Глава 20

Высушив магией мои волосы, Лиам не спешил убирать руку с моих волос.

Наоборот, зарывшись в них лицом, он тяжело дышал — и кажется, тихо рычал при этом.

— Убью каждого, кто посмеет встать между нами, — прошептал он, с неохотой отрываясь от меня.

Мы оба только — только приняли ванную (я в наших комнатах, а где принимал ванну Лиам мне было неизвестно); я, как обычно после ванной была одета только в тонкую нижнюю рубашку и длинный пеньюар, на Лиаме же кроме брюк и темной распахнутой рубашки больше ничего не было.

Ужинали мы ‚как я, и предполагала, на шкуре горного медведя, возле разожженного камина.

Огонь весело трещал внутри каменной кладки; на огромном подносе возле нас стоял принесенный расторопными слугами ужин вместе с кувшином дорогого охлажденного вина. Правда, бокал для вина был только один: по какой — то неведомой мне причине, Лиам любил собственноручно поить меня из своего бокала.

Впрочем… не только поить. Это уже почти вошло у него в привычку — каждый наш ужин превращался в медленное и очень чувственное действо: держа меня в своих объятиях, Лиам делал всё так, что мне почти приходилось есть из его рук — ив ответ кормить его.

— Мымм, милая, — захватив губами мои пальцы, Лиам нежно подразнил их языком — и только после этого съел кусочек вяленого мяса. — Такая аппетитная… гм, оленина.

И такая многозначительная пауза.

— Надеюсь, гостям оленина тоже понравится, — стараясь не встречаться взглядом с черными, затягивающими в пучину чувственного разврата, глазами мужа, пробормотала я. — И надеюсь, что всё пройдет гладко.

Лиам рассмеялся.

— Уверен, всё пройдёт просто замечательно, — ответил он, целуя меня в беззащитное местечко между шеей и плечами. — Тебе не стоит так беспокоиться.

— Я ведь никогда раньше не присутствовала ни на чем подобном, — тяжело вздохнув, призналась я. — Вдруг, мы с Айлин что — нибудь забыли.

Меня мягко опустили на мех — так, что теперь я лежала на спине, а надо мной возвышался Лиам.

— Пожалуйста, Милена, никогда в себе не сомневайся, — ласково попросил Лиам. — К тому же, мы в горах не насколько щепетильны в отношении всяких правил — это больше ваши равнинные штучки.

Как — то неожиданно для себя я вдруг поняла, что мой пеньюар уже валяется где — то далеко, а я раскинулась перед Лиамом в одной лишь тонкой нижней рубашке.

— Кстати, забыл тебе сказать — после охоты, Мердэг отправиться жить в деревню.

Черные глаза внимательно смотрели прямо на меня.

— Дункан разорвал с ней отношения, так что теперь должна будет вернуться в дом своего отца.

— О нет, — воскликнула я, прижимая ладонь к губам. Глаза мужа внимательно и как-то жадно проследили за этим движением. — Мне так жаль…

— Напротив, за Мердэг стоит порадоваться, — возразил супруг — Она наконец — то поймёт, что никогда не сможет стать Дункану истинной избранницей. У Мердэг есть ещё шансы обрести настоящую семью — если только она впустит такую возможность в своё сердце.

Теперь становилось понятным, отчего Мердэг так ядовито мне отвечала… Что я, мол, ничтожество, что Лиам на мне и не женат вовсе. Найл, наверняка, это просто услышал — когда походил… Даже сочинять не пришлось.

Горячие мужские руки уже лезли под мою рубашку — обжигая меня чувствительными прикосновениями.

— Совсем скоро, — шептал супруг загадочно ухмыляясь. — Совсем скоро ты станешь моей насовсем.

Лиам (и чего греха таить — я сама) наслаждались каждым мгновением, каждой минутой нашего последнего вечера наедине — завтра утром замок должны были заполнить многочисленные гости, которые уже к сумеркам направятся в горы, чтобы поохотиться на пришельцев чужого мира.

Раз в году проход между мирами истончался — в эту ночь лорды чужого мира не могли удерживать теребрисов на своей стороне — оттого — то и собирались оборотни каждый год возле «занавеси тьмы» — прохода между мирами.

— Нам придется подождать всего лишь одну короткую ночь, — прошептал Лиам, проводя языком по моей шее. — А зато затем настанет ночь белого полнолуния.

Ночь, когда прохода между мирами не существует.

Я вдруг подумала, а когда настанет наша первая брачная ночь, будет ли мне также хорошо? Или ещё лучше? Да и может ли быть вообще ещё лучше?

Лиам наслаждался реакцией своей суженой. Милена — его избранница, его суженая, его жизнь — плыла на волнах наслаждения от умелых его прикосновений, заставляя самого мужчину сдерживать собственную страсть.

Больше всего ему хотелось сейчас забыть про охоту, про полнолуние… даже про запах того подозрительного парня, что всё ещё чувствовался на Милене. Развести ей ноги и наконец — то сделать свою избранницу настоящей своей женой, наполнить её своим семенем — и посеять в её тело часть себя.

То, чему давно надлежало случиться.

Волк внутри него зарычал, требуя хотя бы хоть какого-то удовлетворения — и человек охотно на это откликнулся, освобождая из одежды напряжённый, стоящий колом, член.

