По пути в душ я звякнула сестре Мэри Элизабет, надеясь, что еще не очень поздно. Я обещала ей позвонить и рассказать, как дела у Квентина. Жил он у них в монастыре, но теперь делил свободное время между сестрами и нами с Рейесом. Можно сказать, у нас была совместная опека.
- Как там Квентин? – спросила сестра раньше, чем я успела поздороваться.
- Порядок. Смотрит кино с Эмбер. Или варит крэк. Точно не знаю. Так как? Есть новости?
- По поводу вашей монахини ничего найти не удалось. Но у нас нет доступа к этим архивам. В основном такие документы хранятся в Ватикане.
- Чудненько.
- Зато я нашла один очень странный случай, произошедший в вашем монастыре.
- Готова удивляться, - проговорила я, отодвинула душевую занавеску и включила воду. Все равно будет греться целую вечность.
- В сороковых там без вести пропал священник.
- Правда?
- Ага. Приехал с визитом и испарился.
- Прямо в воздухе, что ли?
- Не буквально, конечно, но да. Больше его никто не видел. А поиски организовали грандиозные. Во всех газетах об этом писали.
- Что ж, спасибо, что побеспокоились. Что слышно на другом фронте?
- Кроме того, что на небесах царит полнейший хаос? Кстати, я об этом упоминала?
- Ага.
- А я упоминала о том, как выматывает вся эта болтовня?
- Ага.
- А о том, что из-за всех этих разговорчиков я потихоньку схожу с ума?
- Не моя ведь вина, что вы слышите ангелов. Так что там по поводу адских псов?
- Ничего нового не слышала.
- Может, порасспрашиваете?
- Вопросов я не задаю, и вы это знаете. Разговоры у нас в одни ворота. Слушать я могу, но общаться, увы, нет.
- Еще как можете! Вы ведь монахиня. Значит, чистая, невинная и благотворная, как хлопья на завтрак. Вас ангелы точно выслушают. Всего-то и надо – спросить.
- Вы хоть иногда слушаете, что я говорю?
- Простите, вы что-то сказали?
- С вами весело.
- Спасибо! – просияла я. – В общем, я хотела кое о чем спросить.
- Ладно, только если речь опять не пойдет о воздержании. Не могу же я, в самом деле, снова и снова объяснять…
- Нет. Речь о том дне, когда вы узнали, что я беременна Пип. И что на небесах все как с цепи сорвались. Так вот. Почему? В смысле неужели наверху на меня злятся?
- Нет-нет! «Злятся» – не очень подходящее слово. Скорее уж «в бешенстве».
- Почему? Разве там не знают о пророчествах?
- Конечно же, знают. Но пророчества во все времена можно было обыграть. По-моему, ангелы просто удивились тому, что все происходит на самом деле. Сами подумайте. Вы вот-вот принесете в этот мир то, что… даже не знаю, как сказать… Может быть, что этому миру не принадлежит? Нет, неправильно выразилась.
- Значит, Пип не должна родиться в этом мире?
- Я вовсе не это имела в виду. Дело в том, что… такие, как она, не рождаются здесь каждый день. Не знаю, как бы это сказать, чтобы потом не идти на исповедь... В общем, насколько я понимаю, ангелы говорят о том, что на земле родится дочь бога. Но ведь это ерунда какая-то. Есть только один Бог, так что я, наверное, неправильно их поняла.
- Уверена, так и есть.
- А еще я слышала, что она изменит нечто такое, в чем ангелы никак не ожидали увидеть изменений. И это ужасно их пугает. Ну, знаете, как порой вам кажется, что в машине вот-вот закончится бензин, а вы не успеете добраться до заправки. А когда так и происходит, все равно удивляетесь.
- Ла-а-адно, - протянула я, пытаясь разобраться в сравнениях сестры Мэри Элизабет. Ничего не получилось, поэтому в итоге я бросила тщетные попытки. – Но ей ведь ничего с их стороны не грозит?
- Со стороны небес? Разумеется, нет.
- Вот и хорошо. Очень-очень хорошо. Кстати, откуда у вас сотовый? Я всегда думала, что аскетичные монашки обязаны отказаться от всякой мирской дребедени.
- Я не аскетичная монашка, а сотовый у меня есть потому, что на моей должности иметь телефон целесообразно. Так что все с одобрения руководства.
