Слезы ослепили ее, когда Шторм наконец заплакала по-настоящему.

Эльминстер затрясся в ее руках и начал лаять.

Когда она стащила занавес с фонаря и присела лицом к нему в небольшой пещерке, Эльминстер нахмурился.

— Ты кажешься худой, — сказал он неодобрительно. — Щуплой. Ты хорошо питаешься?

Шторм ответила ему мрачным взглядом.

— Как, по-твоему, я исцеляю твой разум? — прошипела она, злее, чем сама ожидала. — Я отдаю тебе свою силу.

Старый Маг вздохнул.

— Прости, подруга. К следующей нашей встрече я украду для тебя несколько целительных зелий, как вернусь.

Он кивнул в сторону старого сырого тоннеля контрабандистов, который вел прочь из пещеры, опускался, проходя под стенами Сюзейла, но оба они знали, что Эл имеет в виду королевский дворец, где некоторое время они притворялись старым Элгорном Ролиганом и его сестрой Сторнарой, мелкими дворцовыми слугами.

Шторм махнула рукой, отложив разговор о краже волшебных зелий до того момента, как они окажутся внутри дворца.

— Эл, а ты достаточно поправился, чтоб наложить на нас иллюзию, без того чтобы?..

— Чтобы не превратиться в слюнявое, гавкающее существо? Будем надеяться.

Настала очередь Шторм вздыхать.

— Я должна быть хоть немного уверена, Эл, — сказала она. — Или, именем Святой Госпожи, которую мы оба потеряли, я подмешаю тебе еще снотворного и оставлю храпеть на месяц или даже больше, пока не поправлюсь и не вернусь из Долины Теней.

Эльминстер хмыкнул.

— Да ты отрастила когти, леди Долины Теней! Одно удовольствие сражаться вместе с тобой.

Шторм выгнула бровь.

— А не против меня?

— Скажи лучше, какие вести принесли Короне о стычке в Тетгарде?

Шторм пожала плечами.

— Без твоей магии я не похожа на щербатую, морщинистую и старую Сторнару, так что во дворец я попасть не смогла. Самые разговорчивые придворные из тех, что пили в двух тавернах, куда я заглянула, рассказывают страшные истории о великой магической битве против таинственных, неназываемых волшебников, которые прикончили почти всех верных и храбрых боевых магов и старших рыцарей, многократно превосходя их числом.

— Ну конечно. А кто выжил?

— Знаю, что уцелел Старбридж — я уложила его поспать перед битвой, и слышала, что теперь его назначили командиром старших рыцарей. Еще видела издали боевого мага Рорскрина Мрелдрейка, расхаживавшего по променаду — высокомерного и помпезного, как всегда — так что выжил и он. Наверняка рассказывает всем, как спас ситуацию после того, как величайшие враги королевства убили Келгантора и остальных.

— Не сомневаюсь. А Алассра?

— Снова сошла с ума. Превратилась в чудовище и улетела. Сейчас она может быть где угодно.

— Она отдала свой рассудок мне, да?

Шторм хмуро кивнула.

— Она всегда возвращается в одни и те же места. На мою ферму, к примеру. Будет нелегко заставить ее поговорить с нами... Чтобы вернуть ей разум, придется потратить немало чар.

— С меня хватит исцелять ее на несколько часов или дней, — негромко сказал Эльминстер. — Пора вылечить ее навсегда.

— Для этого потребуется действительно сильное Искусство, — заметила Шторм.

— Даже если для этого мне придется лишить Кормир каждого магического предмета, включая корону и королевские регалии, — спокойно ответил Старый Маг. — Если они видят во мне вора и убийцу, значит я буду вором и убийцей. Я возьму все, что потребуется, чтобы вернуть ей рассудок, раз и навсегда — и отправлю к богам всякого, кто станет на моем пути. Слишком долго я был вежлив с жестокими дураками.

Шторм нахмурилась на миг, впервые за долгое время, услышав в его голосе столько стали.

— Будь осторожен с убийствами, Эл. Скоро в Кормире могут закончиться жестокие дураки, если мы устроим еще несколько Тетгардов.

Эльминстер покачал головой.

— Появятся новые и займут место тех, кого мы уничтожим, — ответил он. — В любом королевстве всегда есть бесконечный запас дураков.

Помещение было круглым и небольшим. Еще оно было темным, затхлым и очень пыльным. Неудивительно — эту комнату не использовали годами. До сегодняшнего дня.

