Фредди Фелпс, генеральный дилер «Колумбийской страховой компании» в Сакраменто, безмятежно спал в пассажирском кресле своего «мерседес-бенца» Его храп перемежался непередаваемой какофонией, состоящей из ворчания, сопения и несвязного бормотания. Лауре Миллер, сидящей за рулем и проработавшей под его началом уже полтора года, не составило труда поставить диагноз. Шеф опять перебрал виски за ланчем. Причиной этому стало глубокое потрясение от кончины его близкого Друга и клиента Джеймса К. Холлистера, окружного судьи. Но Лауре это казалось маловероятным. Фредди основательно закладывал за воротник по меньшей мере дважды в неделю, и тот факт, что он год за годом страховал жизни своих клиентов, которые с неумолимой регулярностью отправлялись на тот свет, не имел к этому никакого отношения.

Несмотря на доход, выражавшийся шестизначной цифрой, и ворох влиятельных друзей, Фредди оставался непритязательным провинциалом, рубахой-парнем со Среднего Запада, который любил просто пожить в свое удовольствие. Ему нравились шикарные автомобили, буйные вечеринки с девицами и вечера, проведенные со старыми корешами за покером. Он терпеть не мог, когда надрываются на работе, не любил похорон — отвратительного атрибута выбранного им рода деятельности, — и одиночества. Но больше всего на свете он не любил ходить на похороны один. К счастью, его жена Мери-Бет, получившая в прошлом году звание «Лучший доброволец» за работу в приюте, держалась просто молодцом, когда дело доходило до выражения соболезнований.

Но увы, молодчина вместе с престарелыми родителями находилась в Европе и должна была вернуться только в воскресенье, так что Фредди упросил Лауру составить ему компанию. Она не возражала; она заканчивала работу довольно рано, и до конца дня маялась, придумывая, чем бы себя занять. Лаура тянула на себе основную часть работы Фредди, начиная с ответа на корреспонденцию и кончая составлением еженедельных информационных бюллетеней о работе агентства.

Не будет преувеличением добавить, что она находила смерть Холлистера довольно занимательным событием. В своем воображении она не раз видела себя в роли детектива, самостоятельно ведущего расследование и оказывающего неоценимую услугу ФБР. Лучшая подруга Лауры, Вики Стоунхауз, частенько подшучивала над ней, говоря, что в ней погиб по меньшей мере репортер криминальной хроники.

И Лаура не отрицала этого. В те времена, когда ее муж, с которым она недавно развелась, учился в аспирантуре, она работала в Отделе расследований Бостонской газеты. И эта работа доставляла ей необыкновенное удовольствие. Еще в детстве она обожала во всем докапываться до сути — и частенько ей это удавалось. И сейчас она в глубине души надеялась, что посещение похорон Холлистера прольет свет на обстоятельства его убийства.

Рано утром во вторник на тихой проселочной дороге, в двадцати пяти километрах к югу от города, случайный мотоциклист обнаружил Холлистера привалившимся к колесу своего автомобиля. В его голове зияли два пулевых отверстия, но оружия поблизости не оказалось. С того дня Лаура, Фредди и все сотрудники агентства целые дни напролет обсуждали, кто мог совершить это убийство. Список подозреваемых был бесконечен. Не удивительно, что у человека, шестнадцать лет выносившего судебные приговоры, оказались враги.

Лаура повернула к Пресвитерианской церкви, что в Кармчеле. Когда она затормозила, паркуя машину, Фредди вздрогнул и заливисто всхрапнул.

— Мишель… — проговорил он.

Лаура остановила двигатель и взглянула на босса, питая надежду, что он приходит в себя. Его голова упала на грудь, но он попытался встрепенуться.

— Пропади все пропадом, — пробормотал он.

Очевидно, Фредди снилась его бывшая любовница, Мишель Бакли. Его работа во многом являлась синекурой, но ему приходилось выполнять одну неприятную обязанность — подбирать страховых агентов. До не давних пор Мишель относилась к их числу. Она возникла на горизонте примерно в одно время с Лаурой и первым делом прыгнула к боссу в постель.

