В дверь снова постучали. Калеб отстранился на расстояние вытянутой руки и посмотрел на меня. Что-то изменилось в его глазах. Поделившись с ним секретом, я стала для него чем-то большим. Догадывалась ли я, что это произойдет? Намеренно ли не рассказывала правду, приберегая ее для такой ситуации как сегодня?

Он нежно провел пальцем от волос по лбу к носу, по моим губам и дальше вниз по шее.

— Ты ошеломляющая, — сказал он. — Могу я проводить тебя к алтарю?

Мое сердце пропустило удар, взлетело, упало... станцевало чертовски счастливый танец. Он собирается жениться на мне.

— Да, пожалуйста.

— Лия...

— Да?

— Я не обижу тебя. Я буду заботиться о тебе. Ты веришь мне?

— Да, — солгала я.

Настоящее…

Оливия ни капли не изменилась. Волосы цвета воронова крыла свободно ниспадают до талии. Она похожа на цыганку в своих сине-зеленых льняных брюках и облегающей блузке кремового цвета, которая небрежно обнажает одно рельефное плечо. Я рассматриваю ее золотые серьги-кольца, размером с мою ладонь. В них она выглядит экзотично и даже немного опасно. Из-за нее я всегда чувствовала себя простушкой.

Ее взгляд скользит по посетителям ресторана в поисках знакомых лиц: пожилой мужчина, парочка, тесно прижавшаяся друг к другу, два официанта заворачивают серебряные приборы в салфетки ... и я.

Я вижу на ее лице шок — рот приоткрылся, глаза округлились, демонстрируя белки. Неожиданно она напряглась. Ее глаза осматривали каждый столик ресторана, и я поняла, что она выглядывает его. Я качаю головой, давая понять, что его здесь нет, и делаю глоток кофе, поджидая пока она подойдет.

Она целенаправленно двигается ко мне. Когда она подходит к столику, за которым сижу я, она не садится, а просто стоит, смотрит на меня и ждет.

— Старый клиент? — сухо спрашивает она.

— Ну, так и есть, разве нет? — жестом я предлагаю ей сесть. Я отправила анонимное сообщение ей в офис, утверждая, что я старый клиент и у меня жуткие неприятности с законом. Договорилась о встрече с ней за обедом у «Тиффани». Я понятия не имела, придет она или нет, но лучше так, чем появляться в ее офисе.

Она осторожно садится на диванчик напротив меня, не сводя с меня взгляда.

— Что ж, что тебе, черт возьми, нужно?

Я вздрагиваю. В «лабутенах» или нет, но она все та же белая шваль, что и раньше.

— Я подумала, что ты могла бы просмотреть для меня один документ, — я лезу в сумочку и вытаскиваю документы, которые украла из секретера Калеба. Положив их на стол, я подталкиваю их к ней.

— Что это? — интересуется она, глядя на меня с отвращением. Как смеет она смотреть на меня подобным образом? Она собственноручно разрушила мою жизнь. У меня могло бы быть все, если бы не ее коварные загребущие руки.

Хотя, если бы не она, то, возможно, я была бы в тюрьме. Я заталкиваю эту мысль подальше. Сейчас не время для благодарностей. Пришло время отвечать на вопросы. Я толкаю к ней документ.

— Взгляни. Взгляни своими глазами.

Даже не повернув головы, она бросает взгляд на бумаги, потом обратно на меня. Идеальное, жесткое, поразительное запугивание. Стоило бы восхититься языком ее тела.

— И зачем бы мне это делать? — спрашивает она.

Ей удалось заставить меня почувствовать себя отвергнутой. Я вспоминаю, как стояла на свидетельской скамье, и мое сердце вылетало из груди. Я решаю попробовать, смогу ли достичь такого же эффекта.

— Это документы Калеба, — сообщаю я, едва шевеля губами.

Не знаю, то ли из-за упоминания его имени, то ли из-за того, что я копировала ее поведение, но она напряглась.

К нашему столику подходит официант. Оливия протягивает руку за документами.

— Принесите ей кофе с двойными сливками, — делаю я заказ, отсылая его прочь. Он спешно удаляется. Оливия, которая читала бумаги, поднимает на меня взгляд. Почти каждый день в течение девяти месяцев я была рядом с ней. Я помню, что она любит.

