Так Владимир Петров, студент–дипломник из Ташкента, был зачислен в агенты НТС… В эфире зазвучали голоса: «Партизан», тебе послано письмо. Подтверди слышимость. Напиши, на каких волнах прием наиболее качественный», «Партизан», спасибо за информацию. Она для нас очень ценна. Эти сведения помогают работать НТС».

А «Партизан» вместе со своими друзьями трудился не покладая рук. Шутка ли сказать — нужно было угодить не кому–нибудь, а энтэзсовским «специалистам по России», в том числе господину Бьёрну, то бишь предателю и изменнику Родины Дзамболату Хацаеву, который наивно полагал в течение длительного времени, что ему удалось приобрести в Советском Союзе «ценного агента»…

Собственно, по таким же «классическим» канонам развивалась еще одна операция, которую проводила уже знакомая нам деятельница из НТС… Несколько студентов — любителей филателии из города Ивано—Франковска решили организовать интернациональный клуб. С этой целью инициатор идеи Роман Димитрюк обратился в филателистический клуб Парижа с просьбой об оказании помощи. Ответ пришел не из клуба, а от некой Тони Гофман из Гренобля: «Недавно была в Париже и познакомилась там с филателистами. Забрала у них ваше письмо и хотела бы наладить с вами переписку. Мне 28 лет, по национальности русская, хотя родилась и выросла за границей. По профессии медсестра…»

Дальше дела пошли обычной, проторенной дорогой. Несколько писем о жизни вообще, и здоровье в частности. Потом «откровенное» послание с предложением сотрудничества. Правда, переписка шла целых три года, ибо Тоня Гофман (она — уже знакомая нам Ариадна Ширинкина, сократившая на случай знакомства свой преклонный возраст почти наполовину) очень скрупулезно «изучала» Романа Димитрюка. И лишь тогда, когда решила, что он окончательно «созрел», не только сделала ему предложение работать на НТС, но и снабдила средствами тайнописи, инструкциями и прочими шпионскими атрибутами. А Роман действительно созрел и прозрел. По совету сведущих товарищей он взял в помощники своего однокурсника Владимира Буряка, и работа закипела.

В «революционный штаб» НТС полетели сообщения о проделанной «работе». Студенты старались вовсю, чтобы «секретная» информация по военным, политическим и экономическим вопросам выглядела бы таковой и не вызывала сомнений у Ширинкиной и К^о… А энтээсовская «контора» просто–таки захлебывалась от восторга в связи с «успехами» новых агентов НТС. В эфир по радио летели благодарности в адрес «Шахтера» — такую кличку дали Роману — и его приятеля Владимира Буряка. Кстати, известно ли «ревштабу» НТС, что мадам Ширинкину, прошедшую гестаповскую школу, так долго водили за нос два студента? Или она до сих пор старается убедить своих шефов в блистательных результатах своей работы с «филателистами»?

Да, не везет НТС. Провал за провалом…

Пошлют курьера в Советский Союз под видом туриста для выполнения особого задания, и он тут же разоблачается. Не повезло, например, Николасу Жданофф — сыну русских эмигрантов из Парижа, который осел ныне во Франкфурте–на–Майне и именно оттуда направился в Советский Союз для выполнения «особого задания». Не по–доброму расстались с нашей страной Николас Богатко, Андрэ Лагаррик, Даниэль Новеллаер, Франсуа Туссэн, Борис Пушкарев, Романо Скальфи, Гулельмо Джилио и немало других. Сколько надежд возлагалось на них, сколько денег было затрачено… Плохо, совсем плохо стали работать господа антисоветчики. И за что только деньги получают?

Утверждает народная мудрость, что гостя встречают по одежке, а провожают по уму. И по впечатлению, конечно, которое он произвел, и по делам, которые оставил после себя.

