Все, конец! Восемь лет. Ну, три, за попытку. Или год в следственном изоляторе. И еще пришьют за доведение. Валентина ничем не поможет.

Вспомнив Валентину, ее глаза, он вышел из себя, вскочил, стал остервенело пинать труп ногой:

- Сволочь, кретин, идиот, собака! Такая баба у него, денег туча, а он стреляться! Сволочь, сволочь!

Нога попала во что-то твердое. Всмотревшись, Смирнов увидел горлышко бутылки. Бутылки, на которой лежал труп. Из нее текло вино.

Испанская «Малага».

Через минуту он ее пил. Напротив сидел счастливо напряженный Борис Петрович. В его глазах светились надежда (Павел Степанович не позвонил) и признательность случайному гостю.

- Если бы ты сказал что-нибудь другое, ну, когда меня бил, тебя бы уже везли в тюрьму, - сказал он, женственно склонив голову набок.

- Сволочь ты, - незлобиво ответил Смирнов.

Он был доволен. Он был уже на берегу.

- И я бы убил тебя, точно убил, если бы ты возник, увидев, что я мухлюю.

12.

Олег стоял на балконе спальни, облокотившись о перила, и с высоты пятого этажа смотрел во двор дома, стоявшего неподалеку от здания отеля.

Дом был ветхим, с облупившимися голубыми наличниками и позеленевшей шиферной крышей. В нем жили маленькая прямая старушка и ее сын, пятидесятилетний, улыбчивый горбун. Они всегда покидали дом вместе и вместе в него возвращались. Когда уходили со двора, в правой руке старушки была кирзовая базарная сумка, горбун нес такую же. При возвращении обе сумки тащил он. Старушка при этом гордо шла сзади, и сын пропускал ее в калитку первой. Сейчас они стояли во дворе и говорили с молодой тучной женщиной, удерживавшей за руку худенькую, подвижную девочку лет семи-восьми. У ног ее стоял чемодан на колесиках, за спиной дочери висел туго набитый рюкзачок. Когда женщина закивала, старушка погладила девочку по головке, и они пошли в дом. Горбун вошел последним. Перед тем, как закрыть за собой дверь, он посмотрел на Олега. Лицо его было ясным и детски улыбалось.

- Нет, он ее не трахнет, - усмехнулся Олег, доставая сигарету. - Он будет покупать девочке мороженое.

- Милый, Карен пришел, - раздался из спальни сонный голос Зиночки. - Он ждет тебя в кабинете.

Зиночка по рекомендации Коко Шанель спала по пятнадцать часов в сутки. «Ничего не сохраняет так красоту, как долгий сон и уединение», - цитировала она упрекавшим ее «мужьям».

Олег прошел в кабинет. Хозяин «Веги-плюс» напряженно сидел в кресле. На коленях его лежало ружье в брезентовом чехле.

- Что, на охоту собрался? - спросил Олег, усевшись напротив.

- Да нет, это я тебе принес... - попытался улыбнуться хозяин отеля.

- Интересно...

- Послезавтра у меня день рождения, ты знаешь... - Карэн неприязненно двинул ружье обеими руками.

- Ну и что?

- У меня на даче соберутся Капанадзе, Гога и Дементьев. Я посажу их рядом. Если ты уберешь всех троих, - стрелять, насколько я знаю, ты умеешь, - то все твои проблемы будут решены. Напалков вякать не будет.

- Вряд ли я соглашусь, дорогой, - сказал Олег, подумав с минуту. - Меня прикончат на следующий же день. Или закроют лет на пятнадцать.

- Не убьют и не закроют. Есть такая штука, алиби называется.

- Эта штука для следователей. Серьезные люди такого слова не знают.

- Мне надо, чтобы ты это сделал...

Олег с минуту смотрел в смятенные глаза Карена. Тот их не отвел.

Олег закурил. Если дело выгорит - он свободен. Если нет - то проживет столько же, правда, качество жизни будет много хуже.

Можно рискнуть.

- А что ты на них озлился? - улыбнулся он примирительно.

- Гога с Дементьевым хотят купить землю вокруг Веги-плюс. Капанадзе обещал им помочь.

- Боишься конкурентов?

- Представь напротив своего балкона балкон дешевого борделя. Пусть дешевой гостиницы с голодранцами. Или ночной клуб с пьяными криками и блевотиной по углам. Сирены, мигалки, мат-перемат, бляди с подбитыми глазами. Тебе это нравиться?

