Спектакль о «преследовании интеллектуалов в СССР» явно не получился. Амальрику передали тогда изданные за границей экземпляры его брошюры и поручили нелегально распространить в СССР. Он не только взялся за это дело, но и пытался привлечь других, обещая им деньги и славу. Таким образом, от сочинения клеветнических материалов Амальрик перешел к нелегальной деятельности по их распространению, стал искать и привлекать сообщников.

Амальрика арестовали. Суд признал его виновным в распространении заведомо ложных измышлений, которые порочат советский государственный и общественный строй, и лишил в соответствии с уголовным законом на три года свободы.

Но и на этом «советологи» не оставили свою Креатуру в покое. Они посулйли Амальрику прислать приглашение в Гарвардский университет читать лекции по русской истории, если он продолжит свою подрывную работу. Тот снова поддался на провокацию и начал вести антисоветскую деятельность среди отбывающих наказание. Он клеветал на советский народ, глумился над памятью тех, кто погиб в войне с фашизмом.

Вновь над Амальриком состоялся суд. Процесс проходил с полным соблюдением законности. Были заслушаны показания более двадцати свидетелей. Амальрика защищал приглашенный им и его женой адвокат…

Кстати, напомним, что в своем заключительном слове Амальрик сказал на суде, что пересмотрел свои взгляды и понял, что был не прав в оценке советской действительности…

Такова история с «говорящей рыбой».

Рассказывая об Амальрике, мы снова хотели бы еще привести свидетельства А. А. Петрова—Агатова. Как и Буковского, он хорошо знал Амальрика, много раз встречался с ним и сообщил некоторые подробности об этой «исторической» личности, которые то ли по незнанию, то ли из–за деликатности не доводили до сведения широкого круга читателей западные средства информации. Мы рассказывали о том, что судьба Петрова—Агатова запутана и драматична. Но кто может бросить камень в человека, осознавшего свои тяжелые проступки перед страной, где родился, и перед народом, из лона которого вышел? И если радиостанция «Свобода», энтээсовские журналы и другие махровые антисоветские издания, захлебываясь от «благородного» негодования, на чем свет поносили А. Петрова—Агатова, называя его «отступником, предавшим своих солагерников», можно не сомневаться, что выбор между добром и злом был сделан им правильно.

Небезынтересно отметить и то обстоятельство, что через весьма небольшой промежуток времени некоторые из антисоветских рупоров на Западе вдруг неожиданно сменили гнев на милость, пытаясь убедить общественное мнение в том, что, мол, этот человек ни с кем из «диссидентов» очень близко знаком не был, в исправительно–трудовом учреждении оказался «случайно» и вообще не «тот, за кого себя выдает». Тут уж настала очередь возмутиться Александру Александровичу. «Мне трудно было ожидать приятных слов в свой адрес, особенно от радиостанции «Свобода», которая не только постоянно передавала мои стихи и прозу вперемежку с дифирамбами в мой адрес, но и держала вакансию для меня на самой радиостанции. Для нее мой отказ от иудиных тридцати сребреников оказался довольно чувствительным ударом. Отсюда и попытка обвинить меня во лжи сейчас. Но клянусь, в моих поступках не было лжи и корысти. Ослепление, гордыня, честолюбие, желание прославиться — вот та бездна, в которой гибнет человек и все человеческое в нем. Но ведь это не сразу поймешь. А если и поймешь, то не вдруг одолеешь притягательную силу этого зелья. Честолюбивый человек похож на кролика, ползущего в пасть удава. Немногие люди, страдающие врожденными духовными пороками, справляются с собой. Тем более, что рупоры идеологических служб Запада прилагают гигантские усилия для того, чтобы развратить человеческие души, поставить все и вся с ног на голову, фальсифицировать факты и события, превратить неучей в «интеллектуалов», психически больных в «светлых разумом», людей, мерзавцев в «образец нравственности». Вот и появляются, как пузыри на гнилом болоте, буковские, гинзбурги, амальрики — «узники совести», «поборники справедливости», «радетели за права человека». Какая чудовищная ложь! Ни сенсационные ограбления банков, ни кровавые преступления мафии не идут ни в какое сравнение с этими злодеяниями, рассчитанными на массовое, глобальное оболванивание душ человеческих. Сам страдавший целым рядом пороков и не изживший еще некоторые из них, но прозревший в суровых жизненных испытаниях, не без помощи, конечно, добрых и по–настоящему умных людей, я не могу не думать о всех людях без исключения, независимо от цвета кожи, социального положения и вероисповедания, о тех, кому должен рассказать правду. Правду о тех, которые являются узниками в прямом смысле, но не «совести», а бессовестности, и не «справедливости», а зла. Тем более, что время, в которое мы живем, чрезвычайно ответственное. Настолько ответственное, что если мы сегодня сделаем неправильный выбор, то можем оказаться последним поколением человечества. Я вижу свой долг в том, чтобы говорить правду, как бы она ни была горька, ибо только в правде, в борьбе за нее смысл жизни человеческой. Я не хотел выносить на страницы печати свой личный архив. Но меня обвинили во лжи…»

Мы пересмотрели многие материалы из архива А. Петрова—Агатова. Здесь и письма «диссидентов», и книжица гак называемого «Всероссийского социал–христианского союза освобождения народа» (ВСХСОН), изданная в Париже, где была опубликована повесть «Арестантские встречи» с дифирамбами в адрес автора и бюллетень «Материалы Самиздата», издаваемый для «служебного пользования» радиостанцией «Свобода» на деньги ЦРУ, и поганенькая брошюра Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» с дарственной надписью и т. д. и т. п. Справедливости и истины ради приведем выдержки из некоторых документов, чтобы доказать, во–первых, что А. Петров-Агатов был не столь уж незаметной, как пытаются доказать ныне на Западе, фигурой на кухне антисоветчиков и продемонстрировать, во–вторых, какие блюда и на каком масле готовятся на этой кухне…

«Самых Вам наилучших пожеланий, каких и придумать не могу! И много, много Ваших книжек в сафьяновых переплетах и с золотым обрезом. И очень скоро!» Так подогревает честолюбие А. Петрова-Агатова уголовник В. Буковский. Следующая поздравительная открытка написана карандашом. Автор А. Гинзбург. Тот, у которого не переводились инвалютные сертификаты и «подарки» с Запада и который, оказывается, настолько беден, что вынужден ремонтировать шариковый карандаш. «Милай Сан Саныч! В Москве этой самой даже карандаши чинить не умеют, а ничего другого под рукой нет… Саньку я так и не увидел, он в яслях был. Мы ему притащили большую машину и летающий вертолет. Все вполне мирное, что было вовсе не просто, потому как на прилавках «Детского мира» сплошные танки и автоматы…»

Е. Вагин, сбежавший в Америку и пребывающий там в должности шефа идеологического отдела ВСХСОН, подведомственного американской секретной службе, хочет «ритмически, — как он пишет, — выразить переживание растущей близости…»

«Почетный гражданин Израиля» Хассаль Каминский пишет для вящей убедительности на бланке израильского учетного банка: «Дорогой Александр Александрович! Я, конечно же, никуда не пропал, как в общем–то в Израиле никто не пропадает…»

Ярый антисоветчик А. Радыгин, ныне проживающий в США: «Прочитала мне Алла куски вашего письма, меня и ее как–то касающиеся. Как всегда, захотелось с вами поспорить, потому что, как всегда, я в ваших построениях, как логических, так и иррациональных, отыскал темы для извечного нашего спора… Правда, ни старые, ни новые разногласия не изменили моего к вам самого теплого и доброго отношения…»