- Ямэнасай! Прекрати сейчас же!

Томо сузил глаза, словно собирался сражаться.

- Томо, что ты делаешь? – он с ума сошел? Он должен понимать, что это только ухудшит ситуацию.

Томо подошел к директору, он был чуть выше мужчины и подтянутым благодаря тренировкам кендо. Йошинома хоть и не был совсем старым и толстым, но перед Томо он выглядел слабым и потерпевшим поражение.

Директор ткнул в Томо пальцем.

- Хочешь еще месяц отстранения, Юу? Это уму непостижимо!

Томо смотрел на него и не двигался.

- Коучо, непостижимо уму – когда тебя обвиняют в том, чего не совершал. Я не писал те кандзи. Я не проливал чернила в раздевалке. Это был не я.

Я нахмурилась. Технически это был он, так ведь? Чернила в нем выходили из-под контроля. Мы были в этом виноваты, но не делали этого специально. Томо не задумывал злую шутку, все вышло случайно, а наказание было несправедливым.

- Думаешь, я не видел твой стиль каллиграфии. Юу? Если это был не ты, то назови другого ученика этой школы, что может так рисовать кандзи.

Томо покраснел, сжав ладони в кулаки.

- Покинь территорию школы и готовься к экзаменам, а еще подумай о своем поведении, - он указал на меня, и это заставило меня отступить на шаг. – И больше так не делай. Ты лишь доказал, что мал еще, чтобы поступать разумно. Держитесь подальше друг от друга. Ты сам себе делаешь хуже, а не я. Пора уже научиться нести ответственность за поступки.

- Вы не можете заставлять учеников вести себя так, как хочется вам, - парировал Томо. Юки была готова упасть в обморок. И только Ишикава радостно ухмылялся.

Йошинома растерялся, словно не мог поверить в услышанное.

- Что?

- Вы нас не остановите, - сказал Томо, потянувшись к моей ладони. – Месяц ничего не изменит. Она меня не отвлекает. А я впервые в жизни точно знаю, где и кем хочу быть, - он медленно выдохнул, кулаки его едва заметно дрожали. – Я знаю, что важно для меня. И я не позволю вам изменить это, - он понизил голос, оглядев двор. – Это мой выбор.

Томо. Я хотела дотянуться до него, но это только все ухудшило бы.

Директор вздохнул, потер переносицу большим и указательным пальцем.

- Я не пытаюсь ничего изменить, - сказал он. – Лишь даю тебе время успокоиться. Иди домой. И успокойся. И перестань показывать плохой пример кохаям.

Томо вздрогнул и посмотрел на Йошиному. Как бы он ни старался выглядеть плохим в глазах окружающих, он был другим. И ему было не наплевать на мир вокруг.

Он отступил, опустив взгляд, медленно направившись к вратам и исчезнув на улице.

- Бесстыжий, - проворчал Йошинома и направился в школу. Ученики во дворе снова оживились, когда дверь за ним закрылась.

- Кусэ, что он творит? – возмутился Ишикава. – Он же любил быть неприметным в школе. А теперь, черт возьми, постоянно привлекает всеобщее внимание.

Я выбежала за ворота, устремляясь вдоль ограды школы. Томо прятал руки глубоко в карманы пальто, не сводя взгляда с земли. Я остановилась перед ним, он поднял голову, глядя мне в глаза из-под медной челки.

- Может, объяснишь, что это было?

Он медленно закатал рукав пальто и поднял рукав рубашки, вытягивая руку.

Я вскрикнула.

Сотни старых шрамов, покрывавших его кожу, открылись и истекали чернилами, что ручейками устремлялись вниз.

- Что…? – я прижала пальцы к одному из шрамов. Он был теплым, чернила липли к пальцам. Я опустила взгляд на землю, а она была усеяна черными каплями, словно темными звездами, что предрекали его незавидную участь.

- Недолго мне осталось управлять собой, - сказал Томо. – Потому я хочу не терять это время попусту, - он опустил рукав, чернила крошечными каплями падали на тротуар, превращаясь в золотистую пыль. – Я хочу быть с тобой. И больше не хочу скрываться. И не хочу проблем из-за того, чего не делал.

- Понятно, - сказала я, - но ты не можешь бороться с Тсукиёми, оказавшись взаперти.

- Кэти, знаешь, где я проснулся утром? Подсказка: не у себя дома.

Ветер был ледяным, и я поправила воротник пальто.

- Ты снова ходил во сне?

