- Марсель, знаешь…

- Дей, а у тебя кожа такая нежная, – тихо прошептал он мне на ухо.

По позвоночнику вниз, от его выдоха, пошло тепло, я зажмурился и сам обнял его за шею. Под веками я видел лишь один образ, лишь одно лицо, и совсем не ожидал от себя:

- Ммм…

Мой стон заставил нас замереть, а через секунду Марсель снова дотронулся до моих губ, мимолетно, лишь касание, мягкие поцелуи до уха, поцеловал мочку, и я задрожал, вцепился в его форменный пиджак.

- Тише, Деймон, порвешь, – прошептал он, обдавая горячим дыханием влажную кожу.

Я немного отстранился и повернул голову, как бы подставляясь под ласку.

- Марсель, это совсем по-другому.

- Да, я вдруг подумал, что тебе понравится.

Его колено уперлось мне между ног, и он медленно поднял его, а мне оставалось только вжиматься в друга и тихо шептать:

- Приятно.

- Да, и немного странно, в журнале пишут, что после поцелуев, обычно, идет минет.

- М? – нет, я, конечно, знал об этом, у меня полно теории, но практика впервые.

Марсель немного отстранился и снова поцеловал меня, мягко толкаясь в рот. Это было вообще непонятно, такой коктейль эмоций вызывало лишь одно касание влажного языка к моему, совсем неумелому языку.

Я немного отстранил от себя друга, но Марсель вжался всем телом, убирая колено, и по инерции стискивая меня, толкнулся в мой пах.

Мы снова застыли.

- Знаешь, Деймон, мне кажется или мы немного увлеклись?

- Да, – хрипло ответил я, смотря в черные, сверкающие желанием, глаза лучшего друга. – Нужно остановиться.

- Ага, – он нехотя убрал руки и отодвинулся на столько, на сколько позволяла кабинка. – А то твой… твое наваждение будет слишком удивлен… умелостью.

Мы улыбнулись друг другу, и Марсель выдохнул, наклонился, поднял журнал.

- Можно я его домой возьму? – спросил я.

- Конечно, я же его для тебя принес, для того, чтобы пополнить твою умную голову знаниями, необходимыми для соблазнения Би…

Я закрыл ему рот ладонью и забрал журнал.

Да, одно лишь имя моего наваждения приводило меня в состояние почти полной потери здравого смысла. И мне трудно было дышать, и сердце заходилось в бешеном ритме. Джейн говорила, что это состояние влюбленности, им, девчонкам, конечно, лучше знать, но я боюсь признаться даже в собственных мыслях, что люблю.

Люблю человека, который был со мной всю жизнь, который учил меня всему, который однажды мягко погладил по волосам, и улыбнулся чуть мечтательно, именно в тот момент я пропал.

И осознал, что мои чувства - это не просто дружеская симпатия, это не просто привязанность почти сводного брата, это другое.

- Пойдем, а то на урок опоздаем.

- Деймон, тебе, - тут Марсель немного замялся, - понравилось?

Я убрал журнал в сумку и повернулся к нему, у него были розовые щеки, и он нервно сжимал ремешок сумки.

- Необычно, – улыбнулся я, – но не противно.

Марсель засиял и, кивнув, открыл дверь кабинки, мы вышли из туалета, как раз вовремя, до звонка оставалось всего несколько минут.

Остальные уроки я наблюдал за своей хмурой сестрой, она, после Истории, была слишком подавлена, так что мне оставалось только быть буфером или, скорее, громоотводом для окружающих нас людей.

- Эй, да что случилось?

- Ничего, – пробурчала она.

- Дже?

- Потом расскажу, дома, – и устроила голову на моем плече. – Мир несправедлив к прекрасному полу.

- Мир в лице нашего историка? – догадался я.

- Он ужасен.

- А, по-моему, он великолепный учитель.

- По-твоему, он красивый? – вдруг спросила она и нехотя перевернула страницу учебника литературы.

- Красивый? – я подозрительно посмотрел на нее. – Ну, симпатичный.

- Это ты с кем сравниваешь? Надеюсь, не с дядей Ники или с де Латке? – фыркнула она.

- Н-нет, просто мистер Роберсон старше…

- И что? – вяло и слишком несвойственно ей, спросила Джейн.

- Ну, он ровесник дяди Ники.

