Дешевая комната в бедной части бульвара Сансет,

пять утра, радио, мяукающее старые песенки за стеною...

Я по-быстрому умываюсь. Пятидесятые плывут по воде,

маркером надпись "Иисус - транвестит, он приглядывает за тобою"

Кажется, я по-быстрому был этой ночью с шестью или семью,

стоя на проезжей части бульвара С-М, улыбаясь и голосуя...

Пальмы, равнодушно склонившиеся над бетоном во тьме,

полицейские в штатском, шныряющие вокруг, как акулы.

Может быть, их было восемь - снявших меня... Не помню.

Надо пересчитать деньги, возможно тогда станет ясно.

Если честно, Джою нет до меня дела - он тоже торгует собой

и точно так же пытается вспомнить, сколько их было. Напрасно.

Я собираю этих мужчин, не заглядывая им в глаза, не помня,

как пчела собирает нектар, перелетая с цветка на цветок,

пытаясь забыть Лиланд, где дом, с его золотом до горизонта,

за световые годы отсюда - кукурузные и соевые поля страны Оз.

Радио из соседней комнаты продолжает гладить меня, как кошку,

"The Shireless", или кто-то на них похожий, поют"Be my baby...Oh, be..."

Я смотрю на лицо в зеркале, переводя взгляд медленно, понемножку -

это я впервые внимательно, без горечи,взглянул на свои черты.

Я стараюсь, всегда старался держался от зеркал подальше,

мне не нравится смотреть на то, что я в них вижу - на гея.

Первый раз в жизни, мне кажется, я могу полюбить сам себя -

мои губы мучительно тянутся, я начинаю целовать свое отражение.

Я впервые, кажется, дал себе шанс полюбить самого себя.

" Be my baby..." слова плывут ко мне, как звездная пыль, как надежда...

И, может быть, если мы будем целоваться достаточно долго,

я смою с себя эту ночь, и этих мужчин...Ну, кроме одного, нежного.

Джанис Джоплин у него в машине звучала -

я бы его оставил.