«Просто останься, Лидия. Я съеду, буду спать на диване, что угодно, пока ты не определишься. Просто подумай об этом, Лидди, ты не должна делать этого! Я не люблю ее!»

Я отключила мобильный и бросила его в ящик стола, а затем снова попыталась выбросить из головы это происшествие. Бесполезно. Ничего не изменится, нужно быть храброй перед всем миром. Я сдалась и убрала волосы с глаз. Темные, влажные пряди запутывались между пальцами. Я все еще насквозь мокрая от дождя снаружи и мне так холодно. Достаточно холодно, чтобы не позволить мыслям пробиться сквозь онемение, пока я не начала тосковать по кровати в собственном доме, по объятиям Стю и по его песочного цвета волосам на подушке.

Неожиданно стало тяжело дышать, ком застрял в горле. Я с трудом могла вспомнить ощущения, когда в последний раз плакала. На дрожащих ногах я пошла в сторону кухни, движимая желанием отогнать эту боль. Может быть, я могла бы ошпарить это чашкой горячего кофе, выжечь из себя, пока этот знакомый зуд не вернулся обратно. Я достала кружку и включила чайник, глядя из окна на офисные здания напротив. Мое отражение в зеркале выглядело так же устало, как я себя и чувствовала. Я шагнула вперед, опираясь на столешницу, чтобы рассмотреть себя еще ближе. Мои глаза казались бледнее, чем обычно, зеленая радужка теперь больше походила на нечто пастельное и бесцветное. Мои глаза были бесцветными.

Я попыталась придушить эту боль, отбросить ее прочь, не зная даже, как выпустить это, ведь все, о чем я могла думать, это Стюарт, его яркая улыбка и смех, его одежда, разбросанная по всему полу в спальне.

Кадры нашей жизни мелькали перед глазами. Так много обещаний вечности и бесконечности. Он единственный, кто ставил меня на первое место. Он любил меня. Он обещал мне это.

Я стиснула зубы, но слезы бежали быстрее, чем я могла бы сморгнуть их. Я была так беспомощна против этого шквала рыданий, который удивил меня почти так же сильно, как и измена. Лидия Марш — большая девочка. Она не плачет.

Я подпрыгнула от прикосновения к моей руке, инстинктивно оборачиваясь лицом к злоумышленнику. Унижение свинцом легло на меня, когда я узнала эти темно-карие глаза. Джеймс Кларк, главный технический директор. Мистер Корпорация и мистер чертов идеал во всем. Я проработала в Trial Run Software Group около года, и все, что знала о нем, это его репутация. Всем известно, что он работает много часов в день, но я никогда не была в офисе в шесть утра, чтобы удостовериться в этом.

Он не отводил от меня взгляда, и я попятилась, на ходу бормоча извинения.

— Вы пьете молоко?

Я покачала головой, вытирая щеки рукавом, который был таким же мокрым, как и мое лицо, молясь, чтобы оно не было покрыто соплями или пятнами, или и тем, и другим.

Я смотрела, как он закончил приготовление кофе для меня и приготовил еще один для себя. Мои дрожащие пальцы соприкоснулись с его, пока он передавал мне кружку. На мгновение он задержался, будто позволяя моему сердцу пропустить удар, а затем убрал руку. Мне удалось пробормотать слова благодарности, на что он мягко улыбнулся.

После этого стало тихо, и только низкий гул холодильника заполнял эту тишину. Джеймс облокотился на столешницу и не требовал никаких объяснений. Он не пытался заполнить тишину, на самом деле, он просто пил кофе, глядя на меня. И тогда я предположила, что не многие на этой земле могли бы противостоять Джеймсу Кларку.

— Извините, — произнесла я.

Он осмотрел меня с головы до ног.

— Вам следует сменить одежду. У меня есть запасной пиджак в кабинете, он будет великоват, но, по крайней мере, вы согреетесь.

Я встретилась с ним взглядом.

— Все в порядке, спасибо, у меня есть целый чемодан вещей под моим столом.

— Я заметил.

Его взгляд будто говорил мне, что так оно и было. Он заметил, прекрасно.

— Что вы оставляете позади?

— Мужчину, с которым собиралась состариться.

— И вы уверены, что это именно то место, где вы хотите быть?

— Нет смысла хандрить, верно? — я запнулась, и Джеймс протянул руку, чтобы дотронуться до моего плеча.

— Согрейтесь и высушитесь, пока не подхватили простуду и не умерли. Если захотите поговорить, я в своем кабинете. Я умею слушать.

— Уверена, у вас есть более важные занятия, — мой смех получился нервным.

— Нет, — ответил он.

— Мне жаль, что вы оказались свидетелем моего срыва. Как неловко.

— Вы не должны сожалеть об этом. Я сам прошел через многое, Лидия. Мое предложение было искренним, я не сужу, и, определенно, не сплетничаю, — его темные глаза продолжали смотреть в мои. Океан спокойствия посреди бури. Но что-то еще было в его глазах. Понимание.

— Спасибо. Я буду в порядке.

— Уверен, что будете.

А потом он ушел, оставив меня тонуть в унижении. Но, по крайней мере, я больше не плакала.

У меня не было абсолютно никаких намерений разбрасываться извинениями, выдавая мое отношение к Джеймсу Кларку. Да и вообще, все наши отношения ограничивались совместными рабочими встречами время от времени. Я даже удивлена, что он знает мое имя.

Переодевшись в чистые вещи, я включила компьютер. Никаких новых сообщений или файлов. Я закончила расписание невыполненного проекта еще вчера, поэтому мне нечем было заняться до наступления официального рабочего дня. Желание проверить сообщения в телефоне нарастало. Оно буквально сжимало мои конечности, моля о внимании. Это и оказалось единственной причиной, по которой я решила приготовить кофе для мистера Кларка. Это и, безусловно, желание извиниться за свой эмоциональный срыв на кухне.

— Черный, без сахара, верно? — сказала я, протягивая ему кофе.

— Впечатлен, что вы заметили.

— Я девушка, склонная уделять внимание деталям, — неловко произнесла я, расхаживая по его кабинету и разглядывая сертификаты и аккредитации на стенах.

— Фрэнк настоял, чтобы я развесил их здесь. Вероятно, это способствует привлечению клиентов.

— Вы, должно быть, гордитесь ими.

Он пожал плечами.

— Большинство из них даже не стоят бумаги, на которой напечатаны. Присядьте, Лидия, и сделайте глубокий вдох.

Стул напротив него оказался удобным. Я откинулась назад, соприкасаясь с кожей спинки, осознавая, что совсем не спала прошлой ночью.

— Я сожалею о произошедшем на кухне.

— Не стоит.

— Это было непрофессионально.

— Профессионализм не имеет ничего общего с этим. Не хотите рассказать, что произошло? — он говорил весьма спокойно. По правде говоря, от него самого исходило спокойствие.

Мне хотелось солгать, отшутиться, но он бы не поверил мне, как бы я ни старалась.

— Пару месяцев назад мой парень переспал со своей коллегой. С куклой Барби, помешанной на искусственном загаре. Я бы и не узнала, если бы он не обрюхатил ее.

Джеймс даже не дернулся, не спешил утешать меня.

— Он сожалеет?

— Он хочет, чтобы я осталась с ним. Уверена, ему еще хуже, чем мне.

— А чего хотите вы?

— Я хочу вернуться домой, — призналась я, — запрятать все это подальше и притвориться, будто моя жизнь по-прежнему в порядке. Но это не так. То, что произошло с нами, это не «в порядке», не тогда, когда другая девушка беременна от него, верно?

— Все зависит от того, что именно вы подразумеваете под этим.

— По мне, так это уж точно не обрюхатить кого-то на конференции, перебрав текилы.

— Это то, что подсказывает вам ваш разум, но что насчет остального?

— Все остальное подсказывает мне, что мы просто должны закончить на этом. Разорвать отношения, — наши глаза встретились, и будто электрический ток прошел по моей спине. — А что насчет вас?

Он приподнял брови.

— Насчет меня?

— Вы говорили, что сами прошли через многое. Что вы сделали?

Джеймс улыбнулся.

— Я решил следовать правилам и начал все сначала.