- То же самое касается тебя, Габи. – Парировал он.

Я ухмыльнулся, забрал у Адри елку, он все также прижимал коробку со щенком к груди, и мы направились к машине.

- Зачем ты напросился в гости? – снова хмурясь, спросил он меня.

- Честно, не знаю, но мне кажется, что в компании моих племянников и этих людей, нам будет весело.

Адри устроил коробку на сидение машины и развернулся ко мне:

- Это парень Энжей? – и закусил губу.

- Скорее муж. – Честно ответил я.

- Я не знаю, как среагирую при нашем знакомстве, Габи. – Он опустил голову и обнял себя руками.

Я вздохнул и обнял его сам, прижимая к себе.

- Единственное, что ты должен помнить – это то, что я люблю тебя и что Энжей - мое прошлое. Несостоявшееся прошлое.

- Габи, я знаю, но сомнения…

- Ты сомневаешься во мне?

На самом деле, я не хотел знать ответ на этот вопрос, не хотел слышать его, но мягкие, нежные губы тихо прошептали:

- Нет. В себе. В своей реакции на твое прошлое.

- Адриан. – Я прижал его крепче и накрыл губы.

Он ревновал меня. Мне не то, что было приятно, нет, мне было страшно, и я сам задумался над мотивами приглашения на Рождество теми людьми из прошлого.

Хотелось ли мне видеть их? Его?

Хотелось ли посмотреть, как они живут, и просто быть хоть немного причастным?

Сейчас, сжимая его в объятиях, я мог честно признаться сам себе – нет.

- Я не сделаю тебе больно.

- Спасибо. – Тихо прошептал он.

Через полчаса к нам подошла Барбара с Биллом и Оливером, я открыл дверь машины и усадил Билла в кресло для малышей.

- А что в коробочке? – вдруг совершенно четко спросил он.

Мы все застыли, а потом Бари взвизгнула и снова отстегнула сына, покружила.

- Мой родной, ты научился!

- Да! – воскликнул Билли, сверкая своими серыми бездонными глазами.

Я прижимал к себе Адри и тихо мурлыкал мелодию, пришедшую ко мне совсем недавно. Мелодию нашей любви.

Щенок произвел фурор и был назван Бабочкой.

Правда, как я и предполагал, Гордость на меня обиделся и зарылся в мои рубашки, перед этим соорудив себе из них гнездо.

Адри был задумчив и немного грустный, но когда я предложил начинать наряжать елку, он взбодрился.

Весь вечер мы просидели в гостиной, наряжая красавицу.

Было странное чувство семейности, и даже Оливер вошел в нашу семью, и я благодарен ему за то, что он не давил на Бари и просто присутствовал в нашей жизни. За то, что Адри, развернув конфету, нежно и трепетно поднес ее мне к губам и за то, что наряжать елку мы закончили только через два дня, молодожены, что с нас взять…

- Дядя Габи, а что мне надеть? Ведь духи Ррррождества должны быть удивлены! – влетел в спальню Билл.

- Билли, духи Рождества еще маленькие, но я думаю, что тот серый джемпер и черные вельветовые штанишки, подойдут идеально.

Я подхватил малыша на руки, давая возможность Адри спокойно встать и не прикрываться одеялом.

Было еще рано, но я с уверенностью мог сказать, что Билл вскочил, ни свет, ни заря, чтобы не пропустить праздничный вечер.

Как только мы вышли, я увидел разгром в гостиной.

- Это Горрррдость. – Печально прокомментировал Билли. – Тебе нужно серррьезно с ним поговорррить.

Я поставил племянника на пол и потрепал по голове.

- Малыш, иди умываться, а я попробую наладить отношения с Гордостью.

Билл подхватил Бабочку, щенок лишь печально вздохнул, и пошел в ванную. А я направился на поиски моего своенравного хорька.

Не скажу, что забыл о нем с появлением Адри, наоборот, внимания Гордости стали уделять намного больше, кормить чаще, играть. Но, видимо, появление соперника стало последней каплей.

Я нашел его сидящим под окном на кухне. Присел на корточки, из-под батареи торчал только пушистый хвост.