На первых порах она блистала на службе, частично благодаря чуткому руководству Фредди, который наслаждался жизнью, пока она закрепляла свой успех в бизнесе. Он регулярно дарил ей шикарные драгоценности, что, впрочем, без труда мог себе позволить. Будучи генеральным агентом, он получал комиссию с каждого страхового полиса.

Около месяца назад, в конце февраля, Мишель бросила Фредди и удрала с брокером из Сан-Франциско. Через несколько дней, по завершении долгого и обильного ланча, Фредди пригласил Лауру в кабинет и поведал все подробности этой истории. Он был достаточно пьян, чтобы в красках описать формы ее груди и задницы, а также цвет глаз и волос — и то и другое было заурядного коричневого оттенка. Его восторги, а также скорбь по поводу того, что он не смог сделать Мишель ребенка, красноречиво подтверждали, что Фредди выбрал Лауру в качестве доверенного лица.

Такой поворот был для нее абсолютно не ко времени. Его заостренный нос, скошенный подбородок и маленькие, как бусинки, глазки поразительно напоминали Лауре домашнюю крысу ее сына Сита, по прозвищу Гамми (с той только разницей, что шкурка Гамми была куда лучше куцых волосенок Фредди). С того дня Фредди начал регулярно исповедоваться перед Лаурой, — впрочем, это случалось не очень часто и не шло дальше пьяных откровений и легких похлопываний секретарши по спине или плечику.

Лаура старалась игнорировать надоедливую фамильярность босса, надеясь, что тот отстанет от нее, когда натолкнется на полное равнодушие к своим несчастьям. Она не осмеливалась дать более решительный отпор: Фредди вообще не отличался силой духа и сейчас был по-настоящему подавлен разрывом с Мишель. К тому же Лаура не могла рисковать работой. В эти дни она находилась в состоянии развода, которого не желала — муж бросил ее ради другой женщины, — и сейчас, как никогда, ей был необходим верный заработок.

Оставшись с двумя детьми на руках и ощущая себя машинистом поезда, летящего под откос, Лаура думала в первую очередь о том, как дотянуть до конца очередной недели. Ее работу нельзя было назвать престижной, но Лауре нравилась; у нее сложились идеальные отношения с сослуживцами, а от дома до офиса было рукой подать. Все это, учитывая ее положение, относилось к неоспоримым плюсам.

Фредди снова вздрогнул и разомкнул слипающиеся веки.

— Уже приехали?

Позевывая, он распрямил спину и распластался по сиденью, как мышь под наркозом.

— Уже приехали? А я ведь только закрыл глаза.

Дорога, как обычно, заняла полчаса, но упоминать об этом не было нужды. Фредди никогда бы в жизни не признался, что мог отключиться, а уж тем более зычно захрапеть в машине. Считалось, что он предается глубоким раздумиям, прикрыв глаза.

— Мне повезло со светофорами, — сказала Лаура.

— Ага, я заметил. Ты выиграла много времени, а в пятницу днем это сделать не так-то просто, — он потрепал ее по плечу. — Ты просто настоящий маленький ас. Никому другому я бы не смог доверить свой «мерс».

На самом-то деле Лаура согласилась поехать на похороны при условии, что сама сядет за руль, и Фредди торговался с ней по этому поводу целых пять минут. Он был из тех парней, которые, напившись до беспамятства, будут с пеной у рта доказывать, что трезвы, как стеклышко, и могут сию минуту сесть за руль автобуса, набитого ребятишками.

— Я знаю, — ответила Лаура. Ее раздражал его покровительственный тон, но она старалась это скрывать.

Она замолчала, задумавшись о том, как Фредди отреагировал на убийство Холлистера. Босс вел себя так, как подобает в подобных случаях, но, судя по всему, потеря друга не очень-то сильно его огорчила.

Лаура решила прощупать почву: