— Но твоя работа? Ты сможешь отсутствовать все это время? — Эллин подумала о собственных пятнадцати днях, проводимых обычно в хлопотах по дому. — Ты однажды уже уезжала в этом году, а сейчас еще только апрель.

— У меня гибкий график работы. Но, во всяком случае, мой шеф также приглашен. — Она пробежала глазами по простенькому платью Эллин. Оно было куплено очень дешево как «запачканное» в том магазине, где работала Эллин. — Знаешь, ты сумасшедшая! Ведь ты так же привлекательна, как и я, — добавила она со смехом. — Что ты делаешь со своей внешностью? А это отродье Кита все еще с тобой?

— Ты прекрасно знаешь, что она со мной, — и она не отродье!

— Хорошо, хорошо, — примирительным тоном произнесла Эстелла. — Успокойся. Но ты поступаешь глупо, оставляя ее при себе. Ты смирилась с тем, что будешь жить в бедности всю свою жизнь?

— Я не надеюсь, что когда-нибудь слишком изменюсь. — Но про себя Эллин вздохнула, оглядевшись вокруг. У Эстеллы было все, что можно купить за деньги… и у нее еще много возможностей впереди.

Поднявшись, Эстелла подошла к бару.

— Что тебе предложить?

— Я предпочла бы кофе.

— Хорошо, я тоже. Идем на кухню и поговорим, пока я его приготовлю. У нас к нему будут сандвичи. — Она пошла на кухню, и Эллин последовала за ней. То, что она там увидела, заставило ее открыть рот от удивления и вспомнить о своей собственной кухне с бурой раковиной сорокалетней давности, потому что владелец дома, сдавший его внаем, не поставил им новую. Буфеты и шкафы были из простого дерева, а пол — из грубых, неровных кафельных плиток.

— Ты все это сделала после моего последнего визита сюда. Тогда было красиво, но теперь… — Ее голос затих, когда она внимательно оглядела великолепное оборудование кухни. — Я бы никуда отсюда не выходила, если бы это была моя кухня.

— И поступила бы глупо. Кухня — это последнее место, где я бы хотела оказаться. У меня теперь есть прислуга, которая приходит каждый день. Она уходит в шесть часов, однако, когда я устраиваю вечеринки, она остается. — Эстелла потянулась за кофейником с ситечком, а Эллин спросила, чем она может помочь. Она может сделать сандвичи, сказала ей сестра и показала, где все лежит. — Все это могло бы у тебя быть, — немного погодя добавила она, видя, как Эллин снова осматривает все вокруг. Непроизвольным жестом, напоминающим старые, добрые времена, Эстелла обхватила Эллин за талию и увлекла ее в холл, где они встали рядом друг с другом перед высоким зеркалом в позолоченной раме. Глаза одинаковые, восхитительного цвета, — что-то между голубым и мягко-серым, большие и чистые, с длинными, загнутыми ресницами, придававшими им еще большее очарование. Кожа персикового цвета, подчеркивающая изящной формы скулы; полные, совершенной формы губы и высокий, умный лоб; медово-золотистые волосы, блестящие и длинные.

— Удивительно, как могут два человека так походить друг на друга. — Взгляд Эстеллы встретился в зеркале со взглядом Эллин, и обе девушки улыбнулись; в их глазах отразились воспоминания о тех прошедших днях, когда они обе получали удовольствие от того, что приводили в смущение своих друзей.

— Я не Эллин, я Эстелла, — говорила Эллин, и ту же самую выдумку повторяла Эстелла ради веселого озорства и удовольствия от возможности посмеяться над теми, кто к ним обращался.

— Кто из вас кто? — спрашивала учительница. — Вы Эстелла?

— Нет, мисс, я Эллин.

— Это было очень забавно, — пробормотала Эллин… — Мы все еще очень похожи, я думаю, будет ли это все время так?

— Не думаю. Тревоги и заботы бедности, а также воспитание ребенка преждевременно состарят тебя, если ты не послушаешься моего совета и не начнешь жить по-новому. — Естественно, Эллин на это ничего не ответила, и после недолгого молчания Эстелла, слегка нахмурившись, сказала: — На самом деле мы не совсем одинаковы. Несправедливо то, что у меня есть родимое пятно, а у тебя его нет.

Эстелла всегда с обидой говорила об этом, хотя это не имело большого значения.

