Молчим.

Я перевернулся на бок, спиной к нему. Всё тело дрожит. Я ужасно устал. Но нужно в душ. Сползаю с кровати и иду в душ, он продолжает молчать. У самой двери оборачиваюсь и замечаю его взгляд на часы. Да, спать нам только четыре часа. Вздыхаю.

Вода не приносит покой, не остужает и не бодрит. Потому что до душа я так и не дошёл, сижу на кафеле. Я сломан. Да, пожалуй, пора признаться через двенадцать лет, что это не для меня. Слишком. Всего слишком много, всего слишком мало. Нет. Есть одно, что я действительно хочу сейчас. Услышать голос.

Ники.

Я покачал головой. Я дурак, конечно, я понимаю, возможно, нужно просто поговорить с Эмилем, и он поймёт меня. Я решительно встаю и выхожу из ванной, но он, свернувшись калачиком, мирно спит.

И я не решаюсь его будить, просто беру халат и, тихо прикрыв дверь, иду на кухню. На кухонном столе стоит наш ужин, который Эмиль так и не подал. Приоткрываю крышку и вздыхаю. Как всегда. Он ведь не умеет готовить и просто заказывает что-то на ужин в ресторане, в моём. Убираю блюдо в холодильник. И тихо убираю тарелки и оплывшие свечи. Вино. Хорошо, что скатерть ненужно стирать.

Я чувствую, как моё тело сопротивляется и хочет хотя бы присесть. Беру мобильный телефон и долго смотрю на буквы. Нажимаю на зелёную кнопку и жду. Он берёт сразу.

- Энжей? – голос совершенно несонный.

- Почему не спишь?

- Я уроки делал. И всё сдерживался, чтобы не набрать тебе. Переделал уже пол учебника, – смешок.

- Ложись спать, чудо.

- Ты для этого мне позвонил, чтобы отправить меня в кровать? – я даже представил, какое у него лицо сейчас: немного лукавая улыбка и глаза блестят. Улыбнулся.

- Нет, – небольшая пауза.

- Для чего? – совсем тихо и интимно.

- Чтобы услышать тебя, Ники, – говорю абсолютную правду. Слышу судорожный вздох. Я понимаю, что нехорошо вот так им пользоваться, нехорошо прикрываться им. Но я так хочу просто обнять. Обнять.

- Энжей, что-то случилось, вы поругались с Эмилем?

- Нет. Наоборот. Ладно, чудо, спи.

- Энжей? – обеспокоенно. – Завтра, да?

- Да, маленький.

- До завтра.

- Спокойно ночи, – я кладу трубку, а сам понимаю, что я не усну. Если Эмиль снимает свои стрессы через секс, и ему вполне хватает, и потом после он спокойно засыпает, то я не могу. Мой адреналин только начинает кипеть.

Я встаю и начинаю мыть абсолютно чистую посуду: бокалы, которые я покупал; тарелки, которые выбирал в магазине целый час, доведя консультанта до нервного тика. Мне хотелось, чтобы тарелки были с листочками тёмно-изумрудного оттенка, она никак не могла понять, чем зелёный и тёмно-изумрудный отличаются друг от друга. И когда я принёс их домой, Эмиль тоже не обратил внимания на них. А вот эти ложки принадлежали моей бабушке. Я привёз их сюда как частичку своей прошлой жизни.

То прошлое, когда я, вбегая в кухню, где бабушка пекла пироги, кричал, что хочу с вишней! И она, улыбаясь, гладила меня по каштановым волосам и давала пирожок с яблоками. А мне уже было всё равно, я обожал её руки. Руки, которые трогали эти ложки.

Одна выпала из моих сжатых пальцев. Грохнула о мойку. Я замер.

Может, мне нужно обратиться к психологу. Хотя, я же живу с ним в одной квартире. Но толку нет.

Нужно попробовать поговорить с ним. По-настоящему. А не так как сегодня. Я не успеваю додумать эту мысль, как меня обнимают тёплые, родные руки.

- Да что же с тобой происходит, родной? – я немного вздрагиваю. – Эн… скажи мне.

- Эмиль, я не знаю, что сказать, я так запутался, ничего не понимаю, ничего не чувствую, я не могу понять, где реальность, где сны, где ты… где… - я замолчал и попытался вырваться из его объятий.

- Тихо-тихо, – он разворачивает меня к себе. – Так, всё, стоп. Я сейчас в таком состоянии, что что-то недопонял.

- Эмиль. Мне кажется, мы застряли.

- Почему тебе так кажется, Эн?

