Я лежу. Задыхаюсь. А потом, когда мое дыхание наконец более-менее замедлятся до нормального, Вес усаживается верхом мне на бедра, его твердый член зажат в двух кулаках. Медленно он ласкает себя. Мой взгляд прикован к его длинной, гордо торчащей плоти, и от вида налившейся кровью головки во рту у меня скапливается слюна. Реакция ровно та же, что и в моменты, когда девушки раздвигали передо мной ноги, предлагая моим губам или члену свой сладкий рай. Я никогда и не подозревал, что причиндалы другого парня тоже могут выглядеть привлекательными, и мне бы очень хотелось понять, что это значит.

Правда, сейчас времени обмозговывать это нет.

– Дай сюда, – говорю я хрипло, показывая подбородком на его эрекцию.

Его брови приподнимаются, штанга ловит солнечный блик.

– Типа хочешь вернуть любезность?

Когда я киваю, он пересаживается мне на плечи, потом хватает вторую подушку, засовывает ее мне под голову, и его член оказывается на одном уровне с моим ртом. Я сглатываю, затем кончиком языка похлопываю по головке.

– Я уже почти, – признается он.

– Да? – Я стреляю взглядом вверх. Но изо рта его не выпускаю, зубами легонько царапая его плоть.

С его губ срывается тихий стон.

Я со смешком отпускаю его.

– И это после всех твоих вчерашних заявлений о выдержке?

– Это было до того, как я двадцать минут разрабатывал твою задницу.

Я сладко содрогаюсь, вспоминая, как это было. Иисусе. У меня снова встает. Я словно не могу насытиться этим парнем.

– Тебя это завело, да? – тягуче шепчу я.

– О, еще как. – Он подталкивает головку вперед, и я открываю рот, позволяя ему проскользнуть внутрь.

Мои ладони накрывают его ягодицы. Сжимают их, и он, снова застонав, вталкивается чуть глубже. С занятыми руками его движения контролировать сложно, но Вес не дает придурка. Не вторгается глубоко и не принуждает меня к трюкам с глубокой глоткой. Он словно чувствует пределы моих возможностей, точно так же, как чувствует всю хренотень на льду – когда передать шайбу, а когда придержать ее, дождаться момента и пробить самому.

Он трахает мой рот быстрыми толчками, такими же частыми и неглубокими, как его дыхание. Я ощущаю на языке вкус его смазки, и ее дурманящий запах заставляет меня представить, как его семя заполняет мой рот, стекает по горлу. Никогда в жизни я и помыслить не мог, что стану размышлять о таких вещах. Или что буду мять задницу другого мужчины, подстегивая его к оргазму, пока мои губы стискивают его член.

– Кончаю, – предупреждает он.

На этот раз я остаюсь с ним до конца. Первая горячая струя ударяет по моему языку, вторая уходит в горло, отчего я чуть было не давлюсь. Я дышу через нос и глотаю, мое сердце грохочет в груди, пока мой лучший друг, выдыхая рывками, переживает оргазм.

И это не было… плохо. Странно, но его вкус мне понравился.

Я не могу удержаться от того, чтобы не лизнуть его еще раз, затем отпускаю, и Вес падает на кровать рядом со мной. Его голова ложится мне на плечо. Мы оба испускаем удовлетворенный вздох, потом смеемся, а потом между нами растягивается тишина. Но хорошая тишина, без неловкости. Мы оба расслаблены. Мое сознание плавает в мире посткоитальной дымки, где значение мыслей переоценено.

– Нам, наверное, пора спуститься в столовую, – произносит Вес. – Не хочу пропустить концерт.

Точно. После ужина проигравшие поют песню. Кое-кто – кхм, Вес – решил, что тренеры исполнят перед детьми старую добрую Бритни Спирс. Пат ворчал и отбрыкивался, говоря, что не знает ни одной ее песни, но Вес, естественно, выудил телефон и в момент разослал всем взрослым тренерам полный сборник текстов старушки Бритни. Он очень находчивый, мой лучший друг.

Правда, я слишком расслаблен, чтобы пошевелиться.

– Еще пять минут. – Я обхватываю Веса за плечи, не давая ему подняться.

Его щека трется о мою грудь.

– Ах ты, шлюшка. Любишь понежиться, а?