Илья Александрович Мамантов побывал в нашей стране около двух десятков раз. Немало, как видите. И каждый раз этому респектабельному господину говорили: «Добро пожаловать!» А как же иначе? Ведь Илья Александрович был переводчиком с американской стороны во время исторической эпопеи «Союз — Аполлон». Кроме того, доктор Мамантов, посещая далекие и близкие достопримечательности нашей страны в качестве руководителя групп американских студентов, не уставал во весь голос восхищаться не только красотами непревзойденных пейзажей, но и героизмом советских людей, которые сумели за такой короткий срок ликвидировать столь тяжкие последствия минувшей войны. Только один раз запнулся Илья Александрович — когда кто–то из американских студентов, слушая сладкоречивую оду своего шефа, явно не к месту и совсем неделикатно спросил: «А скажите, мистер Мамантов, почему же вы убежали из Советского Союза, если эта страна так вам нравится?» На студента зашикали, а профессор просто недоуменно развел руками: понимай, мол, как знаешь…

Ну как было не сказать «Добро пожаловать!» Илье Александровичу, когда вполне солидная американская газета писала накануне одного из его приездов в Москву буквально следующее: «До недавнего времени доктор Илья Мамантов, профессор русского языка и литературы Южного методистского университета, не интересовался ракетами, астронавтами и космическими полетами. Но когда во вторник состоится космический полет по программе ЭПАС, преподаватель ЮМУ будет работать в тесном контакте с американскими специалистами в наземном центре управления полетом…» Что же, вполне солидное заявление американской газеты, вполне. достойная «визитная карточка» героя нашего повествования. Впрочем, и настоящая его визитная карточка, отпечатанная на картоне цвета слоновой кости, не вызывает вроде бы никаких сомнений: «Лайк Интернэшнл Тревел». Проф. Илья А. Мамантов. Консультант по СССР и Восточной Европе. 6606. Снайдер Плаца, Даллас, Техас…»

Чтобы узнать человека, надо с ним пуд соли съесть. Так гласит русская пословица. Действительно, трудно заглянуть в душу человека. И когда он в смокинге, и когда он без оного. Слов нет, Илья Александрович умеет носить смокинг, он занятный собеседник, вполне компанейский и очень услужливый человек. Но вот у нас перед глазами другая «визитная карточка». В отличие от заметки из американской газеты, озаглавленной довольно длинно и весьма обещающе: «Преподаватель Южного методистского университета будет переводить для астронавтов», сей документ назван очень коротко: «Заявление». Заявление в органы государственной безопасности от инженера Пятецкой.

Вот что написано в этом заявлении: «В октябре 1973 г., находясь в служебной командировке в г. Москве, я познакомилась с гражданином США Мамантовым Ильей Александровичем, проживавшим, как и я, в гостинице «Россия». Первое впечатление Мамантов производил приятное, так как являлся человеком начитанным, эрудированным, благожелательным. Кроме того, тот факт, что он приехал как переводчик группы американских космонавтов, поддерживал к нему интерес.

Однако в процессе дальнейшего общения с Мамантовым его поведение, высказывания и знакомства меня насторожили, и поэтому я считаю своим долгом сообщить об известных мне фактах.

В беседах Мамантов вначале осторожно, а затем нее более нагло старался обработать меня в антисоветском духе. Утверждал, что в СССР люди настроены против Советской власти, что советская печать искажает факты, что у нас отсутствует свобода мысли и слова. В особенно злобном тоне сетовал на то, что США вступили во вторую мировую войну слишком рано и не дали Сталину и Гитлеру уничтожить друг друга — это позволило бы установить «демократический» строй в России. Одобрял поведение ренегатов и предателей, таких, как Солженицын. В то же время пытался меня убедить, что у меня могут быть неприятности из–за знакомства с иностранцем, поэтому рекомендовал соблюдать осторожность. Заверял, что за ним постоянно следят советские «шпионы» только потому, что он гражданин Соединенных Штатов. Его постоянная настороженность также обращала на себя внимание. Мне удалось познакомиться с друзьями Мамантова, в том числе с Жорой Михайловым из Ленинграда.

В беседе Михайлова с Мамантовым я обратила внимание на то, что Мамантов интересовался какими–то данными о научных исследованиях — о вечной мерзлоте, катерах на подводных крыльях. Повышенный интерес проявил Мамантов также и к моей работе. Просил ознакомить его с документами для служебного пользования и передать ему их копии. Свою чрезмерную любознательность Мамантов старался объяснить общим интересом к жизни и деятельности советских людей, а свою осторожность — желанием не причинить мне неприятности. Однако его действия противоречили его словам. Так, отправляя письмо в Ленинград, Мамантов просил меня написать адрес на конверте; часто интересовался, слышен ли в его речи иностранный акцент и отличается ли он внешне от русского; на улице постоянно оглядывался; исподволь учил меня делать то же; проверял, как я ориентируюсь в городе и замечаю ли в толпе некоторых людей, которые якобы идут за нами.