездить, и глазом не моргнув. На могилу, которой нет. И, самое главное, на четыре дня выпал из поля зрения…

Ну, а ситуация с гаданием вообще вывела Джину из себя. Каков оказался хитрец! Кто бы мог подумать, что он так хорошо разбирается в картах Таро! Именно тогда у неё начали появляться сомнения. Оказалось, она знает Николаса не так хорошо, как предполагала…

С этого момента во мне будто что-то надломилось…

Пропала былая уверенность, Джина почувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Когда в телефонном разговоре он заговорил о могиле Дженни, она невольно растерялась, опешила и в результате, как ей потом поведала Милли, звонок не возымел обычного действия.

Окончательно она огорчилась после рассказа Милли, услышав про душу умершего моряка. Похоже, что та тоже опешила не меньше, потому, как спросила, не Джина ли это была этой душой. Ещё в больший тупик её поставило сообщение о надписи с именем на оконном стекле. И когда в Доме появилась обнажённая девушка в голубом газовом шарфе, она реально ощутила, что почва уходит из-под ног.

Она предчувствовала, но, возможно, знала наверняка, что Николас готовит ответный контрудар, и все роли в его сценарии будет исполнять та, которую сейчас называют Дженни.

И когда-то называли Джиной…

Ловушка не сработала. Мало того, постепенно западня затягивала её саму. Она же, ничего не понимая, начала жутко нервничать.

Безразличное отношение Николаса к уходу Милли все перевернуло вверх дном. Появилось опасение, что он вскоре либо выгонит её сам, либо заявит о происходящем в полицию. В настоящую полицию, где нет тупоголовых пьяниц-детективов. Тогда Джина решилась на крайние меры. Но убить Николаса ей не удалось.

После этого она полностью разуверилась в себе. Хорошо, что заставила Милли вовремя уйти, иначе, неизвестно, чем бы всё это закончилось. Правда, с её уходом, связь с Николасом прервалась окончательно. Мысль о том, что каждый день он может придумать что-нибудь новое против неё, стала настолько навязчивой, что она заболела. Начали повторяться приступы раздвоения личности, что довольно неприятная вещь. Поняв, что медлить больше нельзя, она решила ещё раз испытать судьбу. Если б она знала, где провёл Николас эти четыре дня! Если бы она додумалась позвонить или съездить в клинику Святого Патрика!

Если б она вовремя вспомнила, что Дженни уже давно нет в официальном списке пациентов!

Если бы она вовремя сопоставила все факты и действия Ника…

Может быть, тогда бы она поняла, что все её попытки обречены на провал…

Ну почему, почему я не сделала всего этого раньше?!!

Почему…

Ну вот, дорогой, наверное, всё. Я изложила свою историю подробно, как ты просил. Возможно, у тебя возникает ещё один вопрос – для чего я все это сделала? Что ж, пожалуй, напоследок я открою тебе свою маленькую сокровенную тайну.

Дженни всегда боялась тебя потерять. Поэтому Она и решила не знакомить тебя с Джиной. Мы с Ней похожи, как две капли воды, только я несколько моложе…

Потому что я – это Она, я – Её сестра.

Но я всегда хотела тебя.

Я хотела обладать тобой и, естественно, твоими деньгами.

Я, по своей натуре, собственница. С тех пор, как я увидела тебя в первый раз, эта мысль крепла во мне с каждым днём.

И… я всё-таки попробовала тебя…

Нет, если быть точной, тебя попробовала Джина…

А, впрочем, какая разница?..

Это случилось на шестом году твоей совместной жизни. С утра Джина позвонила Дженни и пригласила Её встретиться с общей подругой, которая оказалась в Кембертауне проездом. Они много шутили, вспоминали и, естественно, пили вино. Незаметно Джина подсыпала в бокал Дженни клофелин, и уже через двадцать минут та спала ровным, глубоким сном праведницы.

Являлась ли Она таковой? Кто знает…

Джина переоделась в её одежду и поехала к тебе.

В тот день ты задерживался на работе. Ты позвонил, Джина взяла трубку, но разговаривала шёпотом, и ты не заметил подмены. Как она ждала твоего приезда! Какие неописуемые любовные сцены рисовало её воображение!

Когда вы оказались в постели, Джина попробовала воплотить свои фантазии в реальность. Она думает, получилось неплохо. По крайней мере, ты обратил на это внимание, сказав, что супруга вела себя необыкновенно. Но при этом продолжал называть Джину именем своей жены.

Ты не заметил подмены, Ник!

Именно тогда Джина поняла, как ты любишь Дженни. Это произошло в одну из сентябрьских ночей, и она всей душой возненавидела этот месяц! Она осознала, что все её попытки бесплодны. Она поняла, что ты Её никогда не оставишь.

И ушла, словно побитая собака.

И вот, два года назад, она решила все повторить. Она сделала операцию по восстановлению девственности и пришла к тебе, назвавшись своим именем. Она выдумала красивую сказку, Ник, и ты в неё поверил. На этот раз она добилась, чего хотела. Но голая любовь её больше не интересовала. Теперь она была практичной и расчётливой. Правда, осуществить замысел до конца опять не удалось.

Теперь ты все знаешь, Ник…

Или почти все…

Если говорить откровенно, я завидую. Я считаю, нет разделения зависти на «чёрную» и «белую» – люди сами это придумали, чтобы было легче скрывать извращённые стороны характера. Я не пытаюсь ничего скрывать, хватит, я и так носила маску слишком долгое время. Зависть разъедает меня изнутри, выворачивает наизнанку, сжигает душу и разрывает сердце раскалёнными добела щипцами. Я не смогу жить поблизости, Ник, по крайней мере, сейчас. Думаю, лучше уйти, тем более, ты РАЗРЕШИЛ мне это сделать.

Когда я начинала писать дневник, я считала, что найти его кому-либо будет невозможно. Интересная штука – жизнь! В итоге, получилось наоборот! Я оставляю тебе то, что будет хотя бы изредка напоминать обо мне. И мне хочется верить, что, когда ты будешь читать эти строки, ты увидишь между ними моё лицо…

Единственное, о чем я действительно сожалею, что отныне ты не сможешь дарить Дженни цветов к сентябрю…

P.S.S.

Я закрываю тетрадь, подхожу к окну и ещё долго смотрю на безрадостный, осенний пейзаж. В вое ветра, сотрясающего Дом, мне слышатся дикие, чужие голоса. Я знаю, о чем они хотят рассказать, и в эту минуту я особенно остро чувствую холодное дыхание ненавистного сентября.

9 сентября 2004 года

Сейчас, когда при свете свечи я гляжу на эти строки, я не могу понять, как всё это могло произойти.

Как случилось, что я усомнился в человеке, который безумно любил меня на протяжении многих лет и старался сделать всё, чтобы скрасить моё жалкое существование в жестоком, беспощадном мире?