Он держал меня в своих руках, а мне казалось, что сейчас он достанет плётку и начнёт меня ею хлестать. И он, по-моему, уловил это.

- Эмиль, я…

- Помнишь, когда мы только начали встречаться, я спросил тебя «Боишься ли ты меня?» и ты ответил, что нет. Что изменилось сейчас, Энжей? – а я молчал. Я смотрел в эти красивые стальные глаза, обрамлённые чёрными пушистыми ресницами, немного морщинок в уголках, мимических. Но он всё такой же. И в этом дело.

- В том то и дело, что ничего, – я увидел, как радужка становится тёмной.

- Ничего. То есть ты хочешь сказать, что наши отношения должны развиваться, а они не развиваются? – я молчал, но он и так читал меня как открытую книгу. – А куда им развиваться, Эн? – он говорил спокойно, только руки чуть сильнее сжались. – Что ещё ты хочешь, чтобы с нами случилось? Ты не маленькая глупая девочка, мечтающая о свадьбе… ты тридцатичетырёхлетний мужик-гей, у которого прочные отношения. Что не так? Чего ты ещё хочешь?

И я вдруг понял, о чём он. И тихо, на грани слышимости прошептал:

- Любви, – он отпустил меня, сделал шаг назад, потом резко притянул меня к себе и впился в губы. Сминал, целовал почти больно.

- Я люблю тебя, – оторвавшись от меня, чётко и громко произнёс мой любимый человек. А я стоял и молчал, сглотнул и опустил голову. – Когда это произошло? Когда, я спрашиваю, ты начал забивать себе голову вот этим…. Когда секс между нами стал тебе противен?! – последнее он проорал, не сдерживаясь и не обращая внимания на время. Я сорвался до того, как в место, где я только что стоял, полетела сахарница. Но убежать далеко не смог. Эмиль схватил меня за руку и вдруг совершенно спокойно сказал: – Мы не договорили.

- Я не знаю ответы на твои вопросы, – я старался вырвать свои пальцы из его хватки, мне не было страшно, самое страшное - он мог снова меня отодрать.

- Подумай.

- Эмиль, отпусти.

- Я знаю тебя лучше любого человека на земле. Я с тобой уже двенадцать лет…

- И сколько из этих двенадцати ты со мной? – вдруг сорвалось с моих губ. Мои пальцы получили свободу. Я обернулся. Эмиль стоял и смотрел на меня совершенно нечитабельным взглядом. А я вспомнил слова Ники. – Нет.

- Это было нечасто… и ничего не значит для меня. – Я попятился от него, споткнулся об диван, упал, но продолжал отползать. Не верю. Не хочу.

- Зачем?! – одними губами, но он снова понял.

- То, что мне хочется, я с тобой сделать не могу, дурачок. С каждым разом это затягивает. Мне нужно больше. – Он стоял и не двигался, я забился в угол дивана и смотрел на него. – Мне нужно твоё тело, но и душа тоже. Я люблю тебя и не могу делать тебе слишком больно… Эн.

Он сделал шаг ко мне, я дёрнулся.

- Шлюхи. Чёрт. Эмиль, ты с ума сошёл. Потом в нашу постель… Эмиль!

- А что ты мне предлагаешь, резать тебя, душить, бить до потери сознания… Я не могу.

- Наш секс и так похож на автоматизм! – заорал я.

- Это не так!

- Да это именно то, что происходит, ты привязываешь меня и трахаешь, иногда целуешь на ночь,… ты даришь мне розы! Эмиль, я ненавижу розы! Кому из своих шлюшек ты даришь розы? С кем ты меня путаешь? – он сделал резкое движение, я не успел спрыгнуть с дивана и был придавлен к его спинке.

- Роза это страсть и любовь, Энжей! – зашипел он мне в губы. – В букетах только красные и розовые всегда… Я уже больше пяти лет пытаюсь сказать тебе, что люблю, почему ты такой непробиваемый?

- Эмиль… - меня затрясло. И я вдруг понял, что сейчас разревусь.

- Какой же ты глупый. Вроде взрослый… - он обнял меня и тихо зашептал: – Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя… только тебя.

- И я… - я икнул и всхлипнул.

- Что ты? – прошептал он.

- Тебя… - снова всхлип, – люблю.

- Энжей, я двенадцать лет ждал этих слов, – и мягко накрыл мои губы, мягко и нежно.

- Ты изменял мне…

- Да, – я смотрел на него, он не чувствовал своей вины, он, в общем-то, и не виноват, это я. Но…

- И что теперь?