— Да нет, Длинный, скорее ты лишишься своей головы.

Флимберт оказался круглолицым лысым коротышкой. Он был в очках с толстыми линзами, которые, казалось, приросли к его голове. Флимберт, не переставая, барабанил толстыми пальцами по крышке стола, пока Спронройл рассказывал ему об О'Лири.

— Я проверил: это действительно наш перстень; мы сделали его для принца Крупкина, — закончил он.

— Дело совершенно ясное: убийство и крупная кража, отягченные незаконным проникновением на территорию завода под ложным предлогом и дачей ложных показаний, — пропищал фистулой Флимберт. — Твое последнее слово.

Он взглянул на О'Лири сквозь очки, словно золотая рыбка из аквариума.

— Последнее слово? Да я еще и первого не сказал! Выслушайте меня: я совершенно случайно свалился в эту вашу шахту, когда тихо и мирно шел по своему делу. Мне бы и в голову не пришло сказать, что я от Крупкина, — это была идея Роя. И кто, в конце концов, вынес смертный приговор? Где показания свидетелей…

— Принц Крупкин никогда в жизни не расстался бы по собственной воле со своим персональным сигнальным устройством. Следовательно, чтобы получить его, ты должен был убить принца. Дело открыто и закрыто. Властью, которой я облечен…

— Я же сказал вам, что получил перстень от Родольфо!

— Невозможно! Крупкин не отдал бы его и Родольфо…

— Но он отдал! Почему бы вам не проверить мою версию, вместо того, чтобы казнить меня без суда и следствия!

— Знаешь, Берт, — начал Рой, потирая свой тяжелый подбородок, — все это очень странно. Может, Длинный говорит правду? Ну с какой стати ему так нескладно врать? Если бы он на самом деле что-то задумал, разве он признался бы, что Крупкин не посылал его? Он мог бы и дальше меня дурачить. Поверь мне, парень прекрасно осведомлен о всех делах принца.

— Вовсе нет, — запротестовал Лафайет.

— Старая уловка! — сказал начальник службы безопасности. — Хитрость наоборот — вот как мы называем этот прием! Практически невозможно отличить от тупости.

— Это и впрямь трудно — взять хотя бы вас, к примеру, — вставил Лафайет. — Послушайте, Крупкин дал перстень Родольфо, Родольфо дал перстень мне. Я попал к вам случайно и теперь хочу уйти, только и всего.

— Невозможно, мы поймали тебя с поличным, приятель. Фактическое владение при отсутствии правооснования — одно из самых тяжких преступлений по нашим правилам. Тебя закуют в кандалы, и следующие триста лет ты проведешь на камнедробилке, двенадцатый уровень.

— Боюсь, мне придется вас разочаровать, — прервал его Лафайет. — Я не проживу триста лет.

— Извини, приятель, я не знал, что ты болен. В таком случае, я вынесу тебе пожизненный приговор. Так что не переживай, если не сможешь отработать триста лет.

— Спасибо за заботу. Но почему бы вам не проверить мою версию, хотя бы просто из любопытства? Что, если у Родольфо все-таки был перстень Крупкина?

— У его светлости кольцо его высочества? — Флимберт в задумчивости соединил кончики пальцев рук. — Ну, во-первых, это было бы серьезным нарушением условий продажи. Во-вторых, это не в характере Крупкина: он ничего не делает просто так, без причины…

— Значит, у него была причина, только и всего. Неужели вам неинтересно выяснить, что это за причина?

— Любопытно.

Спронройл взял перстень, поднес его к носу и принялся изучать.

— Как ты думаешь, он не мог тут что-нибудь переделать?

— Чепуха, только специалист из нашей лаборатории мог бы это сделать. Флимберт запнулся. — Но ведь Крупкин работал в наших лабораториях, не так ли?

— Да… И он отличный специалист, прекрасно разбирается в микроэлектронике, — подтвердил Спронройл. — Ну, дела! Но зачем это ему могло понадобиться?

Начальник службы безопасности достал увеличительное стекло и начал внимательно рассматривать перстень.

— Я так и думал, — бросил он отрывисто. — Следы механических повреждений.

Отложив перстень в сторону, он нажал кнопку в крышке стола.

— Соедините меня с лабораторией, — приказал он.

