Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Безумный мир-1

Грибная красавица

Хризокола. 948 год от Великого Акта.

Я умерла. И, наверное, уже давно. Впрочем, я даже не помню, в какой момент это случилось. Когда мне вдруг стало безразлично, когда пропали желания и эмоции, когда выцвело и сузилось зрение, когда движения стали механические и однообразные, когда пропало умение удивляться. Я не живу, просто существую, притворяюсь живой. Церковь обвинила меня в ереси и колдовстве, а затем прокляла. Меня ищут, хотя прошло уже почти восемь лет, поэтому мы и забираемся все дальше на юг. Деньги уже почти на исходе, надо где-то осесть и поправить финансы.

У меня все чаще случаются приступы. Мое сумасшествие наследственно и неизлечимо. Антону всего шестнадцать, и ему приходится тяжело, он следит за мной и скрывает от окружающих мои приступы. Если узнают про них, меня могут посчитать колдуньей и запросто сжечь на костре. Я провела в подвале колдуна два года и видела, что он делал с людьми. Я на себе почувствовала, что творили монастырские святоши. Я знаю, что их сила - следствие безумия. Я переступила черту, но смогла вернуться назад, заплатив за это страшную цену. И больше не хочу. Впрочем, я теперь вообще ничего не хочу.

Сегодня мы добрались до Кльечи. Крупный южный портовый город, стоящий на границе сразу трех вояжеств. Здесь живет много простых людей и знати, крутятся большие деньги, бурлит жизнь. Как раз то, что мне необходимо. Мое чутье не раз выручало нас, и в этом раз оно просто вопило, чтобы здесь остаться. Не знаю, нормально ли знать некоторые вещи заранее, Антон говорит, что нет. Хотя он еще мальчишка, и то, что у него нет чутья, еще не значит, что другие люди им не владеют. И кстати, что считать отклонением от нормы? И где взять эту норму? Хотя неважно, даже если это и признак безумия, то пусть. Моя прапрабабка тоже была сумасшедшей, но благодаря нему она стала самой влиятельной воягиней, поставила северные земли под свою власть и победила в Синей войне. Потому что все боялись, боялись ее безумной жестокости, звериного чутья и абсолютной непредсказуемости.

Город показался мне ленивый, сытым и злобным зверем, отдыхающим на берегу моря. Непривычное для северянки южное солнце палило нещадно, когда мы добрались до портового рынка. Рынок гудел тысячами голосов, прилавки были забиты диковинками, разношерстный люд сновал и толкался. Я задохнулась от нахлынувших эмоций. Не моих. Чужих. Еще одна прелесть безумия. Мои чувства вдруг отказывают, я начинаю воспринимать запахи как звуки, звуки как цвета, а чужие эмоции как запахи. Сознание помутилось, город вонял как помойка, простоявшая под палящим солнцем несколько дней. Я хватала воздух ртом, тщетно пытаясь зажать нос, понимая краем сознания, что бесполезно. От эмоций как укрыться? Антон сообразил, что у меня опять начинается приступ, и оттащил меня на пристань, подальше от чужих взоров. Я перевела дух. Зрение прояснялось, голова перестала кружиться. Воняло до сих пор, но уже можно было дышать.

Мы сняли скромную комнату в прибрежной таверне. Мне нужно время, чтобы разобраться и подумать. И решить, чем мы здесь будем заниматься. Нужно прикрытие, чтобы наше пребывание в городе не вызвало кривотолков и ненужного любопытства, прикрытие, что может также дать доступ к знатному обществу, а еще мне нужна информация. Оставшихся денег должно хватит на что-нибудь скромное вроде лавки или пансиона. Побережье в окрестностях города было усеяно крошечными пансионами, в которых останавливались как купцы, так и знать, кто по делам, а кто и подольше, с семьей, отдохнуть возле моря. Содержать пансион несложно, но конкуренция ведь тоже большая. Да и не по мне, чутье молчит, значит пустое дело. Лавка? Или даже ремесленное производство? Я смогу справиться с финансами, как никак меня учили управлять вояжеством, не думаю, что лавкой сложнее. Но это тоже не мое. Значит, будем ждать. Если бы только я могла контролировать свой безумный измученный разум!

