— Кроме того, ты ведь приложил немало усилий к тому, чтобы сделать лучше выставку нашего класса на культурном фестивале, правда? Мне потом стало очень стыдно — ведь именно ты открыл мне глаза на то, что мне, старосте нашего класса, нехорошо было готовить выставку только для галочки...

— Д-да ладно, я не так уж прямо вкалывал... это мне нужно извиниться за то, что я поменял программу, ни с кем не советуясь...

— Нет, мне тоже очень понравилась выставка «Коэндзи тридцать лет назад», — вставил Такуму с самым серьезным видом.

Харуюки чуть не воскликнул «так будет только хуже!» и едва удержался, чтобы не пнуть его снова. Однако Такуму с легкостью увернулся от недовольного взгляда Харуюки и продолжил:

— Спроецировать дополненную реальность на стены и потолок — отличная идея, а суметь сделать все это за вечер — неплохое достижение. К тому же и посетителям очень понравилось.

— Ну, по сравнению со спектаклем «Время» школьного совета это просто ерунда...

— Да, это было нечто! Но зато в твоей выставке мне очень понравилось, что время текло с нормальной скоростью, — вновь заговорила Икудзава, судя по глазам, вспоминая фестиваль. — Когда я увидела тот дом, в котором когда-то жила, то о многом подумала. Я считала, что мне «всего лишь четырнадцать», а взрослая жизнь где-то далеко, хотя на самом деле мне «уже четырнадцать». Отчасти и участвовать в выборах я решила именно под влиянием той выставки.

— Э-э-э?

— Естественно, я не знаю, удастся ли мне победить, но лучше я попробую, потерплю неудачу и расстроюсь, чем не выдвинусь и буду сожалеть об этом всю жизнь.

Харуюки почувствовал, что слова Икудзавы Маю все же нашли дорожку к его сердцу. Конечно, ему все еще не хотелось участвовать ни в каких выборах, но на ум пришел вопрос, который он тут же и задал:

— А-а... а почему ты решила выдвинуться на должность председателя школьного совета, Икудзава? Ты ведь и в секции каллиграфии состоишь...

— Это потому, что... — Икудзава почему-то склонила голову и немного покраснела. Затем она принялась собирать свою коробку-бэнто обратно, и смущенно ответила: — Знаете, это может показаться смешным, но... меня до глубины души восхищает третьеклассница Черноснежка, которая работает в совете замом председателя. Я хочу стать хоть немного ближе к ней... даже не в том смысле, чтобы подружиться, но в том, что хочу жить, как она. Меня всегда впечатляло ее достоинство, умение крепко стоять на ногах и необычайное спокойствие.

«Кстати, эта самая Черноснежка как раз сверлит взглядом твою спину с расстояния всего десятка метров».

Естественно, эти слова Харуюки вслух не произнес. Кивнув, он ответил:

— Вот оно что. Я тебя прекрасно понимаю... и это вполне достойная причина, чтобы выдвинуться.

Хотя он и говорил искренне, Икудзава почему-то смущенно потупилась.

Харуюки уже испугался, подумав, что сказал что-то не то, но через несколько секунд Икудзава неожиданно призналась:

— Знаете... лучше скажу все начистоту. Я объяснила, почему хочу, чтобы Арита участвовал в выборах, но это только часть причҸны. На самом деле здесь замешан холодный расчет.

— ...Р-расчет?

— Да. Арита, ты ведь дружишь с Черноснежкой, так? Вот я и подумала, что если ты выдвинешься, Черноснежка поможет нам с выборами... ох, какой стыд! И после этого я еще мечтаю стать, как она...

— Э-э... м-м... — не зная, что сказать, Харуюки посмотрел на Такуму, прося помощи. Но во взгляде лучшего друга он прочел, что должен сказать что-то сам. — А-а... Икудзава. Я думаю, что без такой напористости на выборах победить невозможно. Кроме того, я уверен, что и Черноснежка-семпай подтвердила бы — нужно использовать все доступные средства.

— Правда?.. — Икудзава подняла голову, а затем задумчиво кивнула.

— Конечно, главнее всего, чтобы все мы доверяли друг другу. Икудзава, ты ведь сейчас рассказала нам о своих истинных мыслях, так? Думаю, такому лидеру я готов довериться.

