- У него новая идея фикс – он хочет участвовать в воспитании сына.

- Хм… воспитании, говоришь, участвовать. Козел. Только нервы тебе и ему измотает.

- Да не нужен ему сын. – Она снова разревелась.

- Бари, послушай, я прекрасно это знаю и разберусь. Ты недолжна нервничать.

- Я понимаю.

Я налил ароматный чай в тонкие чашки и добавил ей два куска сахара. Открыл коробку с эклерами и разложил их на тарелку. Поставил на стол и сел напротив нее.

- Бари, хочешь, я вас с Билли к себе пока перевезу? Там места больше, район спокойный, все друг друга знают. М?

- Я не знаю. – Я вздохнул.

- Барбара, моя родная, я не спрашиваю, я просто прошу собрать вещи. Если ему так хочется войны, я устрою ему внеочередной расстрел. Я не дам тебе сгореть, тебе есть для кого жить. – Она отпила из чашки и улыбнулась.

- Я знаешь, Габи, что сделала?

- Что? – я увидел, как у моей сестренки загораются глаза, как она улыбается, единственное, что портило все это - красная отметина на щеке.

- Собрала документы на зачисление в базу суррогатных матерей! – я открыл рот и тут же закрыл. – Ты не представляешь, я подумала, что это отличная возможность помочь однополым парам. Ну, вдруг ты однажды захочешь ребенка,… а я уже буду знать всю процедуру и с девушками познакомлюсь, и тогда нам будет проще и все…

- Бари, постой.

- Габи, я понимаю, еще рано об этом говорить, Билли всего четыре, но я бы с удовольствием еще раз походила беременной… и это ведь не просто так…

- Тебе нужны деньги? Это чудовище еще и денег требует? – вдруг пришла странная догадка.

- Нет. – Тихо ответила она. – Я просто хотела отвлечься и случайно наткнулась на брошюрку. И еще гуляла с Билли в парке, и с парой одной познакомилась, геев, у них малыш.… Вот я и подумала, что это так приятно - помогать.

- Бари, ты мне не врешь? – сестра смотрела серьезно, и я видел, она правда просто пыталась отвлечься от проблем, связанных с бывшим мужем. Я вздохнул и улыбнулся. – Ладно, суррогатное материнство, так?

- Да… - и меня ждала лекция.

А я просто сидел и смотрел на нее. На мою сестричку. Немного злился на себя и радовался одновременно. А когда в кухню, стуча коготками, влетел Гордость, а за ним, повизгивая, Билли, я был действительно счастлив.

Они составляли для меня мою ячейку. Семью. Когда вечерами я разговаривал с ней по телефону, и слушал ее веселый щебет, я думал, что счастье оно такое и должно быть. Теплое. Мягкое, обволакивающее.

Барбара пережила трудный период своей жизни, и я бы отдал все, чтобы он никогда не повторился. Нет, я не скрываю ее от мира, и понимаю, что таких моментов в ее жизни будет еще море, но я старался всегда защитить ее.

Уберечь.

Ведь кроме нее и Билли у меня никого нет.

Позже я укладывал Билли спать, и он, уже засыпая, тихо прошептал:

- Я не хочу, чтобы тот дядя еще плиходил, он заставляет маму плакать. – Я погладил его по голове, приглаживая мягкие черные волосы.

- Он больше не придет. И не заставит маму плакать.

- Это холосо. Голдость сегодня был такой веселый, дядя Габи.

- Да, ты же знаешь, он обожает тебя.

- А я его. И маму, и тебя… - он заразительно зевнул и прикрыл глаза. Длинные ресницы лежали на щеках моего племянника. И я невольно подумал, что из него вырастит сексуальное существо. Улыбнулся.

- Надеюсь, что мой сын выберет правильный путь в жизни и не унаследует дурной ген. – Прошептала Барбара от двери в детскую.

- Дурной ген дяди или отца, малышка? – немного манерно и язвительно, она хохотнула.

- Лучше гей, чем садист и моральный урод. – Все, моя сестра пришла в норму.

Я встал и подошел к ней, взглянул в серьезные серые озера.

- С возвращением.

- Не давай мне больше раскиснуть, Габриэль. – Серьезно.

- Постараюсь.

- И я принимаю твое приглашение.

