Но они все же дошли до цели. Вот и костел Кармелитов, превращенный в большой госпиталь. На каменном полу сотни тяжело раненных мужчин, женщин и детей. Кто-то снял с ребят мешки. Каким же малозначительным показался им сейчас их труд, проделанный для тех, кто ждал их здесь!..

В сопровождении проводника той же дорогой они вернулись к Висле, выйдя в район электростанции. Время подгоняло. Они даже не пытались искать свои байдарки. Боялись на них возвращаться, убедившись, что на освещаемой прожекторами реке даже байдарка становится довольно заметной мишенью для немецких пулеметов. Решили перебираться вплавь.

— У вас на электростанции не найдется немного бумаги и веревка? — спросил Тадек.

Получив все, что нужно, они скатали из бумаги большие шары и привязали к ним веревку. Получилось что-то вроде поплавков. Потом все трое обвязались веревкой. Если даже течением их снесет, они не потеряются в темноте.

Реку переплыли без происшествий.

На следующий день они узнали о роспуске повстанческих отрядов в Праге.

Так окончилась первая глава истории харцера из железнодорожных бараков, которого все знали как Малого Килиньского. Организация уже не существовала. Не было отделения связных. Кто смог, ночью оставил город, рассчитывая на то, что удастся перейти через линию фронта или присоединиться к какому-нибудь партизанскому отряду. Массовые облавы и аресты ускорили уход молодежи из Праги.

Тем временем в Праге гитлеровцы, предполагая, что скоро начнется наступление Красной Армии, принялись за уничтожение всего, что еще не было уничтожено. Специальные подрывные команды («шпренгкоммандо») минировали фабрики, заводы и другие промышленные объекты. Уже лежало в развалинах пражское трамвайное депо. Пылала взорванная фабрика Шихта. С грохотом взлетали на воздух другие фабрики и заводы. Одновременно железнодорожные подрывные команды с помощью специальных плугов разрушали пути. После такого плуга шпалы торчали, словно сломанные пополам спички. Взрывчатка, подложенная под рельсы и телеграфные столбы, дополняла дело. Не скоро по этим путям смогли пойти первые поезда.

Тротиловые заряды были заложены и под большое здание железнодорожной дирекции, охранявшееся большим количеством танков. От здания к этим танкам тянулись электрические провода. Польским железнодорожникам, однако, удалось перерезать эти провода и спасти здание, в котором позже в течение нескольких месяцев работало польское временное правительство.

Ребятам с Виленьской улицы здесь, в Праге, уже нечего было делать. Надо было уходить из города. И они решили уйти с честью, с оружием в руках. Тадек Цацко для такого случая раздобыл даже бриджи и офицерские сапоги.

Седьмого сентября, ночью, они вышли небольшой группой. Выбрали себе даже командира — студента варшавского политехнического института в звании плютонового (сержанта), имевшего подпольную кличку Зайонц.

Встал вопрос: где пройти? Какой выбрать путь? Улицы блокированы немцами. Пожалуй, самый безопасный — вдоль железной дороги. А кто лучше всех знал этот путь, как не сын машиниста паровоза Тадек Цацко? Вот он и должен быть проводником группы.

Тадек сразу же решил держать направление на Воломин. По железнодорожным путям Тадек и его товарищи добрались до Таргувека и там свернули на улицу Начельниковскую. Но здесь слишком много было немецких патрулей. Приходилось то и дело скрываться в подворотнях домов. Затем, когда железная дорога разделилась на две ветки, Тадек повернул к Утрате. Ребята шли вдоль железнодорожной насыпи. Ни одного немца здесь уже не встретили. Все посты остались где-то позади. С высоты сортировочной горки справа от дороги Тадек и его товарищи увидели полыхающее пламя, а в его свете — фигуры немецких солдат, но, чтобы их обойти, достаточно было держаться левой стороны насыпи. Дальше, в направлении Ольшинки-Гроховской и Гоцлавека, дорога вдоль путей была уже совершенно безопасной. Парни ускорили шаг.

Решение Тадека оказалось правильным. Немцы, разрушив железнодорожное полотно, считали, вероятно, что сами пути теперь недоступны, и блокировали лишь улицы и проходы между домами. Здесь, на путях, никого не было. Только со стороны Грохува был слышен шум на шоссе от проезжающих автомашин, а за Вислой небо было светлым от гигантского зарева. Пылала Варшава, из которой долетали отзвуки все еще продолжавшегося сражения повстанцев с врагом.

Ребята дошли до Вавера. Надо было осторожно обойти перекресток шоссе, где, вероятно, должен был находиться немецкий пост. Они прошли между домами, а затем по опушке леса направились к Люблинскому шоссе.

— Стой! Кто идет? — раздался окрик по-русски.

Все замерли.

Тот же голос с певучим акцептом, явно принадлежавшим жителю пограничных районов, повторил вопрос по-польски.

Ребята вышли из-за деревьев. Кто-то включил фонарик. В полосе света они увидели солдат в польской форме.

Восьмого сентября, утром, командир взвода пешей разведки старший сержант Александр Подгурский доложил командиру 2-го пехотного полка полковнику Виктору Сеницкому, что группа его разведчиков встретила в лесу, восточнее Анина, около двадцати вооруженных молодых парией, которые утверждают, что прорвались через немецкие позиции из самой Праги. Они говорят, что шли вдоль железной дороги и в пути встретили лишь немногочисленные немецкие посты, которые им удалось обойти…

— Накормить их, пусть немного отдохнут, а потом приведете их ко мне!