— ...Спасибо, Арита.

Икудзава бодро кивнула, качнув хвостиком, свисавшим с левой стороны, снова выпрямилась и сказала уже более деловым тоном:

— Арита, Маюдзуми, я окончательно убедилась в том, что вы — идеальные кандидаты. Мы еще обсудим, на какие должности вы хотите выдвигаться, но я готова доверить вам все, что угодно. Спасибо за поддержку... надеюсь, мы победим!

— А-ага! — от души согласился с ней Харуюки.

Лишь в следующую секунду он начал осознавать, в какую нестандартную ситуацию угодил.

Первую половину дня на небе висели лишь тонкие облака, но к шестому уроку они начали расти и темнеть, а к концу классного часа на землю упали первые капли.

Почасовой прогноз погоды обещал, что дождь будет лить весь остаток дня, но Харуюки все равно изо всех сил взмолился, чтобы он хотя бы не стал сильнее, и Тиюри сумела потренироваться перед чемпионатом. Сам же он направился в сторону двора, расположенного за старым зданием школы. Комитет по уходу за животными работал в любую погоду — о пропуске не могло быть и речи.

Добравшись до клетки, он поздоровался с ее жителем, пристроившимся за металлической сеткой:

— Привет, Хоу.

В ответ африканская зорька, которая уже привыкла к тому, что Харуюки ухаживает за ней, пару раз шумно взмахнула крыльями.

Первым делом — снять показания датчиков, пока Хоу на ветке. Харуюки нажал на иконку комитета на виртуальном рабочем столе и открыл приложение. Затем выбрал кнопку измерения веса, и новая запись с беспроводного датчика массы внеслась в журнал наблюдений. Цифры сообщали, что вес Хоу постепенно восстанавливается после переезда и уже приближается к норме.

— Молодец, так держать. Скоро начнутся жаркие дни... не перенапрягайся, ладно? — обратился он к Хоу, но тот в ответ только замотал головой, словно требуя, чтобы его скорее покормили. Однако корм он все еще принимал только из рук «суперпредседателя» Синомии Утай. — Синомия скоро подойдет, потерпи немного.

Хотя он и не предполагал, что Хоу поймет его слова, сова свесила голову и отвернулась, словно огорчаясь от необходимости дожидаться.

«Интересно, что бы сказала Метатрон, если бы увидела его...» — подумал Харуюки, открывая дверь клетки и заходя внутрь. Наружу он вышел уже с контейнером для воды и впитывающей бумагой, собранной с пола. Промыв грязную бумагу, а затем тщательно почистив контейнер (как он успел прочитать, он назывался «птичья ванна»), он вернул их на место.

Вновь выйдя наружу, он отправился на склад инвентаря, где взял метлу, совок и щетку. Стоило ему вернуться к клетке, как со стороны главного входа послышались приближающиеся шаги.

— Привет, председатель!

Это появилась коллега Харуюки по комитету, Идзеки Рейна, длинные волнистые волосы которой были собраны в хвост за спиной. Сегодня она пришла в спортивной форме. Более того — на плечах ее покачивалось цветастое полотенце.

— П-привет. Ты сегодня бодрая, — заметил Харуюки, и Рейна смущенно надула губы.

— У нас физра шестым уроком, я прямо с нее. Так даже лучше — не нужно беспокоиться, что запачкаюсь во время уборки. Да, подметать сегодня буду я.

— К-как скажешь.

«Подумать только, и это та самая Идзеки, которая в первый день работы комитета жаловалось что ”все отсто-о-ой”, и что у нее ”все болит”!» — подумал Харуюки, передавая ей метлу и совок. Сам он вооружился щеткой, окатил внешние стены клетки водой из шланга и принялся чистить их от пыли.

Когда они уже заканчивали убираться, послышался топот маленӌких бегущих ног.

Не успел Харуюки поднять голову, как перед лицом появился запрос о подключении к местной сети. Стоило его подтвердить, и...

«UI> Простите, что я так задержалась!» — появился текст в окне чата.

Со стороны переднего школьного двора к ним бежала Синомия Утай, одетая в белое платье, с коричневым ранцем на спине и с большой сумкой в правой руке. Видимо, она выбежала из школы Мацуноги без зонта, поскольку ее намокшая челка прилипла ко лбу, а одежда впитала немало воды.