Мне хотелось еще и еще. И не нашел больше ничего лучше, чем убрать руку и, немного подтянувшись, нависнуть над ним и прошептать:

- Урок продолжается?

И он рассмеялся, сначала тихо и интимно, а потом, руша всю эротичность ситуации, громко и несдержанно, обнимая меня и утыкаясь в мои волосы лицом.

- Деймон, это мы так с тобой дозанимаемся… до… - и он резко прекратил веселье и посмотрел на меня. – Дей?

Я по натуре человек не злой, и уроки с сенсеем помогают бороться с этим странным чувством, но в этой ситуации я не смог сдержаться. Злые, непрошеные слезы покатились по щекам.

Я вывернулся из хватки моего наваждения и кинулся в ванную.

Меня так колотило от злости, что я резко открыл дверь и хлопнул ей на всю квартиру.

Максималистом я тоже не был, да и детское «моё» у меня не играло, мне было просто обидно, я ведь таял в его объятиях всего несколько минут назад, а потом позволил себе немного замечтаться.

Было так больно, что фаянс раковины лопнул бы, если бы был более хрупок, так я в него вцепился.

Закушенная губа тоже начинала болеть и кровоточить. Усилием воли я отстранился от раковины и прикрыл лицо руками, стараясь дышать ровно, унять эту непрошенную злость, эти слезы из ниоткуда.

Я всхлипнул и с силой вжал ладони в лицо, пытаясь все же взять в руки последнюю гордость и не разреветься при Билле.

Минут через пять я немного успокоился, и даже стал дышать ровнее, все время напоминая себе, что я не один, у меня есть Дже и папы, дядя Ники. И то, что мой сводный брат не может ответить мне взаимностью, - еще не конец света.

Конец света – это когда его губы были на моих губах, и он стонал от того, что целовал меня.

Я выпрямился, отстранил руки от лица и подошел к раковине снова, включил воду и умылся.

Тоска занимала все мое существо, но я не имею права быть слабым, если хочу быть с ним. А я этого хочу, это самое заветное желание, я уже так давно загадываю его, задувая свечи на именинном торте.

- Деймон? – постучал в дверь Билл.

- Все хорошо, – я закрыл кран, вытер лицо полотенцем, от которого еле слышно пахло туалетной водой хозяина, и открыл дверь. – Отвези меня домой, – тихо попросил я.

Но у Билла Милса была одна черта, о которой я всегда забывал. Упрямство.

- Я слышал, ты хотел остаться, не вижу причины, чтобы отказать тебе, Грушка.

- Зато я вижу.

- У тебя резко упало зрение? Очки прописаны уже, или ты только собираешься к врачу?

Я нахмурился и, наконец, посмотрел на него, он не улыбался, смотрел на меня серьезно и с нежностью.

- Билл, я не маленький мальчик.

- Поверь, я это понял, а раз мы не маленькие дети, то сможем просто забыть то, что было, верно? – пауза. – Но я бы хотел обсудить это…

- Что? – я прижался спиной к двери ванной комнаты и старался не делать резких движений, потому что меня влекло к нему еще больше, чем прежде. – Хочешь рассказать, как это называется, и почему это делать с братьями нельзя?

- Джейн плохо на тебя влияет, Дей, – тихо прошептал он, прижимая меня к двери всем телом. – Разве было похоже, что я не хочу или сопротивляюсь тебе? Хотя, да, ты прав – это незаконно и аморально… дико и, как пузырьки лимонада с грушевым вкусом по крови.

Я задохнулся в этом шепоте, в его горячих руках, но Бил отстранился и так же тихо продолжил:

- И это называется – влечение, Дей, – улыбка. – И это нормально для парня твоего возраста.

- Билл… - я не могу сказать ему, я просто не мог пока сказать, что это не влечение, и что я уж точно знаю, что такое влечение и смогу отличить от него любовь.

- Давай, сегодня просто посмотрим кино, у меня попкорн есть, и курица еще осталась от вчерашнего свертка Энжей. А то ты не поел толком, а только сладостями сыт не будешь. Хочешь?

Я смотрел на него и понимал. Он просто уходит от ответа и от того, чтобы не наделать глупостей, дать мне возможность остыть.