— Пинчкрафт слушает, — раздался недовольный голос. — Что вам надо, я занят ответственной работой.

— Понимаю, понимаю, ты, наверное, устанавливаешь микротелекамеру на спине у комара?

— Вовсе нет. Я вылавливаю соломинкой маслину из мартини. Мне почти удалось ее достать, а из-за вашего звонка я ее опять уронил.

— Забудь о маслине. Я иду в лабораторию. Мне нужно, чтобы ты взглянул на одно изделие, прежде чем я приведу в исполнение смертный приговор шпиону.

Лаборатория находилась в пещере и была до предела набита сложной и громоздкой аппаратурой, чье название было так же непонятно для О'Лири, как сборник китайских анекдотов. Перед столом на высоком табурете сидел хозяин лаборатории и рассматривал прибор из изогнутых стеклянных трубок, в которых булькали жидкости розового, желтого и зеленого цветов. Над таинственным прибором поднимался сиреневый пар.

Флимберт, начальник службы безопасности, положил на стол перстень. Заведующий лабораторией повернулся на вертящемся табурете, включил яркий свет и, достав увеличительное стекло, склонился над перстнем.

— Ага, — пробормотал он. — Печать сломана.

Он поджал губы и пристально взглянул на О'Лири. Потом подцепил рубин приборчиком с иглой на конце и вынул его из гнезда, внутри которого оказалось крошечное устройство.

— Ну и ну, — протянул он. — Ты, оказывается, неплохо потрудился.

Он положил перстень на стол и быстро прикрыл его пустой чашкой.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Рой.

— Да так, ничего особенного — он по-новому смонтировал весь прибор, только и всего, — отрывисто произнес Пинчкрафт. — Теперь это камера-шпион.

Он грозно уставился на О'Лири:

— Что ты хотел здесь выведать? Отвечай! Секреты нашего производства? Так они хорошо известны: здравый смысл и постоянная работа.

— Не надо на меня так смотреть, — сказал О'Лири. — Я здесь ни при чем.

— Э-э-э… перстень был сделан для принца Крупкина, — пояснил Рой.

— Вот как? Никогда не доверял этому мошеннику с бегающими Глазами.

— Так-то оно так. Но вот Длинный говорит, что получил эту безделушку вовсе не от Крупкина. Он утверждает, что перстень дал ему герцог Родольфо.

— Не может такого быть. Я прекрасно помню этот заказ: я сам собирал схемы в соответствии с требованиями Крупкина. Теперь мне понятно, почему он так возражал против каких-нибудь модификаций! Он все предусмотрел заранее — этот приборчик можно без труда переделать. Ему нужно было только заземлить вывод А, провести соединение В к А, а соединение С к D, потом поменять соединение D на Е, подключить вывод F к сопротивлению Х и добавить маленькую камеру — вот и вся работа!

— И все-таки я получил его от Родольфо! — горячо сказал Лафайет. Герцог поручил мне одно важное дело, и перстень должен был служить мне пропуском.

— Тебе придется придумать что-нибудь более убедительное, — сказал Флимберт. — С этим перстнем тебя задержал бы первый дозор, даже если бы он состоял из одних мальчишек.

— Постой-ка, — перебил его Рой. — Может, он хотел тебе дать герцогский перстень с печаткой? Я сам видел его у герцога на пальце, когда он с нами торговался. Это тоже перстень с рубином, а на нем выгравированы две буквы: PP. Он, видимо, по ошибке дал тебе не тот перстень. Какое было при этом освещение?

— Влажное, насколько я помню, — ответил Лафайет. — Послушайте, джентльмены, мы напрасно теряем время. Теперь недоразумение улажено, и, если бы вы вернули мне одежду, я смог бы продолжить путь…

— Не торопись, приятель, — оборвал его Флимберт. — Мы знаем, как вести себя с теми, кто нарушает условия контракта.

— В таком случае, обратитесь к Крупкину, потому что именно он подписывал контракт.

— Он прав, — согласился Пинчкрафт. — Крупкин, как партнер по контракту, несет ответственность. Этот парень всего лишь его соучастник.

— Какое ему за это грозит наказание?

— Гораздо менее суровое, — неохотно признался Флимберт. — Каких-нибудь сто лет на камнедробилке.