- Деймон, я тебя не спрашивала, сколько ему лет, я спросила симпатичный ли он? – она села ровно и закрыла учебник.

- Симпатичный, если нравятся шатены.

- Нет, мне не нравится! – слишком твердо и бескомпромиссно.

Я уже был готов спросить ее, не влюбилась ли она, но прозвенел звонок с последнего урока. И я, осознав это, застыл.

- Братик, ты сегодня на тренировку?

- Д-да.

- Значит, тебя Билл ждет давно, собирайся, я сама сумку твою домой захвачу, – и Дже наклонилась и чмокнула меня в щеку.

Я медленно надел пиджак, который снял перед уроком, и вышел из класса.

На улице было по-весеннему тепло, и я, не застегивая пиджак, расстегнул верхние пуговицы рубашки, пошел к стоянке.

Я увидел его стразу.

Моего личного Бога.

Мое желанное наваждение.

Мою страстную мечту.

Моего сводного брата Вильяма Милса.

Я улыбнулся и бросился к нему, он раскинул руки и тоже заулыбался, его объятия были просто восхитительны.

Я уткнулся носом в его плечо и вздохнул невероятную смесь ароматов – туалетной воды, кожи тонкой куртки и чуть сигарет.

- Привет, – прошептал я.

- Привет, Грушка, – улыбнулся он. – Готов ехать?

- Да, - я так не хотел отстраняться, но вызывать подозрения тоже не желал.

- Подожди, ты только в форме? – отстраняясь от меня, спросил Билл.

- Да, – все также блаженно улыбаясь, ответил я.

- Чудо, замерзнешь же… - и с этими словами он снял свою куртку и накинул мне на плечи, - застегнись и как обычно держись крепко, хорошо?

- Билл, мне не одиннадцать…

- Да, тебе уже пятнадцать, – ухмыльнулся он, его стальные глаза засверкали, и на красивых губах появилась нежная улыбка.

Конечно, это могло мне только казаться, но каждый его жест был нежным и милым для моего влюбленного сердца.

Только сейчас, после поцелуев с лучшим другом, я задумался о своих чувствах, задумался о сравнении. О губах своего брата.

Билл был потрясающий – высокий и подтянутый, так как даже к двадцати не бросил заниматься айкидо, темные волосы не короткие, но и не длинные, с несколькими синими прядями на макушке, в правом ухе гвоздики, я представлял, как можно было бы ласкать их языком. Я знаю, что у Билла есть тату, но не знаю какая и где именно, и мое любопытство мешало мне спать по ночам.

У него почти такие же глаза, как у сестры, стальные, без единого темного пятнышка, мои другие - у меня от зрачка, вперемешку, то более светлый тон, то темные вкрапления, папочка говорил, что это выглядит потрясающе, а дядя Ники всегда с доброй завистью предлагал обменяться.

Билл сам застегнул мне куртку и взял за руку.

- Пойдем, не нужно злить сенсея, а то опять будет ворчать.

Я кивнул и неосознанно прислонился к нему всем телом, Билл ничего не сказал, только приобнял за плечи.

Мы мчались на мотоцикле, и я прижимался к нему со спины, это было потрясающе, украдкой вздыхать и так откровенно касаться его, это было восхитительно, но безнадежно.

Я раскину руки и обниму свою мечту.

Может быть от скуки, может наяву

Ты протянешь сердце на своей ладони,

Ты укроешь счастьем, и его никто не тронет…

Билл остановился перед входом в здание и помог мне слезть с мотоцикла. От одного касания его руки, по позвоночнику вниз побежали стаи мурашек.

Я передернул печами, и куртка слегка съехала с одного.

- Замерз? – с улыбкой спросил он, неправильно интерпретировав мои действия, поправил куртку и мимолетно приобнял.

Я застыл, но попытался справиться с собой, я люблю его, но он, прежде всего, мне брат, друг, и я никак не могу допустить мысли о большем.

И если допущу – мы пропали.

- Нет, все в порядке, – тихо ответил я и отстранился.

- Дже снова твою сумку забрала?

- Да, как всегда.

- И ты ключи, конечно, от дома не взял? – идя к двери здания, спросил Билл.

- Забыл, – улыбнулся я ему. Он вдруг остановился, и в его серебристых глазах мелькнуло что-то до боли знакомое, я как будто это видел совсем недавно. – Так что тебе придется снова везти меня к папе Энжей.