- Ники, ты мой сын.

- Мама, мне двадцать один почти, и я никогда, после своих шестнадцати, не считал тебя матерью. И уж прости, но у меня есть родные люди. Эмиль и Энжей. И Энжей прав, мы все это уже проходили. И если ты считаешь, что я должен простить тебе что-то, то почему ты не простишь себя сама?

В кухне было тихо. И я только сейчас понял, как ему тяжело, я думал, маме тяжело, но совершенно забыл за год его отсутствия, что он слишком лелеян и что он обожает, когда ему приклоняются, но никогда не скажет когда ему больно по-настоящему.

Я услышал покряхтывание из детской и посмотрел на время. Пора кормить наших малюток и ничего не может этому помешать. И еще я постараюсь, чтобы у нас с Эн никогда не было таких проблем с детьми. Любовь - это странное всепоглощающее чувство, но его можно разделить на всех и я верю, что нам с Эн не придется никогда объяснять детям, что мы их любим. Они просто будут видеть это сами.

Ники покачал головой и вдруг сморщился.

- Знаешь, мама, я не хотел приезжать, узнав, что ты живешь здесь. Два дня я умудрялся избегать тебя и избегал бы дальше этого ненужного никому разговора. Но если ты, действительно, желаешь, я скажу.… В тот день во мне умерло чувство любви к своей матери. Матери, которая, в сущности, совсем не знала меня и любила какой-то странной любовью. Я не простил тебе тех слов, я не простил тебе не только рассказа о моей сестре, но и то, что ты обидела человека, который заменил мне тебя и отца, заменил мне весь мир. К большому сожалению, Энтони слишком добрый и слишком любит Эмиля, чтобы высказать тебе, но я ничего не чувствую, ты просто женщина родившая меня. – Он повернулся и посмотрел на Хидеки. – Прости, то, что я сейчас скажу, никаким образом не повлияет на наши с тобой отношения. Я все также люблю тебя. – Ники снова повернулся к маме и с каменной маской на лице продолжил. – Я любил его, я люблю. Ты не подумала о том, что я могу обижаться на тебя не только из-за рассказа о сестре, которую я не помню. В большей степени я обижен на тебя из-за Энжей. Он для меня всегда был важен, всегда больше, чем кто-либо другой, я защищал бы ту тайну от всех, если бы не та старая пара в парке, которая увидела нас. И, конечно, первым делом они побежали к тебе, сообщить о том, что твой младший сын встречается с парнем старшего.… И ты, мама, не подумала о том, что можешь разрушить счастье многих людей, ты не услышала меня. Ты сделал то, что считала нужным, а сейчас я считаю нужным отказать тебе, не принимать твои извинения. Хотя, за что ты извиняешься? Ведь ты считаешь, что ты права. И я хочу еще сказать: Я не люблю тебя. К счастью, в моей жизни появился человек, к которому я испытываю братские, партнерские, нежные чувства. – Он сжал руки Хидеки. – Но перед ним, перед любимым, я утонул в зелено-карих очах, утонул и не стесняюсь этого, и хотел тонуть, но потом я вдруг вспомнил, что у него есть любимый. Мой брат, который старался ограждать меня от всех неприятностей и ужасов внешнего мира, который учил меня всему, что я знаю сейчас и он также страдал от моих действий, но не обвинил меня в том, что я разрушаю его счастье, а протянул руку и попытался вытащить меня из пучины моего забытья. А ты? Что сделала ты? Обвинила моего любимого человека в предательстве… - он замолчал и уткнулся Эн в грудь. – Я не хочу, чтобы ты была здесь, но опять же, я понимаю все и принимаю тот факт, что ты тоже должна участвовать в воспитании внуков. И я смирюсь с этим. А ты сможешь смириться с тем, что ты для меня никто?

Я вздохнул. Это было тяжело и для мамы, и для Хидеки. Но я видел, что Хиде понимает своего парня, а вот мама была готова начать орать в раздражении.

И я вдруг вспомнил слова брата, о том, что Энжей помирился с моей матерью, простил ее только потому, что не хотел обижать меня. Я видел, как он закусывает губу и отворачивается к окну.

- Николя! – попыталась мама, но я перебил.

