Сейчас Леджио содержится в миланской тюрьме после своего недавнего ареста, о котором мы писали выше. Заговорит ли ныне «Красная примула»? Никто пока не может дать определенного ответа на этот вопрос. Почему? Да потому, что очень много знает Лючано Леджио. Он убивал не только своих конкурентов и не только по собственному выбору, но и по заказу: таинственное исчезновение прогрессивного журналиста Мауро Де Мауро и убийство генерального прокурора Палермо Пьетро Скальоне, как сейчас утверждают на Апеннинах, тоже ведь не обошлись без участия Леджио. А имена этих двух жертв связаны с попыткой раскрытия крупнейшего политического преступления в Италии — гибели президента государственного нефтеметанового общества «ЭНИ» Энрико Маттеи.

Каменный Леонардо да Винчи угрюмо взирает с высоты своего пьедестала на проносящиеся подобно шмелиному рою вереницы автомашин. Одни из них устремляются налево, к международным линиям аэропорта Фьюмичино, другие — направо, к внутренним… «Если бы Леонардо ожил хотя бы на минуту, — язвят острые на язык римляне, — он наверняка сгорел бы со стыда от того, что люди назвали его именем этот нелепый аэродром». О вкусах не спорят. Но можно понять пристрастность жителей Вечного города. Их память еще хранит скандальную историю, связанную со строительством аэропорта имени Леонардо да Винчи, которую газетчики, видимо, недаром окрестили в свое время «аферой века». Не в меру лихие подрядчики не только многократно завысили смету предварительных расходов, но и ввели настолько жесткий режим экономии стройматериалов, что на Фьюмичино и по сей день что-нибудь, но обязательно ремонтируют. Ходили слухи, что в создании «золотого» аэродрома активное участие принимали через подставных лиц некоторые крупные боссы сицилийской мафии. Правда, говорили об этом шепотом, но довольно настойчиво. Отсюда улетел в свой последний рейс на Сицилию самолет президента «ЭНИ» Энрико Маттеи. В том, что он не возвратился в Вечный город, тоже была замешана сицилийская мафия. И об этом говорили, кстати, во всеуслышание.

Имя прогрессивного итальянского кинорежиссера Франческо Рози широко известно как на Апеннинах, так и за рубежом. Его киноленты отличают не только высокая художественность и политическая заостренность, но и поразительная для избранного им жанра документальность, стремление не только рассказать о событии, но и раскрыть его. Правда, в тот раз, несколько лет назад, после просмотра в узком кругу премьеры фильма «Энрико Маттеи» Рози на мой вопрос о причинах трагической гибели президента общества «ЭНИ» лишь безнадежно пожал плечами.

— Я хотел еще раз привлечь внимание общественного мнения к обстоятельствам его смерти, обстоятельствам, которые мне не удалось выяснить по некоторым, не зависящим от меня причинам…

Кинокартина начинается и заканчивается одним и тем же эпизодом. Окутанные предрассветным туманом, молчаливо стоят деревья на лесной поляне. Ковш экскаватора поднимает из глубокой ямы, наполненной жидкой грязью, обломок фюзеляжа реактивного самолета. Карабинеры несут что-то в окровавленной простыне. Люди, окружающие место катастрофы, отворачиваются. В простыне то, что осталось от инженера Маттеи, его личного пилота — кавалера золотой медали Сопротивления Бертуцци и американского журналиста Вильяма Мак Хейла, который в это время заканчивал биографическую книгу о президенте «ЭНИ». Так оно было и на самом деле.

А в середине фильма — рассказ о поистине легендарной жизни этого человека, начавшего самостоятельную жизнь с мытья тарелок в неаполитанской траттории «Тетка Тереза», отважно сражавшегося в рядах Сопротивления и возглавившего в конце сороковых годов крупнейшее государственное объединение страны. Да, Маттеи представлял интересы национальной буржуазии, и на этот счет ни у кого не возникало никаких иллюзий. Но он был антифашистом и патриотом своей страны. Именно он доказал возможность создания в Италии национальной нефтеметановой промышленности, освобождения ее от кабалы, навязанной после войны международным нефтяным картелем, именуемым «Семью сестрами».

«Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Сокони мобил ойл К0», «Стандард ойл оф Калифорния», «Тексас ойл К0», «Галор ойл корпорейшн», «Бритиш петролеум компани», «Ройял датч-Шелл». Союз американских, английских и голландских нефтяных королей, вернее, королев — все же «сестры». В течение десятилетий они диктовали цены на нефть и нефтепродукты на европейских рынках, единолично устанавливали условия нефтяных концессий. Маттеи первым пробил брешь в нефтяной монополии «сестер» сначала на Апеннинах, а затем и в некоторых ближневосточных странах, где он предложил более выгодные для развивающихся государств условия распределения прибылей.

В фильме Франческо Рози есть эпизод, когда некий заокеанский бизнесмен, тщетно пытавшийся уговорить президента «ЭНИ» не портить отношений с нефтяными королями, оставшись наедине со своим доверенным лицом, бросает запоминающуюся фразу: «Я удивлен, что мистер Маттеи еще жив».

И еще один эпизод. Президент «ЭНИ» должен срочно улететь из сицилийского города Катании в Милан. Его пилот неотлучно дежурит у самолета. Неожиданно его вызывают к телефону в аэропортовский бар. Бертуцци тщетно пытается выяснить, кто с ним говорит. А в это время к самолету подходят двое в комбинезонах и один в полицейской форме… Так было и на самом деле. Только этих трех людей, побывавших у самолета, никто потом ни найти, ни опознать не смог.

В середине пятидесятых годов мне, тогда еще работнику нашего торгового представительства в Риме, довелось присутствовать на беседе с президентом «ЭНИ». Речь шла о первых закупках Италией значительных количеств советской нефти. «Надо освободить Европу от владычества нефтяных картелей, — говорил тогда Маттеи. — Сколь долго можно терпеть их грабительскую политику?» Наверное, тогда ему впервые пришла идея о возможности строительства гигантского газопровода, который мог бы снабжать Италию советским газом.

Сегодня, когда успешно реализуется «сделка века» между советскими внешнеторговыми организациями и «ЭНИ» о поставке в Италию сибирского метана в обмен на стальные трубы для газо-и нефтепроводов, рассчитанная на двадцатилетний период, все кажется простым и естественным. Тогда же, в период разгара «холодной войны», покупка советской нефти и смелые идеи инженера Маттеи вызвали бурю негодования у нефтяных королей и королев. И не только у них. «Маттеи продался коммунистам…», «Президент «ЭНИ» разрушает нефтяной рынок…» — кричали заголовки некоторых буржуазных газет. В потоке почты, которая ежедневно ложилась на стол инженера, все чаще и чаще стали попадаться анонимные письма с угрозами. Пилоту Бертуцци приходилось каждый раз перед вылетом тщательно осматривать личный самолет Маттеи…

Поздно вечером в субботу 27 октября 1962 года неожиданно заработали телетайпы редакций всех итальянских газет, и дежурные срочно засели за переверстку подготовленных на утро первых полос, хотя полученное сообщение занимало всего несколько слов: «Милан, 27-е. Самолет инженера Маттеи упал в местечке Баскапе, провинция Павия. Сообщение получено от представителей миланского аэродрома Линате».

Бывший председатель областного совета Сицилии христианский демократ Джузеппе Д'Анджело заявил в интервью еженедельнику «Еуропео»:

— Я был последним человеком, который видел живым Энрико Маттеи. Более того, в течение нескольких часов в болоте Баскапе искали и мой труп, потому что я должен был лететь вместе с Маттеи и мое имя Бертуцци уже вписал в пассажирский список… Наш вертолет приземлился в пятидесяти метрах от реактивного самолета Маттеи. Он первый начал разговор, последний разговор со мной:

— Почему ты не хочешь лететь в Милан?

— Если ты хочешь, я, конечно, полечу. Но имей в виду, что завтра в одиннадцать утра у меня деловая встреча.

— Какая встреча?

— Завтра компания «Разном» вводит в эксплуатацию несколько цехов нового нефтеперегонного завода. Приедет Каццанига, президент «Эссо». Неудобно, если меня не будет.