- Я хочу увидеть документы.
- Мечтать не вредно.
- А вы когда-нибудь задумывались о том, что «аскетичная монашка» звучит, как аперитив? Или название панк-группы?
- Да.
- Ну что ж, дайте знать, если будут новости. Мне бы хотелось когда-нибудь пожить нормальной жизнью.
- Заметано.
Зуб даю, душ придумал Бог в качестве награды тем, кто трудится достаточно усердно, чтобы испачкаться. Я вытерлась, завернулась в обалденный халат, который купил мне Рейес, и подошла к запотевшему зеркалу. Но не успела его вытереть, как на поверхности появилась буква.
Я осмотрелась по сторонам. Никого не было. А потом появилась вторая буква, как будто кто-то водил пальцем по конденсату. Я шагнула назад, подождала, пока сообщение не появится целиком, а потом прочла вслух:
- Шпионы.
И что это значит? Неужели среди нас имеются шпионы? Прямо в монастыре? А если и так, то кто это? Нет, важнее другое: кто послал к нам своего лазутчика? Перед кем шпион отчитывается?
Поспешно вытирая зеркало, я поняла сразу две вещи. Во-первых, это был папин почерк. Абсолютно такой же, как и при жизни. Мысль, мягко говоря, пугала. Выходит, когда я умру, мой почерк останется прежним. Я-то думала, у меня есть надежда. Всегда считала, что красивый почерк – небесный бонус. Как будто после смерти нас наделяют особой ангельской каллиграфией, благодаря которой почерк становится плавным и текучим. Но оказывается, я обречена.
Во-вторых, среди нас, судя по всему, есть шпионы. Но кто? Кого могли к нам подосла…
И тут меня осенило. Сильно. Как обухом по голове. Решительно выйдя в коридор, я пошагала в спальню. Рейеса уже не было, но я хорошо знала, кто остался в комнате.
Открыв дверцу шкафа, я схватила рыдающую адвокатессу за руку и выволокла наружу. Пока я к ней прикасалась, испариться она не могла.
Неловко поднявшись на ноги, барышня закрыла ладонью лицо и зарыдала пуще прежнего.
- Не утруждайся, - сказала я и тряхнула ее за руку. – На кого ты шпионишь? Кто тебя подослал?
На долю секунды я даже заподозрила собственного мужа. Это был бы не первый раз, когда он послал кого-то за мной приглядывать. Но зачем адвокатессе устраивать такое шоу? Нет, наверняка ее подослал тот, кто знал, что я попытаюсь ей помочь, и хотел, чтобы она подобралась как можно ближе к нам с Рейесом.
- Отвечай, иначе…
Блин, я не знала, что сказать. Что я могу с ней сделать? Я портал на небеса. Вряд ли угрозы отправить Шейлу туда развяжут ей язык.
Тем не менее, реветь она прекратила и злобно уставилась на меня.
- На кого ты шпионишь? – повторила я.
Барышня нагло оскалилась, и тут до меня дошло, что с ней можно сделать.
- Я помечу твою душу. Тебя проглотит пожиратель душ, и тебе крышка.
На миг на ее лице мелькнул страх, но она быстро пришла в себя.
- Кроме меня, есть и другие. Ты понятия не имеешь, что грядет.
- Ну так просвети меня.
- Поцелуй меня в зад.
- Как-то неохота. Лучше оставлю это дело Ошекиэлю.
У Шейлы отвисла челюсть.
- Даэва здесь?
- Фиговый из тебя шпион. – Она попыталась вырваться, но я держала крепко. – Как только я помечу твою душу, тебе от него нигде не спрятаться. – В этот самый момент до носа добрался аромат лаванды. Так пахло в шкафу, и запах пропитал душу мертвой адвокатессы. – Меня толкнула ты! – ошалела я, хорошо помня, что за пару секунд до падения с горы ощутила аромат лаванды.
Шейла молча задрала нос.
Вот черт. Ну и где паяльник, когда он мне так нужен? Может быть, сойдет утюг?
И тут адвокатесса решила открыть рот и взбесить меня до белого каления. Зря она это затеяла. Ой, зря.
- В этом мире ей ни за что не увидеть солнечного света, – явно довольная собой, заговорила она. – Он съест ее кишки на завтрак. Ты представить себе не можешь, какие у него планы на твою дочь.