Я потягиваю свой кофе, пока она читает, и наблюдаю за выражением ее лица.

Приносят ее кофе. Не глядя, она снимает крышечки с пакетиков со сливками и выливает их в чашку.

Она поднимает кружку к губам, но на полпути ее рука замирает. Кофе проливается, когда она со стуком ставит кружку обратно на стол. Внезапно она встает.

— Где ты это взяла? — она отходит от стола, качая головой. — Почему там указано мое имя?

Я провожу языком по зубам.

— Я надеялась, что ты сможешь мне это объяснить.

Она быстрым шагом идет к двери. Я встаю, бросаю на стол банкноту в двадцать долларов и отправляюсь за ней.

Я догоняю ее на парковке и прижимаю к стене возле газетного киоска.

— Тебе не уйти от объяснения, почему твое имя указано на документе рядом с именем моего мужа!

С ее лица сходят все краски. Она качает головой.

— Не знаю, Лия. Он никогда… Я, правда, не знаю.

Она закрывает лицо ладонями, и я слышу, как она всхлипывает. Это только злит меня еще сильнее. Я угрожающе делаю шаг в ее сторону.

— Ты спишь с ним, да?

Она убирает руки от лица и внимательно смотрит на меня.

— Нет. Конечно же, нет! Я люблю своего мужа, — ее явно оскорбило то, что я посмела обвинить ее в подобном.

— А я люблю своего мужа! Итак, за что же он любит тебя?

Она смотрит на меня с неприкрытой ненавистью.

— Он не любит, — отвечает она просто. — Он выбрал тебя, — очевидно, ей больно произносить эти слова. Я ощущаю, как от ее кожи буквально волнами исходят эмоции.

Я вытаскиваю договор и трясу им перед ее лицом.

— Он купил тебе дом. Почему он купил тебе этот чертов дом?

Она выхватывает договор из моих рук и тычет пальцем в дату.

— Ты упускаешь одну маленькую деталь! Задолго до тебя, Лия, — она швыряет его мне обратно на грудь. — Но ты сама прекрасно знаешь это. Так зачем ты обманом заставила меня прийти?

Я сглатываю, что является показателем того, что я нервничаю. Она замечает это и безжалостно улыбается.

— Мне следовала позволить им засадить тебя за решетку, и ты прекрасно это знаешь.

Она отворачивается и идет к своей машине. Ее заявление взбесило меня. Я снова иду за ней, вонзив ногти в ладони и дыша через нос.

— Так ты могла получить его? — не сдержавшись, спрашиваю я. В ушах бешено шумит кровь. Я постоянно задаюсь этим вопросом. И я снова повторяю его.

— Если бы ты проиграла дело, он бы остался с тобой?

Она останавливается и оглядывается на меня через плечо.

— Да.

Я не ожидала, что она скажет правду, и это пугает меня. Я открываю рот и заставляю себя произнести эти слова.

— Я думала, ты любишь своего мужа.

Она выдыхает через нос. Это действие напоминает мне поведение взбудораженной лошади. Она поднимает взгляд с моих туфель и с отвращением останавливает его на моем лице.

— Твоего я тоже люблю.

Прошлое…

До свадьбы я практически не позволяла своим родителям находиться рядом с Калебом, потому что боялась, что их мнение повлияет на него, и он начнет относиться ко мне так же, как и они. Большинство моих парней не понимали их завуалированные оскорбления и холодное ко мне отношение. Калеб же умен, он видит их насквозь, видит насквозь меня — он мог начать задавать вопросы. Я не хотела вопросов или возможного расставания, которое могло за этим последовать: «Лия — сплошное разочарование». Она ненадежная, второсортная дочь.

Мне не хотелось, чтобы кто-то узнал обо всем этом. Поэтому все два года, что мы встречались, я очень аккуратно приводила его на светские мероприятия, которые устраивала моя семья. По большей части, это было утомительно — следить, чтобы никто не сказал лишнего и разговор долго не задерживался на одной теме. После свадьбы все изменилось. Может быть, я чувствовала себя более уверенно после своего признания или, может быть, из-за того, что я, наконец, рассказала ему правду о том, откуда я.