Гаги - это соседский пес, очень большая противная псина, которая помогала соседке ходить по магазинам и всегда несла сумки с покупками. Меня эта собака не переносила и всегда превращала мои дорогие брюки в половую тряпку для своей хозяйки. А в толпе молодежи была внучка этой самой соседки с кошмарным псом по кличке Гаги.

А про Новый год… что сказать? Я никогда не праздновал его после смерти отца, это был праздник, в который он родился, и я просто чисто физически не мог радоваться и веселиться, ведь тридцать первого декабря был и днем его смерти.

Поэтому почувствовав сегодня эту непонятную тягу к празднику, я удивился и решил последовать порыву.

Подниматься по лестнице на четвертый этаж было привычным делом, из-за каждой двери звучала музыка и голоса, люди с головой окунулись в атмосферу празднества, только на моем этаже было тихо.

На площадке было три квартиры и только две были заняты, слева жил одинокий старик, и он не праздновал Новый год, потому что считал это глупой тратой времени. Я всегда удивлялся этой позиции, что ему еще делать, а он однажды показал мне восхитительные поделки по дереву. Резьба была настолько тонкой и изящной, казалось, старческими руками такое сделать не возможно, но он творил ее, почти из воздуха, свою поэзию по дереву.

Я поставил сумки и, наконец, достал ключи, открыл двери и внес свой новогодний стол в квартиру.

Однокомнатная, доставшаяся мне от стариков, бабушки и дедушки, она была действительно моей гордостью. Я все здесь делал своими руками, от деревянной обшивки в коридоре до люстры из кусочков пластика в комнате. Стены я тоже декорировал сам под старину в коричнево-бежевых тонах.

Снял обувь и прошел на кухню, включил свет и перенес сумки, сразу достал коробку с пряником и поставил на стол.

- Ну, вот мы и дома, – зачем-то проговорил я. – Не смотри, что тут так пусто, я поклонник минимализма.

Он смотрел на меня своими черными бусинами и как будто слушал, я ухмыльнулся и покачал головой - это уже диагноз. Соседка с пятого гордилась бы мной. Она хоть с кошками разговаривает, а я вот с пряником.

Я отвернулся от него и посмотрел на часы: было ровно девять, я успевал еще кое-что нарезать и разложить, а может, даже запечь курицу, но сначала надо нарядить дерево.

Игрушек и елочных украшений у меня не было, но я был бы не дизайнер, если бы не нашел выход.

Еловые ветки поставил в банку из-под огурцов - презент матери на прошлый приезд - и украсил их пуговицами и лентами, положил мандарины в мини-египетскую пирамиду и украсил сверху веточкой петрушки.

Засмеялся и почистил один, сунул дольку кисло-сладкого цитруса в рот и отправился обратно на кухню готовить мини-новогодний стол по-Метелькински.

Через час, когда по телевизору новогодние передачи были в самом разгаре, а я поставил в духовку бедрышки и даже нарезал салат, мне вдруг подумалось, что Новый год без шампанского, которого я не купил, кстати, - не праздник.

Встал со стула и отправился к соседям снизу, там жили прекрасные ребята, шведская семья, состоящая из двух парней и одной девушки.

Выпивка у них была всегда. Так что от одной бутылки в новогоднюю ночь они не обеднеют, тем более мне, а ни кому-нибудь.

Они мне нравились еще и тем, что были ненавязчивые, и когда я позвонил и сквозь шум услышал «Открыто», меня встретил улыбающийся Колька и без слов на мое прошение протянул новую бутылку шампанского, позвал к столу. Я сказал, что у меня сегодня есть компания, он лишь подмигнул мне и шлепнул пониже спины.

- Я вернулся и даже с самым главным атрибутом Новогоднего стола, – пропел я в пустоту квартиры, остановился и действительно поймал себя на том, что кого-то жду.

Бывает такое, на периферии сознания маячит мысль о том, что кто-то ждет, чего-то не успел, кого-то потерял, и вот у меня сейчас была такое ощущение, что меня кто-то ждет.

Я завернул в комнату и поставил на меленький винтажный столик бутылку, вернулся на кухню и посмотрел на коробку с моим гостем.