- Мне кажется, достаточно. Каждый из вас высказал свою точку зрения. Дал понять, что чувствует. Единственный, кто еще не высказался - это мой Эн. И, если честно, то я хочу услышать его точку зрения, потому что тогда я не был готов слушать и, как и он, просто пустил все на самотек. Но сейчас у нас новый этап жизни и я не хочу, чтобы однажды Дей или Грушка подошли и спросили: Почему папочка так неестественно улыбается при бабушке и дяде? – он вскинул голову и с тревогой посмотрел на меня, нахмурился.

- На самом деле, вся та ситуация завязана на мне. Я понимал, что Ники вырос, что Эмиль, хоть и замечает перемены во мне, но не торопиться их одобрять и выслушивать меня. Что я повелся на мальчишку, которому потакал все детство, которого любил как собственного сына. И обвинения в предательстве и растлении имели место быть. И я не считаю, что Диана говорила что-то неправильно. Я виноват, так как я должен был взять ответственность на себя и образумить Ники. Но я просто не смог отказать, ни себе, ни ему. Потому что любил и люблю. И мы втроем прекрасно это знаем, но сейчас разговор у нас не об этом. – Он отошел от окна и тем самым оставил Ники в объятьях его парня, Николя тут же уткнулся в шею Хиде. Мой Эн подошел ко мне и мягко поцеловал в щеку. – Сейчас мы тут все такие взрослые пытаемся повлиять на Ники, и чтобы он принял извинения матери. Но мы забываем, что Ники никогда не делал то, что ему говорили. Что он всегда добивался своего от взрослых. Я рассчитывал, что поговорив с матерью, он не простит ее, но хотя бы задумается о том, что она тоже чувствует себя виноватой, но я вижу, что этого нет. И давить на него нет смысла. – Из детской, наконец, раздался полноценный крик малышей, один на двоих и Эн, улыбнувшись, пошел в комнату. Я остался на кухне.

- Собственно, этого я и ожидал. Я не попрошу тебя, мама, уехать или запрещу общаться с малышами. Но я попрошу воздержаться от давления на Николя. – Я повернулся к Ники, он шокировано смотрел на меня. – Ники, к тебе будет почти такая же просьба, только с одной поправкой. Пожалуйста, забудь о Энжей и воспринимай его как своего старшего брата, и еще успокой Хидеки, потому что услышать из уст любимого парня, что он испытывает чувства к другому, пусть и не совсем взаимные - это больно. А теперь прошу извинить, мне нужно помочь любимому.

Я вышел из кухни, и провожала меня тишина. На самом деле, им нечего друг другу сказать. Еще не зайдя в комнату к малышам, я увидел, как Ники тянет Хиде в ванную расположенную в холле. И улыбнулся.

Мне не было жаль маму, она виновата сама, если я простил ее, то мои родные мальчики не смогли. И я снова заблуждался в отношении Энжей, думая, что он простил ее поступок.

Но тут тоже не совсем все правильно. Он не простил ей ее слова о Ники, а Николя не простил ее слова в его адрес, так что, возможно, со временем они смогут просто общаться, наступая себе же на горло и давя обиду в ее присутствии. Это неправильно, но пока ничего сделать с этим нельзя, совершенно.

Я открыл дверь и вошел. Энжей тихо пел колыбельную и укачивал Деймона, а Николь смотрела на карусельку над своей головкой и еще неумело улыбалась и била ручками.

- Прости за это. – Тихо прошептал он. Я взял на руки Николь и присел на кресло в виде медведя. Она тут же уцепилась за прядь моих волос, я еще так и не привык забирать волосы в хвост.

- Не за что просить прощения. Я думал, что поговорив с ней, он попробует быть взрослым.

- Он взрослый.

- Думаешь? – я скептически изогнул бровь и провел по носику дочке.

- Да. Он не кричал и не плакал, он просто высказал, что думает и все. И знаешь, я горжусь им.

- И я, Эн, очень горжусь и тобой, и им. – Я улыбнулся. – Он Хиде в ванную потащил. – Мы фыркнули почти одновременно.

- Успокаиваться.

- И нам бы не мешало, как думаешь?

- Сегодня, попозже. – Мечтательно улыбаясь, тихо проговорил Энжей, смотря на засыпающего сына.

А я сидел и любовался им.

На самом деле, вся эта ситуация очень сложная и решить ее за несколько отрывочных разговоров, и крича друг на друга - не получиться, значит, нужно будет поговорить с Ники еще раз, но уже наедине. Возможно, и с мамой нужно тоже поговорить,… а может, собраться втроем и просто обсудить эту ситуацию?