Кирилл хлопнул дверью перед лицом матери так, что ей на волосы посыпалась штукатурка. Женщина испытала подобное к себе отношение от сына уже не в первый раз, поэтому скандала не развела, но всё же заворчала, подбоченившись. Обида, непонимание и злость вынуждали хотя бы выговориться:

       – Не сын, а психопат растёт! Раз ты сейчас так бурно на просьбу протереть пыль в комнате реагируешь, то что будет потом? С ножом на меня кинешься?!

       – Уйди! – задыхаясь, выкрикнул парень из-за двери. – Мне нужна тишина, понимаешь? Тишина! С вами её, твою мать, вообще не найдёшь! Сама потом протрёшь свою пыль, мне не мешает.

      Из кухни донёсся тяжёлый бас отца. Парень не разобрал слов, однако телом уловил гневную вибрацию звуков. Кирилл машинально втянул шею в плечи, боязливо согнулся. Но отец не пришёл с ремнём, видимо, мама успокоила.

      Парень, шмыгнув, взглянул в зеркало на дверце шкафа. Пообещал своему толстому лицу завтра же начать правильно питаться и заниматься спортом. Ещё раз мысленно обругал родителей, поклялся при первой же возможности съехать и, одухотворённый, сел в кресло. Надел наушники, включил фолк. Окинул взглядом полку с книгами в чаще всего незаслуженно твёрдых обложках: «Лейна», «Пусть бог не вмешивается», «Красное смещение», сорок шесть томиков «Ричарда Длинные Руки». Взял карандаш с твёрдым грифелем – другого не было – и продолжил творить, мечтая о сражениях, магии, девушках.

      Средневековье, битва!

      Кривые, плохо прорисованные, нечёткие из-за неопытности художника фигуры воинов в никогда не существовавших доспехах, с банальными мечами и луками в руках. Фигура огромного дракона в небе, извергающего огонь. Каменные стены замка, крошащиеся под напором катапульт. Рыцари в тяжёлом обмундировании, наивно стремящиеся в огниво бойни, а посреди них, посреди всех и всего – герой.

      Парень глухо ойкнул, потеряв опору. Тело по инерции повалилось вперёд, Кирилл вскрикнул и тут же задохнулся запахом крови, мочи, стали, пепла и говна. Оглох от криков мужчин и пронзительного воя женщин в дуэте с едва перебивающей их скотиной и детьми.

      За мгновение он свалился с неба на голову всадника. Сломал тому шею, если судить по хрусту, отбил себе спину. Кобыла, несущая новоиспечённый труп, так ничего и не поняла, но громко заржала, когда парень рывком перекатился с её выи на бордовую от крови землю. Лягнула Кирилла в плечо.

      Беднягу отшвырнуло к истыканному стрелами и болтами, словно ёжу, экипажу. Удар смягчил труп голой ниже пояса девчушки и преимущественно там же окровавленной.

      Тело Кирилла размякло, расслабилось, словно будучи без костей, звуки исчезли, остался гул. А также открылся весьма отвратный вид, в котором парень смог выделить лишь отдельные детали.

      За чёрным полем углей догорало село, небо, как оказалось, было ночным. Пожар являлся светилом. Мужчины разных возрастов и с разными гербами на доспехах кромсали, убивали друг друга, может, своих соратников, может, командиров. Для них важнее было то, что человек бежит в их сторону, а там уже можно долбануть моргенштерном по макушке, дабы мозги врага сплющились и смешались с железом ржавого шлема. Убегающих женщин ловили за косы и резали, душили. Из уцелевших домов успевали выносить драгоценности, а из погребов – спрятавшихся селян. Мужчин убивали, их дочерей, жён насиловали здесь же, недалеко от поля битвы.

      Рядом с парнем проползла кобыла с распоротым брюхом, из которого торчали внутренности, волочащиеся за животным. Лошадь была запряжена, поэтому, кроме своих страданий и кишок, ещё тащила куски телеги и запутавшегося в ремнях сбруи ребёнка, давно испустившего дух.

      Только сейчас Кирилла вырвало. Мочевой пузырь облегчился уже во время падения с лошади. Парень опёрся дрожащими руками о колени мёртвой, на которой лежал. Привстал, поскользнулся, снова поднялся. Вскрикнул, дёрнулся резко, быстро, ошеломительно, особенно левым плечом. Упал, насквозь прошитый стрелой.

      Рухнул на землю рядом с молодой девкой, лежащей на спине и остекленевшими глазами мертвеца смотрящей в небо. Умер, глядя на неё, в последние секунды лихорадочно думая: «Не женское это дело – война. Так почему их тоже убивают?».

      Зайдя в комнату к сыну, мама нашла лишь размытый рисунок, наушники и карандаш, упавший под стол…