Олег вспомнил горбуна с мамочкой, голубые, облупившиеся наличники, позеленевшую шиферную крышу. Усмехнулся. Действительно, это лучше блевотины.

- Ну ладно, говори, что задумал.

- Они будут сидеть в Хмелевой беседке, спиной к горам. В скалах, в пятистах метрах от дачи, есть укромное место. Отличная огневая позиция. Я из-за нее еще не хотел брать участок. Справа налево от тебя в начале торжества, по крайней мере, в начале, будут сидеть Капанадзе, Гога и Дементьев. Я буду сидеть напротив них. Ты поочередно убьешь их, потом выстрелишь в меня... В плечо...

Олег искренне удивился.

- Ты так не любишь ночных клубов с пьяными криками и блевотину, что готов рисковать жизнью!? Ты, что, не понимаешь, что с пятисот метров попасть точно в плечо, не разбив вдребезги ключицы, проблематично? Тем более, ты должен будешь вскочить и броситься в бегство?

- А что делать? - завизжал Карен. - Если меня не ранишь ты, то их люди меня уничтожат.

Олег подумал и сказал, посмотрев вальяжно:

- Есть идея. Нужен еще один человек. Он будет недалеко от дачи и после первого моего выстрела выстрелит в тебя, а потом начнет палить по гостям. Четвертым выстрелом я его уберу. Сможешь найти такого человека?

Владелец «Веги-плюс» не знал, что ответить. Человек-то был. Но третий в деле - это большой риск, сравнимый с риском быть убитым. Тем более, этого человека должен задействовать он, Карэн.

- Нет, не надо другого стрелка, - наконец, выдавил он. После первого выстрела я поднимусь на ноги и застыну, как вкопанный. Ты сможешь выстрелить, хорошо прицелившись...

- Желание заказчика - закон для киллера, - улыбнулся Олег. - Теперь давай поговорим об алиби.

- Алиби будет в скорости. От того места спускаться к проселочной дороге на другой стороне водораздела минут сорок - там непроходимые скалы. Но ты спустишься за минуту...

Карэн положил винтовку на журнальный столик, поднял пакет, лежавший под креслом, протянул Олегу.

В пакете находился небольшой арбалет и моток капронового фала защитного цвета. И еще что-то на дне.

- Ты хочешь, чтобы я соскользнул вниз по этому фалу?

- Да, ты закрепишь его на скале. Другой конец натянешь машиной. Для этого, естественно, придется походить вверх-вниз.

- Но ведь фал останется? И никакого алиби не будет?

Карэн покачал головой.

- Вся хитрость в той штуке на конце фала.

Олег вынул штырь длинной сантиметров в двадцать и толщиной в три.

- Наверху ты закрепишь эту штуку в яме, засыплешь ее, хорошо замаскируешь, опрыскаешь все вокруг от собак. И перед тем, как спуститься дернешь вот эту нитку.

- И что?

- Через полторы минуты фал освободиться - там, внутри, кислота в ампуле. Тебе останется только смотать его, спрятать в багажник и уехать. И все будет тип-топ, если конечно, сделаешь так, что следов от фала не останется.

Олег с уважением погладил штырь ладонью.

- Хитрая штука. Сам придумал?

- Нет, в Интернете откопал. Там много чего есть.

- Ты, что, на компьютере можешь работать?

- Конечно. Сейчас без него никак нельзя. Вот эта вот винтовка, кстати, тоже из него появилась.

Олег закурил, задумался. Затушив сигарету, впился в Карэна немигающим взглядом и спросил, отчетливо выговаривая слова:

- Слушай, а если фал освободиться, когда я буду в пути?

- Чтобы этого не произошло, ты напишешь письмо сыну Капанадзе, в нем подробно опишешь наш разговор. И передашь его одному из своих доверенных лиц в запечатанном, конечно, виде с просьбой предать адресату в случае твоей гибели.

- Не буду я ничего писать...

- Я знал, что ты так скажешь.

За все время разговора Карэн ни разу не улыбнулся. Не получилось и на это раз.

- Теперь оружие, - продолжил он, положив на колени винтовку. - Это СВД, не самый лучший вариант, но сойдет. Оружие чистое, оставишь его на месте. Машина, коричневая «четверка», - там, в пакете, ключи на дне, - будет стоять в Сукко у сберегательного банка, ты его знаешь. И еще...