Цинь Чжэн также кивнул и ответил с улыбкой: «Всё так. Ты, конечно, не знаешь, но мне пришлось изрядно постараться, чтобы найти время для визита. Но даже так, в моём распоряжении лишь полдня. После этого я должен поспешить назад».

«Да, я тоже. Через полдня я покину тебя вместе со вторым братом», — извиняющимся тоном сказал Цинь Фэн.

«Ох, всего лишь полдня», — эхом отозвался Цинь Юй. Очевидно, он был несколько разочарован. От его прежнего возбуждения и озорства не осталось и следа.

У Цинь Юя было три родных человека — его отец и двое старших братьев. Отец был так сильно занят, что приехал навестить его лишь один-единственный раз за два года. Им с братьями с таким трудом удалось встретиться в этот раз, но уже через полдня он снова будет сам по себе, или, точнее, снова останется в компании одного лишь Сяо Хэя, который сейчас сидел поодаль от горячего источника.

Цинь Фэн и Цинь Чжэн обменялись взглядами. Оба чувствовали себя беспомощными.

Цинь Юй внезапно улыбнулся и поднялся. «Старший брат, отец ездил в Бескрайнюю Глушь. Он немало поведал тебе об искусстве войны, не так ли? — быстро спросил он, — Я знаю, что он очень хорошо разбирается в боевых построениях. Так мне сказал дедушка Лянь».

«Истинно так. Мастерство отца в искусстве войны ужасает. Когда мы вместе проводили боевые учения, мне пришлось полгода практиковаться, чтобы хоть в какой-то мере отвечать его требованиям», — Цинь Фэн погрузился в воспоминания о том периоде его жизни. Он повторил бессознательно: «Мастерство отца в военном деле невероятно высоко».

«Старший брат!» — Цинь Чжэн посмотрел на него. Сердце Цинь Фэна ёкнуло. Он мог лишь горько улыбнуться про себя. Как беспечно! Ему не стоило этого говорить.

Цинь Юй, казалось, не придал особого значения этому эпизоду. Он увлечённо начал рассказывать Цинь Чжэну и Цинь Фэну о том, что случилось с ним за последние три дня. Три брата ещё долго сидели в горячем источнике и болтали обо всём. И лишь после совместного ужина Цинь Фэн и Цинь Чжэн отбыли.

За воротами Туманного Особняка стоял Цинь Юй в чёрном парчовом одеянии, провожая глазами уезжающих братьев и маша рукой на прощанье.

«Счастливого пути, старший брат, второй брат!» — глаза мальчика безостановочно моргали.

Цинь Фэн и Цинь Чжэн оглянулись на Цинь Юя и улыбнулись. Затем они запрыгнули на своих Яростных Тигров. За ними следовала сотня отборных солдат, также на Яростных Тиграх. И уже через короткое время их силуэты растаяли на горной дороге без следа.

Ниже по тропе Цинь Фэн и Цинь Чжэн ехали бок о бок на Яростных Тиграх.

«Старший брат, в этот раз ты действительно был неосторожен со словами. Сяо Юй не особо интересуется политикой и интригами. Кроме того, из-за его проблемы с даньтянем он не может практиковать боевые искусства, чтобы стать военачальником. То есть, ему ничего не светит ни в гражданских, ни в военных делах. Отец направил всю свою энергию на нас двоих, тогда как Сяо Юй не видел его ни разу за весь год. Он был совершенно один. И ты сказал, что вы с отцом отрабатывали боевые манёвры в течение полугода. Какие эмоции, по-твоему, он испытывал на этот счёт?» — сказал брату Цинь Чжэн. Он явно был крайне раздражён.

Цинь Фэн вымученно улыбнулся и ответил: «Второй брат, я был невнимателен. Я пожалел о своих словах после этого».

Лицо Цинь Фэна внезапно затвердело. Он сказал: «Второй брат, из-за врождённой проблемы Сяо Юя с его даньтянем, он не может преуспеть в военных делах. Он также не может заниматься государственными делами. Ему неоткуда будет взять достаточно силы, чтобы защитить себя. Мы с тобой должны позаботиться о его безопасности. Мы не можем позволить кому-либо издеваться над ним».

«Если кто-либо посмеет тронуть Сяо Юя хоть пальцем, я заставлю их пожалеть о том, что они появились на этот свет!» — процедил Цинь Чжэн, в его глазах промелькнула жестокость.