— Но ведь его видно, только когда ты раздета. — Пока Эллин это говорила, она заметила, как рука ее сестры механически потянулась к левому боку.

— Сулас сходил от него с ума, — задумчиво пробормотала Эстелла, улыбаясь в зеркало Эллин. — Он всегда хотел поцеловать его — потому что, говорил он, оно находится как раз над моим сердцем. Его дядя увидит это пятно, — добавила она, снова нахмурившись. — Если бы я знала, что кто-то еще сможет посмотреть на фотографии, я бы повернулась так, чтобы родимое пятно не было видно, но Сулас хотел, чтобы оно было на снимках. — Сдвинутые брови расправились, и она засмеялась. — А покраснела сестра, — сказала она, опять поворачиваясь в сторону кухни.

Когда они поглощали свои сандвичи, Эстелла упомянула о круизе, который она собиралась совершить, если бы не подвернувшаяся поездка на яхте. Билет уже был приобретен, но, услышав о плавании на яхте, Эстелла написала в туристическое бюро с просьбой вернуть ей деньги.

— И что ты думаешь? Отказались вернуть мне стоимость билета! — с внезапной вспышкой гнева сказала она. — Все это оказалось пустой тратой денег. Я могла бы поехать в круиз, но вернулась бы домой только накануне отплытия яхты. Такую спешку я не люблю.

— Когда ты предполагала выехать в круиз?

— Через две недели.

— Две недели? Тогда и не рассчитывай, что они вернут тебе деньги. Разве они в состоянии найти замену за такое короткое время?

— Ах, как много они потеряют, если одна каюта окажется свободной. — Встав из-за маленького столика, за которым они ели, Эстелла направилась к шкафу. — Вот! — сказала она, бросив большой конверт на кушетку около Эллин. — Посмотри, может быть, ты у себя на работе всучишь это кому-нибудь. Деньги можешь оставить себе.

Эллин уставилась на конверт, и ее сердце забилось со страшной силой. Ярлыки и этикетки выпали, когда Эстелла швырнула конверт, — ярко окрашенные ярлыки, на которых было название туристического судна: «Кассиллия».

— Н-надолго рассчитан твой круиз? — она заикалась, пытаясь освободиться от мысли: «Не могла бы она оставить Джинкс с тетей Сью?».

— Две недели — и все. Это был случайный, незапланированный круиз, — легкомысленно объяснила Эстелла. — Ни в коем случае не в счет моего настоящего отпуска по работе. Ты знаешь, две недели для меня большого значения не имеют.

Казалось, что-то застряло в горле Эллин, и она сделала глотательное движение.

— Куда следует корабль? — Она собирала ярлыки и проспекты, ей казалось, что они были горячими; ее руки заметно дрожали. Тетя Сью не смогла бы остаться с Джинкс на две недели. Или, может быть, смогла бы?

— В Грецию, — Эстелла внезапно замолчала, смеясь над тем, что Эллин слегка вздрогнула. — В этом нет никакой связи с тем, о чем я тебе говорила. Я была в круизе в Греции в прошлом году и помню, что рассказывала тебе об этом. А поскольку время я провела неплохо, то решила съездить туда еще раз. К тому же мне нравится ездить самостоятельно. В круизе открывается масса возможностей, и в прошлый раз я подловила там великолепного бразильца. Подумай, не могла бы ты пристроить этот билет у себя в магазине?

Эллин покачала головой, напомнив Эстелле, что ее имя стоит на билете, который она теперь держала в руках.

— Он не может быть использован никем другим, — сказала она. — «За исключением меня… Я легко могла бы назваться Эстеллой», — подумала Эллин.

— Я об этом даже и не думала. Пропади все пропадом! Просто я ненавижу терять деньги.

Сделав опять глотательное движение, Эллин сказала:

— Я могла бы сама воспользоваться им.

— Ты? — в изумлении уставилась на нее Эстелла. — Конечно, ты могла бы, но я даже не подумала об этом раньше. Зная тебя, я не думала, что ты покинешь тетю Сью и Джинкс. — Последовала небольшая пауза. — Ты говорила, что ей становится хуже?

— Да, это так. — Воодушевление Эллин пропало. — Нет, я не могу поехать. К тому же у меня нет паспорта, — добавила она в качестве веского аргумента.