Когда они предстали перед командиром полка, плютоновый Зайонц подал команду «Смирно!» и доложил, что это группа варшавских повстанцев из Праги. Полковник посмотрел на них с волнением.

— Ну что ж, хлопцы! Кончилось ваше путешествие. Благодарю вас за мужество и отвагу. Вы находитесь на польской земле, где уже нет немцев, есть польская власть и Войско Польское. Вскоре мы прогоним немцев изо всей Польши. Расскажите, что там, в Варшаве и Праге?

Полковник нахмурился, выслушав ребят. Это были невеселые вести. Впрочем, зарево над пылающей Варшавой и бьющий в небо столб дыма солдаты-костюшковцы уже видели под Варкой. Еще день-два, и укрытые здесь войска ринутся лавиной и прорвут оборону гитлеровцев на подходе к Праге. Вся 1-я дивизия имени Тадеуша Костюшко жила только одним — поспешить на помощь Варшаве. Задача командира 2-го полка заключалась в том, чтобы подготовить свой полк к этим боевым действиям, чтобы как можно быстрее с наименьшими потерями прорвать оборону противника и выйти на заданный рубеж. Еще этой ночью требовалось добыть «языка»…

— Еще раз спасибо вам, хлопцы! — поблагодарил полковник. — Вы свободны на свободной польской земле. Можете идти по домам, к своим семьям, знакомым. Можете также вступить в Войско Польское, которое ждет солдат. А пока у меня есть к вам одно предложение. Кто из вас добровольно хотел бы показать нашим разведчикам дорогу, по которой вы пришли этой ночью из Праги?..

— Я, паи полковник!

Командир полка с недоверием посмотрел на молоденького, худощавого паренька в харцерской блузе.

— А сколько тебе лет, сынок?

— Пятнадцать… Через несколько дней будет пятнадцать. Я знаю дорогу вдоль железнодорожных путей, я сын машиниста… и старый харцер… у меня звание капрала.

— Капрала? И не побоишься еще раз вернуться с разведчиками в Прагу?

— Могу идти хоть сейчас!

— Ну, хорошо. А пока иди отдохни.

— Пора вставать!..

Он вскочил, пробудившись от глубокого сна. Уже стемнело. Когда товарищи направились к Отвоцку, он улегся и проспал до самых сумерек.

— Давай познакомимся, — сказал солдат, который его разбудил. — Капрал Адам Кучера, разведчик. Меня прислал сюда старший сержант Подгурский. Ты вроде обещал провести нас к Праге. Идем. Не передумал?..

Разведчики были уже готовы. Высокие, крепкие парни, лица в морщинах, усатые. Среди них были плютоновый Войтыра, ефрейтор Михал Мушиньский, рядовой Эдвард Кобыра…

Когда Тадек подошел к старшему сержанту Александру Подгурскому, тот посмотрел на него и вздохнул: Тадек не доставал ему даже до плеча. В этом вздохе отчетливо улавливался скептицизм относительно пригодности такого проводника.

— А тебя как звать, сынок?..

— Тадеуш Цацко… капрал Тадеуш Цацко!..

— Ну что ж, капрал так капрал, сынок! А немцев ты не испугаешься?

Подгурский говорил с певучим приграничным акцентом, то и дело вставляя в речь русские слова. Так, впрочем, говорили и другие солдаты. Они называли Тадека ласково сынком, и в их отношении совсем не было никакой недоброжелательности к нему. Просто они не верили, что такой мальчуган мог пригодиться им в их деле. Им нужно было разведать дорогу и достать «языка». Но, если этот парнишка знает дорогу…

— Чертенок, а не хлопец этот сынок! — докладывал потом полковнику командир взвода пешей разведки. — Провел нас по путям почти к зданию железнодорожной дирекции, к самим танкам вокруг него. Он знает каждую тропинку, а в темноте ходит и видит, как кошка. Там мы этих двоих фрицев и сцапали. Эсэсовцы! Пошли с нами, как ягнята…

— Передайте благодарность разведчикам. Послезавтра наступление на Прагу. А что с пареньком?

— Ловкий, товарищ полковник. Просил меня принять в разведку… пусть останется… Обязательно пригодится нам еще раз.

— Но он же еще мальчонка, ему и пятнадцати нет… как такого включить в списки полка?

— Порция хлеба и супа всегда для него найдется. Плютоновый Герега постарается об этом. Не обидим…

Так, собственно, решилась на подступах к Праге дальнейшая военная судьба харцера из железнодорожных бараков на улице Виленьской. Он оказался в рядах 2-го полка 1-й пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко, во взводе полковой пешей разведки. Харцерскую блузу сменил на форму, перехваченную ремнем. Форму сшили немного навырост, поэтому полковой портной приподнял чуть рукава, подшил, подвернул и еще что-то там сделал. Только ни одни брюки не подходили, и тогда строгий старшина роты плютоновый Герега разрешил все же пареньку остаться в бриджах и офицерских сапогах. Разрешил он ему также носить нашивки капрала.