Мы уже два дня в городе, но сегодня я проснулась с четким знанием - что-то произойдет. Я вытащила Антона гулять по городу. Антону шестнадцать, но выглядит он постарше, долговязый и белобрысый. Я представляю его как брата, благо свои рыжие волосы я осветлила, ведь ищут рыжую сероглазую девицу, а я теперь светловолосая и голубоглазая. Цвет глаз, конечно, остался серым, но умело подведенные серые глаза всегда кажутся темнее. На самом деле слабая маскировка, но мы далеко от северных земель, так что думаю, этого достаточно. Я тоже высокая и крепкая, правда сильно исхудала. Но благодаря этому наше с Антоном родство не вызывает ни у кого сомнений.

Все произошло на портовом рынке. Том самом, где мне стало плохо. Я не без опаски бродила по рядам, разглядывая разнообразный товар и прислушиваясь к чутью. Чутье молчало. Вдруг возле меня дико завизжала женщина.

- Помогите, люди добрые! Украли! Украли кошелек! Все деньги! Детям есть нечего! Ой лихонько!

Женщина средних теперь уже отчаянно рыдала, ползая на коленях в пыли. Антон дернул меня за рукав.

- Помоги ей, Хри...

Я шикнула на него.

- Ты забыл?

- Ой прости. Лидия. Помоги ей, видишь, она совсем убивается.

Женщина продолжала рыдать. Мне было все равно. Я бы прошла мимо, как это делали остальные покупатели, старательно огибая плачущую женщину и смотря в другую сторону. Но внутри меня словно заворочался и поскребся огромный зверь, так что стало щекотно в желудке. Чутье наконец проснулось.

Я подошла к женщине и присела на корточки рядом с ней.

- Вы видели вора?

- Да, мальчишка, шустрый такой, терся возле меня, когда я выбирала персики, - женщина взглянула на меня с надеждой, в ее глазах стояли слезы и отчаяние, но она готова была поверить в чудо.

Я прикрыла глаза, мысленно создавая образ мары. Мар не существует, по крайней мере, для остальных, но для меня они вполне реальные. И они могут быть полезными. Если мне надо узнать что-то про человека, я создаю его мару. Это всегда мучительно, потому что мое сознание и разум на краткий миг разбиваются на миллионы или миллиарды капель, которые потом сливаются в бесконечные ручейки возможных реальностей. Я словно играю в игру - что было бы, если бы?... И таких "если бы" неисчислимое количество. Чем больше я знаю про человека, тем лучше получается мара. Впрочем, иногда я словно получаю подсказку извне. Божье провидение ли мне шепчет или голос из бездны дает подсказку - мне все равно. С марой можно разговаривать, спрашивать, но самое главное, ее можно прогнать в любой момент. Вот только создав мару, я приближаю приступ.

Я открыла глаза. Рядом со мной стоял мальчишка лет десяти. Его лицо плыло и менялось, словно в тумане. В руках держал кошелек. Мара вора.

- Ну и где же наш воришка теперь? - вопрос прозвучал, словно я обращалась сама к себе, но я спрашивала мару.

- Так убег ведь, паршивец- женщина жалобно скривилась.

- А куда побежал?

Мара тоже скривился, глазки забегали, потом он пожал плечами, повернулся в сторону пристани и показал пальцами на заброшенный док.

- На крыше вон, - буркнул мара и стал канючить. - Тетенька, подайте копеечку, на хлебушек. И на водочку. Вышла крыса на пригорок, стала деток считать,...

- Исчезни, - я махнула рукой, и мара растаял в воздухе. Я припустила в сторону доков, за мной бежал Антон. Женщина недоуменно смотрела нам вслед.

На крыше мелькнула тень, воришка почуял неладное, но я была проворнее. В одно движение взмахнула по ограде на крышу и сцапала мерзавца уже на краю. Воришка захныкал.

- Тетенька, отпустите, я ничего не сделал...

Выудив у него кошелек, я перехватила его за загривок и потащила к женщине.

- Он, вот он, вор! Кошелек у меня украл! - женщина его тут же узнала и кинулась к нам. За ней потянулась толпа любопытствующих. Крадут- то кошельки часто, обыкновенное дело, а вот чтоб вора поймали, редко бывает. Кроме того, бесплатное развлечение посмотреть, как будут бить воришку. Глумливое любопытство и злорадство очень остро ощущались в воздухе, меня начало подташнивать, запах гнилого мяса, опять приступ?