Но так не могло продолжаться. Томо был не таким. Я не могла пустить его на этот путь.

Я покачала головой.

- Этого не хватит, - сказала я. – Это лишь отражение прошлого.

Аматэрасу улыбнулась, глаза ее загорелись.

- Ты заметила, - сказала она. – Недостающие осколки.

- Расскажите, - сказала я. – Пожалуйста.

Она перевела взгляд с меня на Томо, а потом положила ладонь на вершину зеркала.

- Вы знаете, что камень, созданный из слез Тсукиёми, разбился из-за жестокости Сусаноо, - сказала она. – И он сделал новый камень, но с горечью злости. Тсукиёми видел мир через его новые грани. Он думал, что мир – место гнили и разрушения, гадости и извращений. Он укреплял веру в это, и сердце его почернело и зачерствело.

- Аматэрасу попросила Укемочи приготовить пир, чтобы он передумал, - сказала я, вспоминая. – Но он убил хозяйку.

Воспоминание кивнуло.

- Услышав это, Аматэрасу поняла, что должна его остановить. Она хотела защитить то, что сотворили августейшие. Но она была светлым созданием, она ненавидела тьму, что поселилась в ее душе из-за плана его уничтожения.

Томо закричал, и это вернуло меня в реальность.

Я склонилась к нему.

- Томо?

- Воспоминания терзают его сердце, - сказала Аматэрасу.

Томо склонился к земле, хватая ртом воздух.

Аматэрасу хлопнула в ладоши перед собой.

- Правда колется. Может, лучше прекратить?

Но нам нужна была вся правда, чтобы спасти его. Нам нужно было знать, как остановить Джуна.

- Томо, - сказала я, обхватив его руками. – Ты – это все еще ты, понимаешь? Ты – не Тсукиёми. Ты еще можешь сражаться.

Он с усилием кивнул, сжав зубы.

- Продолжайте, - выдохнул он. – Прошу.

Аматэрасу провела рукой по боку зеркала.

- Из слез Тсукиёми появился Магатама. Из его ненависти… нечто другое.

Свет становился тусклым, благовония ударили в нос, запах был слишком сильным. Мир ускользал, мне это не нравилось. Я не хотела знать.

Но мы должны были знать. Должны были.

- Что? – прошептала я.

Аматэрасу склонила голову.

- Ямата но Орочи. Монстр с неутолимым голодом.

«Когда-то был такой голодный демон, что он поглотил мир».

- Орочи был проклятием Тсукиёми для человечества, воплощенная в плоти и крови ненависть. Никто из людей не мог бы ему помешать.

Орочи. Звучало знакомо, но я не понимала, почему. Чем он может быть?

- Сусаноо пришлось жить на этой земле. Он был сброшен с Небесного моста, изгнан на земли под ним, и если бы Орочи уничтожил мир, то он исчез бы. Потому он сразился с этой погибелью для людей.

Земля задрожала. Землетрясение? Нет… что-то другое. Все вокруг все еще ускользало, казалось, что снаружи храма что-то разливается.

- Томо?

Воспоминание Аматэрасу продолжало:

- Ненависть все же уступила. Но нет ничего опаснее существа, из-за которого зависит равновесие.

Мир дрожал, он был черным и странным. Нужно убираться отсюда. Что-то шло не так.

- Если хочешь спасти себя, Юу Томохиро, вытащи Кусанаги и вырежи ненависть Тсукиёми.

Орлиный клич раздался в храме, Аматэрасу исчезла, словно задули свечу, и нас окружала только темнота ночи.

Томо рухнул на пол, освобожденный от страданий, сквозь которые провело его зеркало.

- Томо, - сказала я, паника сдавила горло. – Нам нужно уходить, - я набросила на зеркало черную ткань.

Он сел, потирая голову. Снаружи кирин издал свой странный звук. Я потащила Томо к двери, мы спрыгнули на землю.

- Что это? – спросил он.

Орлиный клич снова сотряс воздух. Во тьме кирин нервно переминался с ноги на ногу, камни на его роге ярко сверкали.

За оградой послышался громкий крик.

Я застыла.

- Ишикава!

Времени не было. Мы поспешили к кирину. Томо поднял меня, а потом ступил на тонкий водопад чернил, пока не нащупал ногой твердую чешую. Он поднялся на спину существа, и мы помчались странными прыжками к ограде. Я была впереди, но рисунок принадлежал Томо, и я надеялась, что он управлял им.