Марлин Грозозмей осторожно вошел, пытаясь не наткнуться зажженным  прикрытым фонарем в одно из нагромождений мебели, беспорядочно возвышавшихся в комнате.

Ему пришлось повозиться, чтобы ускользнуть от семейной прислуги незамеченным, будь проклято их усердие — но это было ничто в сравнении с теми проблемами, которые ждут его, если один из слуг все же последовал за ним и услышит то, о чем будут здесь говорить.

На крепкой старой двери еще висел засов. Марлин прочно задвинул его, и только потом осмелился приоткрыть фонарь, чтобы увидеть хоть что-то в этом лабиринте поблекшей роскоши минувших лет.

Пыль толстым меховым плащом покрывала большую часть помещения, самой высокой комнаты в самой заброшенной башне поместья Грозозмеев. Губы Марлина изогнулись. Ну конечно.

Его поместье было одним из самых древних и роскошных особняков благородных семей в Сюзейле. Когда-то здесь обитало куда больше Грозозмеев — расхаживавших с надменным видом по всему зданию, усмехавшихся, громких, но... многое было более величественным в прошлом.

И может быть — только может быть — еще будет в будущем.

С вершины предмета, напоминавшего вешалку для плащей, Марлин снял стеклянный шар самого обыкновенного вида, молочную сферу чуть меньше его головы, бесполезное украшение из тех, что были в моде пятьдесят-шестьдесят миртулов назад. Он подошел к небольшому круглому столу и сел в подвинутое к нему покосившееся кресло, уложив шар на пустой и тяжелый железный кубок, стоявший на столе.

Марлин расправил плечи, затем коснулся гладкого изогнутого стекла, прошептал тайное слово, и... в воздухе над шаром медленно появилось сияющее облако, сгустившись в серебристый дым.

Дым тек, клубился, пока не превратился в мерцающее изображение человека.

Лотрэ.

Он понятия не имел, кем Лотрэ был на самом деле, за маской, которую всегда носил этот человек.

Как всегда, Лотрэ сидел перед собственным шаром в кресле, чья спинка была выполнена в форме распростертых крыльев сокола, в помещении с некогда роскошной, но теперь потрескавшейся и заросшей плесенью позолоченной отделкой с узором из синих грифонов.

— Ты опоздал, — из уст Лотрэ эти два слова прозвучали, будто брошенные в бездну холодные камни.

— У меня... у меня были трудности с тем, чтобы отделаться от матери и слуг, мастер, — пробормотал Марлин, испугавшись и ненавидя себя за это. — Вы приказали мне в первую очередь избегать подозрений, так что...

— Понятно. Время пришло.

Марлин сглотнул.

— Время? Мы наконец начинаем?

— Начинаем. Несомненно. Я точно знаю, где найти шесть из Девяти, и у меня есть подозрения относительно местонахождения седьмого. Любые два из них должны справиться с той ничтожной защитой, что осталась у Кормирского королевства в эти дни — и уничтожить любого боевого мага, которого застанут в одиночку.

— Девяти?

— Марлин, — мягко сказал Лотрэ, — не притворяйся, что ничего не знаешь. Ты уверен, что Парящий Клинок содержит в себе одного из Девяти, и давно подозреваешь, что Виверноязыкая Чаша содержит другого. Ты не знаешь только, как призвать или подчинить себе кого-то из Девятерых — поэтому и крадешь древние тексты да спаиваешь мудрецов, пытаясь выведать у них этот секрет. Ты был так неуклюж, что некоторые боевые маги давным-давно раскусили, что ты замышляешь.

— Они... они?.. — Марлин знал, что бледнеет; он чувствовал, как по лицу растекается холод.

— Нет, маги не придут за тобой. Я позаботился о них, прежде чем о твоих попытках узнали все боевые маги. Прямо сейчас те, кто остался, считают тебя таким же беспокойным и склонным к авантюрам, как и любого другого высокомерного юного дурака из благородных, но ничего сверх этого. Я собирался подождать, пока мы не обнаружим и не получим всех Девятерых, но свободное время у нас кончилось; самые умные боевые маги припомнили древние легенды и начали собственные поиски Девяти, намереваясь сделать Кормир неуязвимым. Скоро кто-то из них задумается, не стоит ли Короне конфисковать Парящий Клинок Грозозмеев — ради блага королевства, разумеется. Так что время настало.