- Гордость, иди сюда. – Хвост резко убрали. – Гордость, я тебя умоляю, это щенок Адриана, я не мог ему отказать. Понимаешь, у людей, в отличие от животных, есть такая способность - любить, чувства, которые невозможно описать словами и попробовать на зубок, но оно - это чувство - просто волшебно. И вот ради любви люди готовы на любые поступки, я не хотел тебя обижать, я ведь тебя, извращенца, тоже очень люблю. Но тебе придется смириться с Бабочкой, ведь даже Билли она понравилась.

Он высунул нос и пошевелил им, принюхиваясь, я протянул руку к столу и взял печенье.

- Вылезай, я не злюсь за гостиную. – Из укрытия показалось гибкое тело, и он юркнул ко мне на колени. – Не ревнуй.

Я видел, как хорек словно хмурится и вдруг он поднял мордочку и посмотрел мне в глаза. В них отражалась вся вселенская обида.

Внезапно все исчезло и Гордость, схватив печенье, снова юркнул под окно.

- Гордость, ну, пожалуйста, будь хорошим хозяином и вылезай, не позорь меня перед новым жильцом.

Полное игнорирование.

В кухню вошла Бари и присела на стул рядом со мной:

- Может лучше купить клетку и посадить его туда?

- Щенка? – ухмыльнулся я.

- Гордость. – С точно такой же улыбкой ответила она.

Хорек выскользнул из укрытия и понесся в гостиную, я успел его поймать прямо около Рождественского дерева.

Он начал извиваться, и я не удержал его, и себя, мы начали падать. У Гордости выпало печенье, угодило прямо мне в глаз, я упал на елку, она накренилась, и мне пришлось, чертыхаясь, быстро вставать на четвереньки и ловить дерево, в завершении кардобалета, Гордость плюхнулся мне на задницу и величественно сел на задние лапы.

Я услышал вздох ужаса, и после - громкий, звонкий смех Бари и Оли.

- Габи! – подлетел ко мне Адри.

- Все нормально. – Невнятно ответил я ему, отплевываясь от мишуры.

Гордость ущипнул меня за поясницу и был таков.

- Что случилось? – помогая поставить ель на место, спросил Адриан.

- Попытался пойти на примирение с Гордостью. – Я потер колени, а потом ощупал место ушиба. – Получил печеньем в глаз.

Глаза моего мальчика расширились от ужаса, моя сестра все еще заливалась смехом, я улыбнулся и притянул к себе перепуганного Адриана.

- Надо лёд приложить. – Повернулся он в моих руках.

- Не надо, это же было просто печенье.

- Все равно, ты же упал.

- Был повержен Гордостью.

- Габриэль! – уже чуть возмущенно, а я не выдержал и накрыл его губы.

Барбара и Оливер ушли на кухню, а мы целовались под Рождественскую мелодию, льющуюся из радио, и под звонкий смех Билли и его шлепки босыми ножками, под ворчание Бабочки и похрустывания печенья.

Он немного отстранился и тихо прошептал:

- С наступающим Рождеством.

Потом отстранился совсем и потянул меня в спальню, я улыбнулся.

- И тебя с наступающим Рождеством, Адри, но для подарков еще рано.

- Нет, в самый раз.

Как только мы зашли в комнату, он прикрыл дверь и отошел в сторону. На тумбочке стояла та вазочка, в ней переливались всеми оттенками синего цвета маленькие орхидеи.

Они были действительно сделаны искусно, огранка камней была настолько мягкой и повторяла линии цветочных лепестков, что если немного забыть о материале, можно подумать о миниатюрных орхидеях.

Я медленно подошел к тумбочке и дотронулся до них, они засверкали еще ярче, или мне это только казалось, их свет наполнял меня теплом.

Я обернулся к притихшему Адриану.

- Ты же говорил, что не успеешь к Рождеству?

- Я бы и не успел, дедушка помог, ворчал, что если эти цветы не будут доделаны, то я не возьмусь за заказы. – Застенчивая улыбка.

Адри не спрашивал о том, нравятся ли мне цветы, но я видел, по его глазам, он жаждал знать ответ.

Я улыбнулся и обнял его, тихо зашептал в маленькое ушко:

- Это пока только черновик, но я работаю над ней:

Твой цвет другой и лепестки иные,

Твой взгляд пронзает чистотой.

Я утонул совсем в другом цветке

Ты не Индиго, но этим дорог мне.

Я умирал в своей немой тоске,

Я не смотрел на мир через любовь.