Ваня Болев смущенно вскочил под ее пристальным взглядом. В руке у него был небольшой чемоданчик.
— Здравствуйте, Ваня!
— Простите меня… я помешал занятиям.
— Разве можно помешать? Мне мешает собственная голова, — усмехнулась Вилена.
— Собственная голова? — почему-то обрадовался Болев.
Вилена удивленно посмотрела на него.
— Простите, — сухо сказала она. — Надо сегодня еще так много сделать. Готовлюсь к экзаменам, — и Вилена опять усмехнулась.
— Так я потому и пришел! — оживился Ваня.
— По поводу моих занятий? — удивилась Вилена. — Что тут можно придумать! Мало запоминать — надо понимать. Не годится голова.
— Вот, вот! — снова обрадовался Болев. — Потому я и пришел.
Они сели.
— Я все время узнавал, как у вас идут дела.
— Вы узнавали? У кого?
— Я и Костя. Помните его? Мы поочередно звонили вашему папе.
— Он ничего мне не говорил.
— Мы просили его об этом. Мы следили за вашими успехами. И пришли к выводу. Запомнить в такой срок все, что требуется, вам невозможно. Я просчитал это на электронной машине. Астрономические цифры. Превосходит человеческие возможности.
— Ну вот! Благодарю вас за помощь и ободрение, — с горькой иронией сказала Вилена.
— Зачем эти слова, пустые и лживые?
— Поверьте, сейчас меня никакие слова не интересуют…
— Нет, это вас заинтересует, если… Вилена устало повернулась к Болеву.
— Что если?
— Если вы на все готовы.
— Разве меня надо еще спрашивать?
— Я потому и пришел к вам, — быстро заговорил Болев. — Вы можете меня выгнать. Можете объявить маньяком, но я вижу для вас один только выход.
— Все-таки выход?
— Да, вы сможете сдать экзамен на нейтринного физика, если…
— Я и так перегрузила свой мозг… до отказа.
— Я кое-что придумал и снова покушаюсь на ваш мозг.
— Хорошо, что на мозг, — усмехнулась Вилена.
Ваня Болев смутился, потупил глаза:
— Я уже давно… понял.
— Так что же мой мозг? Не выдержит, взорвется?
— Только магнитная память электронной машины способна вместить все необходимые знания.
— И что же? Мне теперь стать электронной машиной?
— Я это и предлагаю, — обрадовался Ваня.
Вилена встала прямая, упругая. Пронизывающе посмотрела на него. Ваня тоже вскочил:
— Я работаю над проблемой машинной памяти. Можно использовать портативную кибернетическую машину, которая запомнит уйму необходимых знаний.
— Машина, но не я!..
— Машину сделать частью вашего мозга.
— Заменить мой мозг электроникой? — гневно спросила Вилена и опять пристально посмотрела на Болева.
— Нет. Что вы!.. Только ввести в ваш мозг электроды, платино-иридиевые электроды… какую-нибудь сотню… Животным ведь вводят.
— Животным?
Ваня торопливо объяснял:
— Портативная машина памяти всегда будет с вами. Ею станут управлять биотоки вашего мозга. Заключенные в ней знания непосредственно передаются ему…
— Болев! — властно перебила Вилена.
— Я воспользовался готовым комплексом памяти и только насытил его. Вот в этом чемоданчике или сумочке, называйте как хотите, заключены все нужные вам для экзамена познания. Считайте это электронной шпаргалкой или справочником… Только пользуйтесь! — и Ваня протянул Вилене небольшую кожаную сумку, которую она приняла за чемоданчик.
Вилена взяла ее и приложила к уху:
— Как же мне узнать, что здесь таится?
— Согласиться. Я не знаю, как это делается. Вероятно, придется остричь волосы. Ну и побрить голову… Я не нейрохирург.
— Вы с ума сошли!
— Вот этого я больше всего и боялся, — упавшим голосом сказал Болев. — Я, признаться, попробовал написать стихи про древнего царя Птолемея. Вы знаете легенду о созвездии Волосы Вероники? Пряди рассыпанных звездочек…
— Знаю, знаю! Напоминали отстриженные волосы жены Птолемея. Милый, милый Ваня! В своих стихах вы уже предлагали мне стать Спящей Красавицей, дождаться принца в ледяном гробу. Теперь вы хотите…
— Только счастья! Вашего счастья!..
