В одной палате лежала девочка. Она не могла ходить. Сергей Дмитриевич сказал:
— Мы пока бессильны помочь ей.
До этого дня я думал, что я уже достаточно опытный хирург и много переживший человек. Так вот, я не видел ничего ужаснее детей, которых жестокий недуг лишил возможности двигаться. Одним словом, из-за этой девочки я и стал, наверное, детским хирургом…
«Тяжело в ученье…»
Начало завтрашнего дня
Медицина — одна из самых массовых профессий — требует и большого количества специалистов. Сегодня в СССР врачей больше, чем где бы то ни было в мире. Завтра их будет еще больше. И они должны быть лучше сегодняшних. Все ли мы — врачи, педагоги, руководители научных учреждений — делаем для этого завтрашнего дня? Как учим мы свою смену?
…Каждое утро в 8 часов я переступаю порог хирургического корпуса детской больницы имени В. И. Русакова. Начинается обычный день. Заглядываю в записную книжку. Что меня ожидает сегодня? Обсудить сложных легочных больных. Посмотреть прооперированных. Проверить, как подготовлены дети к очередным операциям. Успеть поговорить с аспирантом — у него что-то не ладится, а работа по существу завершена. Потом лекция. Заседание. Консультация в другой больнице. Еще заседание. В интервалах — ознакомиться с тезисами докладов молодежи к конференции. Узнать, каковы наши дела в министерстве. Вечером домой придут два диссертанта: один — наметить и обговорить план, другой — доложить результаты исследований. А перед сном — прочитать статьи, присланные на рецензию, посмотреть новый журнал. Записать мысли, родившиеся за день. Подумать над очередной главой книги.
О чем же все-таки главные мысли? О том, чтобы как можно лучше лечить детей. Кто этим занимается? Мои товарищи: три профессора, два доцента, ассистенты, заведующие отделениями и много молодых врачей. Возраст их от 25 до 28 лет. Это их руками выхаживаются дети. Они готовят их к операции и больше всего времени проводят с ними. Так получается, что успехи и радости, огорчения и несчастья в первую очередь связаны с нашей врачебной молодежью.
В институте будущих медиков учили конкретным сведениям: определять признаки заболевания, понимать методы лечения. А теперь, когда они вступили в решающую пору своей жизни и им предстоит стать специалистами, они оказались в какой-то мере предоставлены самим себе. Впрочем, это не совсем точно. Каждый день проходят конференции, семинары, обсуждения, где формируется мышление врача. Приобретается профессиональный опыт. В сложных и спорных случаях рождаются этические принципы, нормативы поведения.
Но достаточен ли темп подготовки подобного рода, типичной для большинства медицинских учреждений? Мне вспоминаются несколько молодых врачей, которые работали в меру своих возможностей и желания, но когда срок их занятий истек, — а в кипучей деятельности крупной клиники два-три года пролетают очень быстро, — то оказалось, что успели они значительно меньше того, что смогли бы, если бы усилия свои и волю подчинили хорошо сформулированной задаче. Очевидно, профессиональная подготовка молодого специалиста зависит не только от условий, в которые он попадает, но и от правильного понимания им своего назначения.
Для жизни нашей страны характерна необыкновенная интенсивность всех процессов, связанных с обучением, культурным ростом и воспитанием молодежи. Школьников, студентов и их преподавателей волнует проблема того, что нужно сделать для получения наибольшего коэффициента полезного действия при выходе «продукции»: речь идет о квалифицированных работниках — о людях, Понятно, что пересматриваются учебные программы, ибо наука прогрессирует настолько быстро, что вчерашняя программа зачастую не отвечает требованиям не только завтрашнего, но даже сегодняшнего дня. Много внимания в поисках уделяется методике преподавания, что в общем-то верно, так как только новая методика, новые педагогические приемы в состоянии обеспечить полноценное и экономичное усвоение современных проблем и дисциплин.
И все-таки остается очень важный вопрос: как стать хорошим специалистом, какими путями движется молодой человек к намеченной цели? Коммунистическое завтра связано отнюдь не только с новыми открытиями науки и техники. Широкое приложение имеющихся уже многообразных достижений ко всем отраслям народного хозяйства, на мой взгляд, явилось бы вполне достаточной базой коммунистического общества. Другое дело — сознание людей и, в частности, нашей молодежи. Нередко общие платонические рассуждения о порядочности, активной деятельности входят в конфликт с их практической реализацией. Еще в школе человеку хорошо бы воспитать в себе одно из главных качеств — ответственность. В связи с этим мне хотелось бы сказать слово в защиту отличника.
Первое письмо о воспитании. Школьник
Зачем хорошо учиться? Кажется, на такой вопрос ответить просто: из хорошего ученика или студента с большей долей вероятности получится хороший специалист своего дела, к чему стремится каждый; ибо трудно поверить, что кто-нибудь всерьез собирается стать плохим инженером, врачом или актером.
Но вот недавно мне довелось стать свидетелем спора, который по этому поводу вели ребята. Доводы их были убедительными, мнения — твердыми, а выводы… ошибочными.
Поскольку мне в беседах с молодежью приходится обсуждать эти вопросы и они носят, если можно так выразиться, стандартный характер, по-моему, имеет смысл обсудить их и с читателем. Не настаивая на том, что мои соображения бесспорны, я полагаю, что вопросы эти приобретают значительно большее значение, нежели может показаться на первый взгляд.
Приведу в сжатом виде обобщенное суждение ребят. Оценка педагога — дело случайное и в общем-то в квалификации знаний имеет второстепенное значение. Экзамены — лотерея. Учиться старательно следует лишь по тем предметам, которые нравятся. Иметь сплошные «хорошо» или «отлично» просто стыдно. («Что я, зубрила какой-нибудь!», «Терпеть не могу отличников!»). Здесь обычно упоминается серия биографий великих людей, которых в свое время за «неспособность» исключили из школы, что не помешало им стать тем, чем они стали. Более того, приводятся примеры из жизни знакомых или родственников, которые, вопреки незавидным успехам во время учения, не только получили образование, но занимают в своей области видные посты. Высказывается и такое мнение. Жизнь дома, в семье надоедает. Ни характер, ни воля при этом не воспитываются. Школу нужно бросать в восьмом классе, а потом идти на производство. Работа и общение с людьми труда дадут закалку, опыт. После чего можно будет опять взяться за учебу.
Прежде чем разобрать подобные взгляды, отмечу, что большинство ребят, оказывается, неоднократно по этому поводу говорили со своими родителями. Но родительские доводы нередко излагаются в надоевшей и привычной форме, с такой горячностью и верой в собственную правоту, что в конечном итоге, кроме протеста и сопротивления, ничего не вызывают. А те же самые мысли, но преподнесенные каким-нибудь другом дома в шутливом или сухо деловом тоне, быстро и легко воспринимаются даже весьма уверенным в себе и скептически настроенным молодым человеком.
Начну с конца. Ряд лиц, оканчивающих вуз, получают диплом благодаря вопиющему «доброжелательству» преподавателей и неправильной системе контроля знаний, иначе говоря, в результате либерализма экзаменаторов. Если можно было бы на первый курс институтов принимать на 20–30 процентов больше предполагаемого числа выпускников с таким расчетом, чтобы 15–20 процентов исключить после первого, 5–10 процентов — после второго курса в результате жестких и углубленных экзаменов, то в стране сразу улучшилось бы качество подготовки специалистов. А то мы хорошо учим, но плохо требуем. Исключенные из института найдут себе отличное применение в народном хозяйстве, где не хватает значительной группы работников среднего звена.