Какое-то время спустя, братья и их телохранители спустились с горы Дунлань и поспешили к городу Янь.

Поздняя ночь. На вершине горы Дунлань виднелась неподвижная фигурка мальчика, открытая всем холодным ветрам. На плече мальчика также неподвижно замер чёрный орёл. Взгляд Цинь Юя был устремлён в звёздное небо, и в его глазах ощущалась какая-то зрелость, не свойственная детям его возраста.

Каждый день Цинь Юй либо читал книги, либо размышлял в одиночестве. Его ум был куда более острым, чем этого можно было бы ожидать от 8-летнего мальчика.

«Сяо Хэй», — внезапно произнёс Цинь Юй, не отрывая взгляда от звёздного неба. Чёрный орёл на его плече шевельнулся, птичьи глаза пару раз обежали всё вокруг, но он так и не понял, зачем хозяин позвал его.

Внезапно на губах Цинь Юя заиграла слабая, но счастливая улыбка: «Сяо Хэй, ты знаешь? Когда я был ещё совсем маленьким, отец часто проводил со мной время и заботился обо мне. Когда он пригласил тех 12 учителей, я начал учиться. Мне не слишком нравились эти занятия, но несмотря ни на что, я усердно заставлял себя учиться, чтобы отец был счастлив. Я мигом выучил те символы, отец даже назвал меня одарённым, но затем…»

После небольшой паузы он продолжил.

«Я помню всё очень отчётливо. Когда мне было 6, в уединённом дворике отцовского дворца эти 12 учителей сказали что-то вроде того, что мне не стать правителем. Затем дядюшка Фэн сказал, что у меня проблема с даньтянем, и что я не могу накапливать внутреннюю энергию, а это означает, что путь боевых искусств для меня закрыт. После этого я отправился в Туманный Особняк. С той поры отец не обращает на меня внимания и не заботится обо мне. Тогда я не знал, что такое даньтянь, или кто такой правитель. Так что я даже думал, что отец действительно позволил мне уехать сюда развлекаться. Но…»

Цинь Юй опустил голову и прикусил губу. С подавленным видом он продолжил: «За эти два года я много раз интересовался у таких людей, как дядюшка Ван, что есть даньтянь и что есть правитель. Думаю, теперь я понимаю, почему отец больше не обращает на меня внимания».

Цинь Юй снова прервался и посмотрел на звёздное небо.

«Мне действительно не по душе эти книги, связанные с интригами и политикой. Я лишь заставлял себя постигать эти науки. Я действительно… Я на самом деле хочу, чтобы отец улыбнулся, признал и похвалил меня, но эти тёмные книги, эти жестокие книги… Я, я заставлял себя и давил в себе неприязнь к этим методам, я знаю всё об этих схемах и стратагемах, но я не могу заставить себя применять их! Я не могу использовать их. Отец, я действительно не могу!»

Цинь Юй горько заплакал, негромко всхлипывая. Его тонкое и слабое тело дрожало. Сяо Хэй, сидящий у него на плече, развернулся и накрыл лицо Цинь Юя маленьким крылом.

Цинь Юй наклонил голову и взглянул на молодого орла. Затем обнял его и крепко прижал к груди. Орёл не вырывался, как будто понял, какое у мальчика сейчас состояние.

«Сяо Хэй, я действительно хочу услышать похвалу отца, увидеть его счастливую улыбку, действительно хочу…» — бормотал он всё тише и тише.

В укрытии на вершине горы находились три эксперта, тайно и неустанно защищавшие Цинь Юя.

Внезапно звёздное небо прорезал ослепительно яркий метеор. На мгновение блеск метеора затмил самые яркие звёзды на небе.

«Метеор!»

Глаза Цинь Юя внезапно засветились. Он немедленно выпустил Сяо Хэя из объятий, вскочил, плотно зажмурился и сложил руки перед собой: «Желаю, чтобы отец заботился обо мне так же, как он заботится о старшем и втором брате. Пусть он лучше шлёпает меня или наказывает — что угодно, только не игнорирует».

Цинь Юй медленно открыл глаза и проследил взглядом за метеором, который уже достиг горизонта.

«Как-то раз отец сказал, что если загадать желание во время падения метеора, то оно сбудется. Он не мог меня одурачить, оно обязательно сбудется». Цинь Юй глядел в небо, и на его лице было выражение абсолютной решимости.