— Вы, должно быть, все-таки станете поэтом. Не думайте, милый Ваня, что я испугалась. Рискуя жизнью, о волосах не плачут. Нет, я отказываюсь от вашей чудесной электронной шпаргалки совсем не поэтому.
— Отказываетесь? — не веря ушам, спросил Болев.
— Подумайте, что вы мне предлагаете? Протез мозга? Разве я захотела бы заменить свои ноги самыми красивыми колесами?
Ваня смущенно посмотрел вниз и покачал головой.
— Почему же я должна перестать быть человеком в самом главном? Почему должна пойти на симбиоз женщины с машиной, дополнить свою голову протезом? Нет, Ваня, я хочу выиграть сражение, оставшись человеком, показать, на что способна, если иду на все…
— Как жаль… Я думал… войдя в звездолет и вспомнив о Волосах Вероники, вы этим включили бы одну электронную ячейку…
— Милый Ваня. Я и так обязательно, когда войду в звездолет, вспомню Волосы Вероники, а главное, вас. Я ведь давно все поняла… — без всякой электроники, и я не знаю, как благодарить вас за подарок, который не смогу принять.
— Простите меня… Я не знал, что вы такая… Я — глупец. Я… я искал…
— Я тоже искала сказку, — сказала Вилена и чуть виновато, но твердо посмотрела на него своими зеленоватыми глазами. — Но видите, нашла совсем не сказку. — И она отдала ему чемоданчик.
Глава 2
ПАМЯТЬ ПРЕДКОВ
— У нас в Нидерландах в старые времена говорили: «Бог создал мир, а Голландию — голландцы».
Вилена пристально посмотрела на своего спутника, потом вокруг.
Великолепное шоссе напоминало родную страну. Но здесь оно тянулось вдоль прямолинейного канала, рядом мелькали мачты монорельсовой дороги. Шоссе проходило ниже уровня воды в канале. Поэтому суда на подводных крыльях, казалось, мчались навстречу и готовы были перелететь через шоссе.
У инженера тен-Кате, встретившего Вилену на аэродроме, машина была на воздушной подушке.
В облике инженера было какое-то несоответствие, в котором Вилене хотелось разобраться. Был он еще молод, хотя и лысел, ростом невысок, рано пополневший, сидел сутулясь и сбоку казался унылым. Но стоило поймать его взгляд, как это впечатление исчезало: горящими глазами жадно смотрел он перед собой, словно старался все заметить, все впитать в себя. Говорил он тоже в полном противоречии со своим обликом, убежденно и с увлечением. Должно быть, где-то внутри, решила Вилена, он был столь же романтичен, сколь обыденен с виду.
— Голландцы вот уже тысячу лет отвоевывают землю у моря, — снова говорил тен-Кате. — Мы едем по былому морскому дну.
— По польдеру? — Вилена пристальным взглядом окинула поля, разделенные на аккуратные прямоугольники и возделанные с особой любовью.
— В былые времена фермер передавал свое хозяйство старшему сыну, а младшие отправлялись искать счастья. За морем вырос город Нью-Амстердам, который зовется теперь Нью-Йорком. Голландцы основали Бурскую республику в Африке, наводнили Индонезию. Они или растворялись среди заморских народов, или возвращались обратно. В Голландии становилось тесно.
— Какая удивительно ровная страна, — заметила Вилена.
— И без гор, и без лесов, — подхватил ее спутник. — Нидерланды — в переводе «нижняя страна». У нас есть древняя поговорка: «Держи ноги сухими». Наши предки застали здесь болота и себшу, смесь грязи и соли. Они осушили страну, перерыв ее сетью каналов и перекачав в них воду с помощью ветряных мельниц. Начали наступать на море, оградив страну дамбами.
— Всегда восхищалась.
— Я потому напомнил вам об этом, что мечтаю отодвинуть дамбы еще глубже в море, отвоевать у него плодородных земель не меньше, чем осушено за тысячу лет. До вступления Голландии в Объединенный мир этот проект считали невыполнимым… — Он встретился глазами с взглядом Вилены, живым, пожалуй, даже выпытывающим.