И пусть раньше он вбивался им в тела искусных прелестниц, продающих свою страсть за золото; пусть раньше родовитые прелестницы ублажали его напряженный орган ртом — с радостью принимая всё, что он им давал… но никогда у прежде Лиам не испытывал ещё такого сильного и острого наслаждения.

Подготавливая жену к первой брачной ночи, Лиам был доволен тем, как Милена охотно откликается на его прикосновения, всё меньше и меньше смущаясь того, что происходило между ними.

Сегодня ей предстоял ещё один урок — последний урок перед брачной ночью.

— Возьми его в руку, — приказал Лиам, с удовольствием глядя на то, как краснеют от смущения щечки его суженой. Не менее приятным был её запах — оборотень чуял, как быстро возбуждается его избранница.

— Вот так, милая, — довольно похвалил Лиам Милену, когда та осторожно обхватила его орган рукой. — А теперь немного подвигай.

И он, положив свою руку на её ладонь, продемонстрировал, как именно двигать.

Второй рукой Лиам продолжал нежно гладить свою избранницу — даря ей тоже наслаждение, что и получал сам.

Но стоило ему опустить взгляд на прикушенную губу своей избранницы — и оборотень тут же излился на едва прикрытое тело девушки.

— Так выглядит мужское семя, — пояснил Лиам, вставая за полотном для вытирания. — Именно из него в твоём теле скоро прорастут наши щенки. Притянув Милену к себе, он страстно поцеловал её в губы.

…а пока запах его семени лишний раз продемонстрирует всем гостям, кому именно принадлежит эта девушка.

Утром я проснулась со странной уверенностью, что сегодня в моей жизни произойдет нечто важное. Магии во мне отводясь не водилось — чтоб я могла предсказывать будущее как Арвела. Но я даже не предсказывала — точно знала.

Уже потом — потянувшись под теплым одеялом, я вспомнила про ежегодную охоту, на которую к нам в замок должны были съехаться представители всех горских родов.

Вот и вся разгадка, со смешком подумала я… внезапно оказавшись вместе с одеялом в объятиях Лиама.

Потеревшись об меня носом, муж улыбнулся.

— Мне очень нравится твоё настроение, — заметил он. — Этот замок давно пора наполнить улыбками и смехом…

— Так ведь оборотни…

-..моей семьи, — закончил супруг. Нежно меня, поцеловав, он почти с неохотой вернул меня и одеяло на кровать.

— Пора идти, — с сожалением протянул Лиам. — Первые гости появятся на границе уже через час.

— У нас так мало времени? — испуганно спросила я, поскольку надеялась, что гости всё же приедут попозже.

— Тебе не о чем беспокоиться. Всеми хозяйственными хлопотами займётся Айлин.

— Номы…

— Нет, Милена, — прервал меня МакГрегор, покачав головой. — Сегодня тебе предстоит лишь командовать служанками… и блистать красотой.

Потянувшись ко мне, супруг не удержался, чтобы не провести рукой по моему обнажённому плечу — сбившаяся на бок рубашка случайно оголила и плечо, и часть груди.

— Кстати, — заметил Лиам. — Под «блистать» я имел в виду в прямом смысле блистать. — Супруг кивнул в сторону столика, на котором я заметила уже знакомые мне шкатулки.

— Черные бриллианты высоко ценятся не только в империи, но и у нас в горах, — пояснил Лиам.

Помолчав немного, муж добавил:

— У нас принято дарить эти камни только своим избранным. Ни одна доминарэ, ни одна любовница не имеет права носить черные бриллианты — только истинная избранница.

Внимательные глаза его легко поймали мой встревоженный взгляд.

— Пообещай, что наденешь на себя как можно больше камней — и продемонстрируешь всему Нагорью богатство нашего клана.

Я не сразу поняла, что он шутит. И лишь когда Лиам рассмеялся — я рассмеялась за ним вслед.

— Не скучай, — произнёс он… и тут же исчез через портал тьмы.

Тогда я ещё была полна решимости выполнить просьбу мужа — и надеть на себя как можно больше драгоценностей. Только вот одно дело сказать (ну или подумать), другое — выполнить.

Впрочем, сама бы я точно не смогла надеть на себя такое количество украшений, которые, в конце концов, оказались на меня как — то нацеплены. В это была только заслуга служанок, помогавших мне сегодня одеться.

Платье, которое было готово ещё несколько дней назад, сидело на мне как влитое.

И хотя сам силуэт нельзя было назвать ни вычурным, ни ультрамодным — но всё меняла расцветка ткани. Не знаю, кто именно зачаровал материю — но такого цвета я ещё нигде до этого встречала: цвет заката, переходящий в сумерки.

Черные бриллианты были самыми что ни на есть подходящими к нему камнями — а потому, я оказалась им обвешана с ног до головы (в прямом смысле этого слова — всё как сказал Лиам); россыпь бриллиантов имелась даже на пряжках моих туфелек.

Украсив меня поверх платья драгоценностями, служанки решили, что их работа завершена — и мы дружной гурьбой отправились вниз: девушки — работать, я — бить баклуши в ожидании наших гостей.

Случайно или нет, но все гости появились на пороге почти одновременно: весь двор замка внезапно оказался заполнен воинами, лошадьми, снующими между ними слугами. Возле самых ворот я рассмотрела несколько телег: как сказала Айлин, на ежегодную охоту в кланы в основном приезжают только воины, но иногда вожди дальних кланов берут с собой на охоту и своих крестьян, чья родня проживает неподалеку.