Только проблема, Билл, я уже слишком давно горю по тебе.

Это пламя невозможно затушить одним поцелуем, этот пожар невозможно унять объятиями – ты нужен мне… весь.

Мы устроились на заправленной кровати, после того как я переоделся в его спортивные штаны и тонкую футболку, фильм меня мало привлекал, больше было интересно следить за Биллом.

Он, кстати, тоже пропускал половину сюжетной линии и воздушную кукурузу давно не брал, так как несколько раз наши пальцы соприкоснулись, и мы оба замирали от этих мимолетных касаний.

- Билл, знаешь, лучше бы ты отвез меня домой.

- Знаю, – ответил он, не глядя на меня, - но это не было бы логичным решением, правда?

- А делать вид, что тебе интересен фильм, логично?

- Нет.

Он отложил ведерко с попкорном и повернулся ко мне, его глаза в полумраке комнаты были черными, и я невольно залюбовался этим проникновенным взглядом.

- Кто тот человек, для которого тебе нужны были уроки такого вида? – тихо спросил он.

Я улыбнулся и покачал головой:

- Его пока нет.

- И ты точно уверен, что он будет мужчиной? – но я был слишком близко к нему и уловил эту незамутненную радость от моего ответа.

- Уверен. Да и отцы тоже уверены, так что давно уже прочли мне лекцию о сексуальном воспитании, Билл, – я вздохнул и чуть придвинулся к нему. – Не думал, что у тебя никого нет.

- Времени нет на личную жизнь, – уклончиво ответил он.

- А может «личная жизнь» не доставляет удовольствия?

Он ухмыльнулся.

- Я даже не заметил, как ты вырос, Дей.

Эта реплика была странной, мне вот показалось, что все он заметил, что в его взгляде, в глубине светлых глаз, сокрыто ожидание.

Ожидание момента.

- Мы так давно не разговаривали вот так, - тихо проговорил я и уткнулся в его плечо лбом, повернул голову и потерся щекой. – Я так скучал по таким моментам.

Теплые пальцы зарылись в мои волосы, и он чуть съехал с подушки, я устроился под боком и блаженно улыбался, фильм внезапно стал интересным, а воздушная кукуруза вкусной.

- Странно, мне казалось, что на той неделе было то же самое… - смешок. – Хотя ты прав, на этой кое-что изменилось.

- Билл?

- М?

- А поцелуй меня еще раз.

В спальне стало тихо, лишь герои фильма что-то выясняли и куда-то спешили, он тихо вздохнул и уткнулся губами мне в висок. Маленькими поцелуями прошелся по скуле к уголку губ и нежно прикоснулся к ним. Я немного развернулся и запутал руку в его волосах, погладил кожу головы подушечками пальцев.

На этот раз не было страсти, была только нежность в купе с тихими выдохами и ласковыми прикосновениями.

Первый раз можно было все списать на порыв, сейчас Билл изучал меня. Неспешно лаская мой рот, погружая язык и скользя им по моему языку, сплетаясь с ним в танце.

Я не лежал на месте, а так же неспешно ласкал его, отдавал себя, и в тот миг, когда его большой и указательный пальцы сомкнулись на горошине моего соска, я понял, что даже не заметил, как футболка была снята.

Билл оторвался от моих губ и пристально посмотрел мне в глаза, ничего не спрашивая, улыбнулся и медленно сполз ниже, кончиком языка дотронулся до соска между пальцами. Отпустил, подул, а я шикнул и чуть выгнул спину.

- Повезет тому, кто будет у тебя первым, грушка, – еле слышно в район солнечного сплетения, прошептал он.

Я не ответил, но про себя твердо решил быть настойчивым.

Обхватил его голову руками и впился в губы.

Ничего было не нужно, ни слов, ни признаний, пока конечно, но сейчас мне хотелось просто дарить ему ту нежность, которую я скопил специально для него. Те вдохи и выдохи на пике, которые были только с его именем. Ту боль и страх, которые я испытывал при его улыбках.

Я сам целовал его и думал лишь о том, чтобы он не оттолкнул меня. Не сделал еще больней.

Страсть – искрами яда в крови.

Руки на голой коже.

Я ничего не умею в любви

И ты сейчас, видимо, тоже.