Мир расплывался передо мной, он был темным и пугающим. Земля дрожала, воздух наполнился хлопаньем крыльев. Что это за шум? Я не хотела знать.

Сильный толчок от земли, и кирин оказался в воздухе, холодный ветер ударил нам в лица. Он приземлился, и мы были готовы. Я вцепилась в его гриву, волосы казались соломой в руках. Существо в этот раз не упало и бросилось меж деревьев, учащенно дыша на бегу.

И тогда я поняла, что кирин спасался бегством.

Я оглянулась, луну закрывал силуэт орла. Но он был намного крупнее. Размах крыльев был размером с рост двух людей, перья были черными, как ночь, а глаза сверкали белизной, выглядывая нас в лесу. У него было три лапы с острыми когтями, они вытянулись, чтобы вцепиться в нас, едва он отыщет нас в лабиринте леса.

- Ятагарасу, - Томо перекрикивал ветер. Ворон Аматэрасу.

- Нарисованный тобой был намного меньше! – крикнула я. Хотелось сейчас быть дома с Дианой, спать в своей комнате.

Птица бросилась на нас и взмыла вверх с когтями, полными веток.

- В храме явно есть Ками, - крикнул Томо. – И очень сильный.

Я посмотрела на перья, чернила растекались на них, словно кровь, золотая пыль поднималась со спины ворона. Это явно был рисунок.

И тогда я вспомнила, что Исэ Джингу всегда защищал член императорской семьи. Не для того, чтобы соблюдали все ритуалы, но чтобы уберечь зеркало от других Ками, от тех, кто захочет его украсть.

- Это странный вид сигнализации, - прокричал Томо, кирин мчался сквозь лес.

Мы вырвались из скопления деревьев, ворон возвращался к храму. Меня охватило облегчение, когда он исчез из виду. Он был лишь стражем, созданным, чтобы отпугнуть нарушителей-Ками.

Кирин замедлился, он устал. Мы съехали с его спины, упав на четвереньки. Камни на его роге едва светились.

- Он был огромным, - выдохнула я.

Томо стоял, уперев руки в колени.

- Если он нарисован императорским Ками, значит, создал его близкий потомок Аматэрасу, - сказал он, едва дыша. – Понятно, почему вызвали Ятагарасу, но нам повезло, что Ками управляет своими силами.

Кирин вдруг замер, глаза его вспыхнули слишком ярко.

Я сжалась. Контроль Томо все же пошатнулся.

Кирин бросился в лес, преследуя ворона.

Глаза Томо расширились.

- Нет!

Мы услышали вопль кирина, он мчался по лесу, и далекие крики ворона, что возвращался.

- Сато, - сказал Томо. – Он все еще там!

Молния расколола небо, земля задрожала. Ветер разносил тающие чернильные перья, они летели в город мимо нас. Ворон закричал вдали, поднялся в небо, от него разлетались перья. Томо вытащил из сумки блокнот, вооружился ручкой и открыл страницу с кирином. Существо лежало на боку со вспоротым животом, из-за чешуи напоминая выброшенную на берег рыбу.

Томо отвел взгляд и зачеркнул рисунок. Кирин издал ужасающий вопль в лесу, мои глаза застилали слезы. Хлопанье крыльев стало тише, ворон вернулся в храм, а потом тоже исчез, вычеркнутый загадочным Ками.

Смерть подстерегала за каждым углом. Я устала от этого.

Этому нужно положить конец.

Мы сидели в тишине в номере гостиницы, бумажная квадратная лампа на столе отбрасывала свет на наши лица. Мы сидели на футонах и думали о произошедшем. Ишикава все еще не вернулся, но написал нам, что с ним все в порядке. Он увидел, как в храм Наику идут священники, но мы не услышали его предупреждения, ведь были охвачены воспоминанием Аматэрасу. Крик, что мы слышали, должен был отвлечь священников от нас, и он сказал, что где-то в горах смог уйти от них. Он взобрался на дерево, чтобы осмотреться, и ждал, пока все успокоится, чтобы вернуться в город. Я вскинула брови, Томо провел рукой по волосам и улыбнулся.

- Сато всегда хорошо удавалось уйти от слежки, - сказал он. Видимо, образ жизни преступника давал свое. – Кстати, - добавил он. – Спасибо.

Я уставилась на него.