Он кивнул.

- В этот раз в Торо Исэки. Возле музея и рисового поля, что там устроили. Возле поля с черным рисом, - он раскрыл ладонь, и я заметила слабые красные следы на коже. – В воде был камень Магатама. Он разбился в руке, и я проснулся.

В музее было множество камней похожей формы, что нашли при раскопках, но я понимала, какой камень Томо имел в виду. Тот, что я видела в кошмарах. Ясакани но Магатама, тот, что выманил Аматэрасу из пещеры в мифе о солнечном затмении.

- Может, ты хочешь пить?

Он покачал головой, а я осторожно обхватила ладонями его раненую руку.

- Нужно хотя бы уйти отсюда, пока нас не увидели другие ученики, - он выдавил улыбку, а я потащила его вперед, за ним оставался след чернильных созвездий. Надеюсь, никто не поймет, что это, если заметит.

- Магатама кое-что означает, - сказала я. – Томо, я говорила с братом Юки прошлым вечером о сокровищах.

Я заметила тревогу на лице Томо.

- Слишком опасно вовлекать в это еще кого-то.

- Я говорила с ним только о мифологии, - объяснила я. – К тому же, какая теперь разница, кто знает? Нам нужна помощь. Аматэрасу отдала сокровища первому императору, Джимму. Каждое имело свое значение. Зеркало – честность. И ее зеркало показало Джуну правду, так ведь? Это связано с чернилами.

- Наверное, - сказал он. – Императорская семья – потомки Аматэрасу. Она вполне могла дать Джимму сокровища, чтобы они передавались от Ками к Ками.

- Верно. А Магатама означает любовь.

Томо замер и взглянул на меня.

- Но камень всегда разбит. Это плохой знак, Кэти.

Мой энтузиазм угасал, напомнив мне падение трясогузки, что он рисовал давным-давно. Конечно, это плохой знак. Осколки камня – осколки любви. Это могло означать, что нам придется расстаться, а то и…

«Ты знаешь, что это значит, - прошептал голос в моей голове. – От судьбы не сбежать. Ты предашь его».

- Она не давала ему сокровища, - сказал Томо. – Она давала ему тяжкий груз его судьбы. И с самого первого Ками мы были обречены.

Я молчала, потерпев поражение. Идея оказалась неудачной.

Томо, видимо, ощутил укол вины, потому уже мягче спросил:

- А что означает меч?

- Смелость, - сказала я.

- Это мне нравится. Смелость сейчас мне бы пригодилась.

Я коснулась пальцами его локтя.

- Ты смелый, Томо, - он должен поверить мне. Жить с таким темным секретом, постоянно бороться с ним, чтобы оставаться хорошим, разве это не означало быть смелым? – Да у тебя даже фамилия совпадает с иероглифом «смелость».

Он замер, размышляя над этим.

- Соу ка? – усмехнулся он. – Да, исами. Храбрость. И первый кандзи в юуки, смелости. Не знал, что ты заметила, - кандзи могли читаться по-разному, сочетаясь с другими кандзи, но каждое слово из тех, что я знала, означало смелость и храбрость, если в нем была составляющая «юу».

- Так что смелость у тебя есть, - сказала я, сжимая его руку.

- Но смелости не хватает, - он заговорил шепотом. – Почему я истекаю чернилами?

Я замешкалась.

- Тебе нужно к врачу?

- Ты же знаешь, что этого делать нельзя.

- Ладно, - сказала я. – Тогда план прежний. Помешать Тсукиёми портить твою кровь. И не делать необдуманных поступков, - я взглянула на незнакомую дорогу перед нами. – Кстати, а куда мы идем? Мы пропустили поворот в Отамачи.

- А ты не хочешь устроить сюрприз? – Томо провел рукой по волосам, а потом достал телефон и показал мне сообщение. – Шиори родила.

Я раскрыла рот.

- Сегодня?

- Прошлой ночью, - сказал он. – После того, что она натворила, я не хотел идти, но… чернила заставили меня о многом подумать. Она – младшая сестра, которой у меня не было, и я обещал маме заботиться о ней. Я не могу бросить ее одну, как бы ни относился к ней.

Я задумалась. Шиори пыталась шантажировать меня, чтобы заполучить Томо. Она сказала, что я недостаточно хороша для него, что я не смогу быть правильной девушкой для японского парня. Она отправила Томо видео нашего с Джуном поцелуя. Она была отчасти сумасшедшей.