Да. Люблю. Просто не представлял, что когда-нибудь стану вот так нежиться с парнем.

– Я сегодня смотрел порно, – выпаливаю я.

Он хмыкает.

– Да уж догадался. Когда я вошел, у тебя был такой виноватый видок…

Я делаю паузу.

– Гейское порно.

Он приподнимает голову. Его серые глаза игриво поблескивают.

– О. Понятно. Ну и как, понравилось?

Новая пауза. А потом я выдыхаю:

– Ага.

Вес опять опускает голову мне на грудь, его ладонь успокаивающе поглаживает мой живот.

– Перепугался из-за этого, да?

– Ну… – Не так-то просто подобрать верное объяснение. – Скорее немного перепугался из-за того, что не перепугался. Если можно так выразиться.

Мы опять замолкаем. Он, наверное, обдумывает мои слова.

– Можно кое о чем спросить? – шепчу я.

– Вперед. – Его дыхание щекочет мой сосок, и он твердеет. Мгновенно.

– Ты когда-нибудь… – Не знаю, как и сказать. – Был снизу? Это вообще нормальное выражение?

Его плечи вздрагивают, словно он пытается не рассмеяться.

– Не хуже любого другого. «Давал в задницу» тоже сойдет.

– Ладно. И все-таки?

Он ерзает.

– Да. Один раз.

– Всего один? – Я в принципе не удивлен. У Веса на лбу написано – топ. – А тебе понравилось?

Он ненадолго задумывается.

– В начале и особенно в конце – точно нет, но в середине было очень даже неплохо.

Классический ответ Райана Весли. Я взрываюсь смехом, моя ладонь скользит по его голой руке, после чего я щипаю его за бицепс.

– Мм… А что случилось в начале и в конце?

– В начале было больно. – В его тоне появляется сожаление. – Но, наверное, по большей части из-за того, что нам было по восемнадцать, и мы как последние идиоты не догадались захватить с собой смазку.

По восемнадцать, значит. По какой-то причине я свирипею. Когда это произошло? До или после той ночи перед отъездом из лагеря? Если до, тогда еще ладно. Но если после… Уж не знаю, почему, но меня приводит в бешенство мысль о том, что Вес отдал свою невинность какому-то типу сразу после того, как выкинул из своей жизни меня.

– Со слюной много не сделаешь, – продолжает он, не подозревая о буре у меня в мыслях. – Так что ему пришлось постараться, чтобы… короче, вот.

Через силу я придаю своему тону небрежность.

– Но потом стало приятно?

Он опять делает паузу. Затем кивает, его подбородок стукается о мое плечо.

– Да. Потом стало приятно.

Мою спину обжигает горячей волной, и я с ошеломлением понимаю, что это ревность.

– А в конце? – не унимаюсь я, надеясь, что в груди перестанет быть тесно, если он скажет, что потом секс опять стал паршивым.

Вес вздыхает.

– Он был не из тех, с кем хочется снова встретиться. Его заводило, что этим он типа как унижал меня. Испоганил мне все первое впечатление.

Я поглаживаю его макушку. Я чувствую, ему нелегко говорить об этом, но я ценю то, что он был со мной откровенен. Для Веса это большая редкость – отложить свое плевать-я-на-все-хотел поведение и позволить себе побыть уязвимым.

– И потом все? Ты больше не разрешал кому-либо… э… втыкать туда флаг?

Он давится смешком.

– Неа. Я решил оставить втыкание флага себе.

Я тихо смеюсь, вновь начиная перебирать его волосы. Они такие шелковисто-мягкие, так контрастируют со щетиной, что царапает мне плечо.

– Но… – Вес откашливается. – Но тебе я бы разрешил это сделать.

Моя рука в его волосах замирает.

– Серьезно?

Он кивает.

– Тебе, Каннинг, я бы разрешил сделать с собой абсолютно все.

Когда его голос ломается, то внутри меня тоже происходит надлом. Я понятия не имею, что происходит, и кто мы теперь друг другу.

Друзья. Мы друзья. Вот только это название больше не кажется подходящим.

Друзья с бонусом в виде секса? Нет. Тоже не очень.

Должно быть, я молчу слишком долго, потому что внезапно тепло его тела покидает меня, и Вес садится.

– Идем, – говорит он угрюмо. – Нам правда уже пора.