- Это очень хорошо. Тогда завтра празднуем твое день рождение и вечером переезжаем ко мне. – Она кивнула и поцеловала меня в щеку, ушла к себе в комнату, а я сел на диван в гостиной, где сегодня мне придется проводить ночь. Гордость уже оккупировал подушку. Я откинулся на спинку дивана и уставился в натяжной потолок.

Жизнь. Странная и непредсказуемая. Всегда в потоке. И если есть возможность, хоть немного плыть против течения, человек пользуется этим шансом. Задавая свой ритм.

Я достал из кармана джинсов плеер Адри и включил на первом треке.

Шанс плыть против течения…

Что для меня эта возможность? Смогу ли я пустить в сердце хоть каплю невинности…? В его глазах столько тепла, хочу его. Все себе…

До самого конца.

Я приоткрыл глаза и улыбнулся. Рядом, немного ерзая и посапывая, лежал мой племянник. Билли не спал, но старался вести себя тихо. Прошептал:

- Голдость, тихо, а то дядя Габи плоснется и накажет тебя. – Хорек фыркнул в ответ, на такое нечестное заявление.

- Это почему я должен наказывать Гордость? – тихо спросил я у макушки под боком. Билли затаился, а потом поднял личико на меня и лучезарно улыбнулся. Серые глаза блестели и переливались озорством.

- Это Голдость виноват, что ты плоснулся. – Уверил меня Билли.

- Что ты здесь делаешь и почему не у себя в кроватке? – ложась набок, спросил я. Билли тоже лег набок и прижал к себе совершенно несопротивляющегося хорька.

- У мамы сегодня День Лождения. – Открыл мне тайну Билл. – Я хотел сделать ей сюлплиз.

- У меня в кровати? – Билли непонимающе похлопал глазами, а потом улыбнулся и покачал головой.

- Неее, мы с Голдостью хотим испечь пилог.

- Пилог? – я сначала не понял, а потом улыбнулся и запустил руку в мягкие волосы на голове ребенка. – Праздничный пирог. И когда же ты, Билли, начнешь рыкать уже…?

- Лыкать? – удивился малыш, жмурясь от ласки.

- Скажи мне букву «р». – Я встал и посадил Билла к себе на колени, Гордость устроился рядом, внимательно наблюдая за нами.

- «Л». – Печально сказал Билл. И сразу погрустнел. – Дядя Габи, я научусь, мне только нужно влемя. – Совершенно по-взрослому и хмуря тонкие бровки.

Билл не был похож на своего отца, скорее на меня и Бари. Точно такие же тонкие, пусть еще и детские, черты лица. Курносый носик и пухлые губки. Он был очарователен. И я боюсь, что Бари с ним еще намучается в будущем, ведь он будет сводить с ума оба пола – это точно. Я улыбнулся шире и приподнял мальчика на руки, понес в ванную.

Я поставил малыша на специальную табуреточку и, придерживая его рукой за спинку, включил воду. Проверил, чтобы она была не слишком горячей и мы с ним, пачкая друг друга пастой, почистили зубы и умылись.

Когда мы вышли из ванной, Барбара еще спала, вчерашний стресс дался ей нелегко, я прекрасно ее понимал, поэтому тихо понес Билли на кухню.

- Так, что ты хочешь на завтрак, Билли? – устраивая его на стуле, спросил я.

- Хочу блинчики с шоколадной вкуснятиной.

- Хм,… а это не вредно?

- Вледно, но мама говолит, что полезная пища не всегда полезна… Дядя Габи? – тихо и как-то печально спросил он. Я повернулся к малышу и удивленно смотрел, как он опускает личико и водит по столу пальчиками, рисуя понятные лишь ему круги. Я молчал, потому что вдруг понял, о чем Билли хочет меня спросить. Понял и испугался. – А тот дядя, котолый вчела плиходил, больше не плидет? Мама плакала. Сильно.

- Нет, он больше не придет, Билли. – Честно ответил я, я постараюсь оградить вас от этого чудовища.

- А кто этот дядя? – я в некотором замешательстве посмотрел в серьезные серые глаза. У Билла были удивительные глаза. Серые - совершенно светлые. Без вкраплений, как у Барбары или без темного солнышка, как у меня. Я улыбнулся и отставил миску для теста, подошел к нему и прижал к себе.

- Не думай о нем, Билли, он недостоин твоих мыслей. И он больше никогда не будет кричать на твою маму. А еще… ты больше не будешь плакать, никогда, по его вине. Я обещаю, малыш. – Маленькие ручки вцепились мне футболку. И он часто закивал.