А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет,
ненужно пройденных путей,
впустую слышанных вестей.
Нет невоспринятых миров,
нет мнимо розданных даров,
любви напрасной тоже нет,
любви обманутой, больной,
ее нетленно чистый свет
всегда во мне,
всегда со мной.
И никогда не поздно снова
начать всю жизнь,
начать весь путь,
и так, чтоб в прошлом бы — ни слова,
ни стона бы не зачеркнуть.
Есть у меня подкова, чтоб счастливой —
по всем велениям примет — была.
Ее на Херсонесе, на обрыве,
на бывшем поле боя я нашла.
В ней пять гвоздей,
она ко мне по ходу
лежала
на краю земном.
Наверно, пятясь, конь сорвался в воду
с отвесной кручи
вместе с ездоком.
Шестнадцать лет хранила я подкову, —
недавно поняла,
какое счастье — щедро и сурово —
она мне принесла.
Был долгий труд.
Того, что написала,
не устыжусь на миг — за все года, —
того, что думала и что сказала
раз навсегда.
Нескованная мысль, прямое слово,
вся боль и вся мечта земли родной, —
клянется херсонесская подкова,
что это счастие — всегда со мной.
А ты, моя любовь!
Ведь ты была готова
на все: на гибель, кручу, зной…
Клянется херсонесская подкова, —
что это счастие — всегда со мной.
Нет, безопасных троп не выбирает
судьба моя,
как всадник тот и конь —
тот, чью подкову ржавую сжимает
как символ счастия — моя ладонь.
Дойду до края жизни, до обрыва,
и возвращусь опять.
И снова буду жить.
А так, как вы, — счастливой
мне не бывать.