Но нет, возвращенные отличались от безжизненных, и ни те, ни другие не имели ничего общего с тусклыми – людьми, утратившими дыхание. Она смутно помнила случай, когда в Бевалисе кто-то возвратился. Это было почти десять лет назад, и отец не разрешил посетить этого человека. Сири помнила, что он мог говорить и общаться с семьей, хотя никого из них не узнавал.

Он снова умер через неделю.

В конце концов экипаж оставил ряды безжизненных позади. Приближались городские стены – огромные и устрашающие, но возведенные скорее для красоты, чем для защиты. Вверху они изгибались огромными, похожими на цепь холмов полукружиями с позолоченными краями. Ворота представляли собой двух морских тварей, изогнувшихся в виде арки. Сири миновала их в сопровождении халландренских кавалеристов, которые, похоже, были живыми людьми.

Она всегда считала Халландрен обителью смерти. Это впечатление основывалось на рассказах странников и сплетничающих зимними вечерами у камина старух. Они болтали о городских стенах, сложенных из черепов и покрытых неряшливыми и уродливыми цветными мазками. Сири представляла здания, заляпанные несочетаемыми красками. Отвратительно.

Она ошибалась. Нет, в Т’Телире и правда хватало высокомерия. Казалось, что каждое новое чудо жаждет привлечь ее внимание, и у нее уже глаза разбегались. На улицах толпилось больше людей, чем Сири видела за всю свою жизнь. Они теснили друг друга, чтобы посмотреть на экипаж. Возможно, тут попадались и бедняки, но она их не различала – все носили яркую цветную одежду. Некоторые одевались более помпезно – вероятно, купцы, поскольку в Халландрене не было знати, за исключением богов. Но даже самая простая одежда пестрила разнообразием красок.

Многие здания не сочетались по цвету, но ни одно из них не казалось безвкусным. Все вокруг носило отпечаток ремесленного мастерства и искусства: фасады лавок, люди, статуи могучих воинов, часто попадавшиеся на перекрестках. Все это очень бросалось в глаза. Ослепляло пестротой. Эффектная, потрясающая пестрота. Сири поймала себя на том, что улыбается – оттенок ее волос стал чуть теплее, – хотя чувствовала, как начинает болеть голова.

«Может… может, потому отец отправил именно меня, – подумала Сири. – Как бы ни готовили Вивенну, она сюда никогда бы не вписалась. А я всегда слишком интересовалась цветом».

Ее отец был хорошим королем, с развитым чутьем. А вдруг он, двадцать лет воспитывая и наставляя Вивенну, пришел к выводу, что она не годится на то, чтобы помочь Идрису? Неужели именно поэтому впервые в жизни отец предпочел Сири Вивенне?

«Но если это правда, то что я должна делать?»

Она знала, что идрисцы боятся халландренского вторжения, но не представляла, что отец мог отдать одну из дочерей, полагая, что близится война. Вероятно, он уповал на то, что она сможет ослабить напряжение между государствами?

Эти домыслы лишь усилили беспокойство. Для Сири долг был чем-то чуждым и определенно сбивал с толку. Отец вверил ей судьбу и жизнь народа. Она не могла сбежать, исчезнуть или спрятаться.

Тем более от собственной свадьбы.

От страха перед будущим ее волосы опять начали белеть, и Сири постаралась снова переключить внимание на город. Это было нетрудно. Громадный город расположился на холмах подобно свернувшемуся клубком усталому зверю. Когда экипаж добрался до южного квартала, она увидела сквозь просветы между зданиями залив Яркого моря. Т’Телир полумесяцем раскинулся вокруг залива, спускаясь прямо к воде. Городская стена, ограждающая столицу, описывала полукруг и упиралась в море.

Город не казался тесным. В нем хватало открытого пространства – аллеи, сады и обширные пустоши незанятой земли. В городе было много зелени, вдоль улиц росли пальмы. Дующий с моря свежий бриз смягчал жару куда сильнее, чем ожидала Сири. Дорога привела к небольшому плато, с которого открывался бы прекрасный вид… если бы его не окружала высокая глухая стена. Сири с нарастающей тревогой следила за тем, как отворяются ворота в этот маленький город-в-городе, впуская экипаж, солдат и жрецов.