- Хм… забавно. Ладно. – Я вздохнул и сел перед столом, на котором стояла коробка с пряником, уставился в его умные черные глазки и ляпнул: - Егор Игоревич Метелькин, очень приятно познакомиться. – Помолчал и нахмурился. – Слушай, я ведь не могу с тобой разговаривать и никак тебя не звать? Давай… О, Медовый пряник? М? Нравится? Лаконично, по-моему, и главное со вкусом.

Запахло поджаристой корочкой, и я повернулся и снова, как уже много раз, посмотрел на часы: была половина одиннадцатого; я здраво решил, что встречать Новый год в деловом костюме не очень хорошо, особенно с таким гостем.

В ванной, принимая душ и смотря на свои, впервые со смерти отца, сверкающие синевой глаза, я подумал, что, наверное, пора завести себе любовника или любовницу, а может, сразу как Колян - пару…

Выйдя в комнату в чем мама родила, я сходил и мельком взглянул на свои бедрышки в духовке, решив, что минут через пять их можно доставать, я вновь прошел в комнату и открыл дверки встроенного в стену шкафа.

Достал черные джинсы и простую свободную кофту крупной вязки, надел и босиком пошел извлекать дичь.

Коробка с пряником лежала на боку.

Я достал небольшую форму для выпечки, в которой жарились три куриных бедрышка, и поставил на стол рядом с коробкой. И тут меня осенила мысль – она на боку!

- Эм… Медовый пряник, хочет свободы? – конечно, он мне не ответил, но я и не ждал подтверждения своему временному помешательству.

Я снова сел на табурет и взял коробку в руки. Она была запаяна, то есть просто так ее открыть возможности не было. Я взял нож и подцепил краешек, нож как будто врезался в металл, удивленно отбросил его и посмотрел в уже почти родные глаза-бусинки.

- Медовый, ты что, не хочешь? И кто тебя так закрыл-то? -

Он не ответил, но я мог поклясться, что стал еще печальней.

- Так, товарищ Пряник, ты мне не бузи и настроение не опускай ниже коробочного дна, я тебя вызволю! – пообещал я. – Только сначала стол накрою…

С этими словами я подхватил коробку и понес в комнату, устроил ее в кресле в мягких подушках и вернулся на кухню – выложил курицу на салатные листья, купленный салат «Оливье» - в маленькую салатницу, форель в блюдце, и даже намазал пару бутербродов икрой, правда, вместо хлеба использовал крекеры. Все водрузил на поднос и внес в комнату, поставил на столик рядом с бутылкой и стукнул себя по лбу:

- Пряник, у нас с тобой проблема, нет у меня бокалов для шампанского, а идти к соседям уже не прилично… ничего, если будут кружки? – Он не ответил, а я снова вернулся в кухню и взял две прозрачные, из толстого огнеупорного стекла, кружки и с веселым посвистыванием вернулся в комнату, включил телевизор.

Новогодние передачи были в самом разгаре, и все усердно желали зрителям счастья. Я покосился на коробку с пряником - она снова лежала на боку, уже не вызывая во мне этим действием удивления, я просто протянул руку и поставил ее ровно.

Посмотрел на часы и понял, что пора бы уже открывать бутылку шампанского и разливать по кружкам ее игристое содержимое.

Это получилось не сразу, и когда уже президент упоенно обещал нам всем неземное счастье и процветание – пробка вылетела и ударила в люстру, разбивая лампочку. Я остался только с голубым экраном и разноцветными огнями петард на улице.

Стало как-то до боли обидно, и я, разлив напиток алкогольного содержания по двум кружкам и сделав большой глоток, проговорил:

- Хочу проснуться завтра не один, – и под последний бой курантов в громкой тишине квартиры я четко услышал хруст и даже различил серебристое сияние где-то в районе кресла.

Сидеть в темноте не было смысла, телевизор я смотреть не хотел, так что, выпив еще несколько глотков шампанского и поклевав салатик, я вышел на балкон.

Ночное небо было разноцветным и скорее напоминало яркое покрывало, чем черный бархат. Я смотрел, как веселится народ, встречая первое число, как дети носятся по двору с бенгальскими огнями, как влюбленные пары танцуют под громкую музыку, льющуюся из соседского окна.