Горожане остались снаружи.

Внутри оказалась еще одна стена, не позволяющая никому заглянуть за ворота. Процессия повернула налево и, обогнув эту стену, въехала в халландренский Двор Богов – огороженный, поросший травой внутренний двор. Здесь высилось несколько десятков огромных дворцов, и каждый был окрашен в определенный цвет. В самом дальнем конце находилось массивное черное здание, гораздо выше остальных.

В огражденном стеной дворе было тихо и спокойно. Сири увидела на балконах фигуры; обитатели домов наблюдали за тем, как ее экипаж катится по лужайке. Перед каждым дворцом простерлись ниц группы мужчин и женщин. Их одежда совпадала по цвету со зданиями, но Сири не обратила на них особого внимания. Она нервно уставилась на большое черное здание – пирамиду из громадных блоков-ступеней.

«Черный, – подумала она. – В разноцветном городе».

Волосы Сири побелели еще сильнее. Ей внезапно захотелось быть более благочестивой. Она сомневалась, что Остре угодны ее всплески эмоций, и часто она с трудом могла перечислить Пять Видений. Но он же присмотрит за ней ради ее народа?

Кортеж остановился у подножия огромной пирамиды. Сири выглянула в окно, заметив на вершине выступы и лепнину, визуально утяжеляющие строение. На мгновение ей показалось, что сейчас темные блоки обрушатся и похоронят ее под собой. Жрец снова подъехал к окну ее экипажа. Кавалеристы молча ждали приказов, и только перестук копыт лошадей нарушал тишину просторного открытого двора.

– Мы прибыли, Сосуд, – сказал жрец. – Когда мы войдем в здание, вас подготовят и отведут к мужу.

– Мужу? – неуверенно переспросила Сири. – А брачной церемонии не будет?

Жрец самодовольно улыбнулся:

– Король-бог не нуждается в церемониях. Вы стали его женой, как только он того пожелал.

Сири поежилась:

– Я просто надеялась, что, возможно, увижу его до того, как… ну…

Жрец окинул ее строгим взглядом:

– Король-бог не потакает женским капризам. Вы благословлены превыше всех, ибо вам будет дозволено коснуться бога, но лишь по его собственной воле. Не притворяйтесь той, кем не являетесь на самом деле. Вы прибыли, потому что он того пожелал, и будете повиноваться. В противном случае от вас избавятся и изберут другую – что, я полагаю, негативно скажется на ваших мятежных друзьях в горах.

Жрец развернул коня и направился к широкому каменному пандусу, ведущему к зданию. Экипаж снова пришел в движение, увлекая Сири навстречу ее судьбе. 

«Это все осложнит», – подумал Вашер. Он стоял в тени на стене, окружающей Двор Богов.

«А в чем дело? – спросил Кровь Ночи. – Ну да, мятежники и впрямь прислали принцессу. Это не меняет твои планы».

Застыв, Вашер смотрел, как экипаж новой королевы поднимается по пандусу и исчезает в пасти дворца.

«Ну?» – требовательно спросил Кровь Ночи. Даже спустя столько лет меч все еще вел себя как ребенок.

«Ее используют, – подумал Вашер. – Сомневаюсь, что мы сможем добиться успеха, не беря ее в расчет».

Ему не верилось, что идрисцы действительно прислали в Т’Телир принцессу королевской крови. Они пожертвовали важной фигурой.

Вашер отвернулся от двора и зацепился ногой в сандалии за одно из свисающих со стены полотнищ. Затем направил в него дыхание и отдал приказ:

– Опусти меня.

Сотканное из шерстяных нитей большое полотнище вытянуло из него сотни дыханий. Оно было просто огромным и не обладало человеческой формой, но теперь у Вашера хватало дыхания на такие расточительные пробуждения.

Полотнище ожило и, скрутившись в форме руки, подхватило Вашера. Как всегда, пробужденный предмет старался имитировать человека: присмотревшись к изгибам и складкам ткани, Вашер увидел очертания мускулов и даже вен. Они были не нужны; дыхание оживляло ткань, и ей не требовались мускулы, чтобы двигаться.