Калеб облизнул губы.

— Мы подали объявление о покупке дома. Ожидаем ответа.

— Надеюсь, ты не намереваешься держать Лию дома. Она нужна мне в офисе.

Калеб напрягся. Я понимаю язык его тела, как будто это оно мое собственное. Я хотела услышать, что он ответит великолепному всемогущему Смиту.

— Я не намереваюсь нигде ее удерживать, — ответил он. — За пределами моей кровати, она вольна приходить и уходить, когда пожелает.

Я подавилась слюной. Мне хотелось рассмеяться от выражения лица отца. Отец часто бывает груб, я слышала, как он отпускает подобные шуточки, но комментарий Калеба обезоружил его. Калеб, вероятно, знал, что так и будет — он великолепно умеет манипулировать.

Отец прочистил горло, и на его губах заиграла легкая улыбка.

Мой муж повернулся ко мне.

— Ты планируешь вернуться обратно на работу, Лия?

Отец к такому не привык. Мне хотелось бросить на него взгляд, чтобы увидеть, как он реагирует на то, что у его неродной дочери спрашивают ее точку зрения.

— Я не знаю, — ответила я. — Но можно подумать об этом...

Почему он хочет, чтобы я вернулась? У него целое полчище сотрудников, с которыми он может играть в корпоративные игры. Может быть, таким образом он пытается? Ну... стать мне отцом? Моим босом? Меня вообще удивляет тот факт, что он предложил мне вернуться на работу, ведь он считает, что после того, как женщина выходит замуж, ей следует сидеть дома.

Мой отец изменил тактику в последний момент. Повернувшись лицом ко мне, он отвернулся от Калеба и сосредоточил все свое внимание на мне.

Мило.

— Что скажешь, Лия? Ты была такой активной, когда начала работать. Нам нужно, чтобы ты закончила этот проект.

Хотя мне очень сильно хотелось отказаться, я не могла. Вините алкоголь или мучительную потребность удовлетворить единственного мужчину, который не хотел меня, но я не могла просто взять и уйти, когда он просил меня вернуться. Мне нужно доказать, что он ошибался на счет меня. Я не ребенок никчемной шлюхи, а ценный член его семьи.

Я кивнула, ощущая себя слабой из-за того, что покорилась ему. Он использует меня для чего-то, но пока не могу понять, для чего. Мое чертово сердце болит. Калеб наблюдал за мной. Я улыбнулась ему, но в глазах, очевидно, отразилось мое беспокойство, а Калеб видит меня насквозь, вплоть до того места, где бьется мое сердце. Слава Богу, он достаточно благороден и не упомянул об этом.

По пути домой Калеб спросил меня, действительно ли я хочу вернуться.

— Ты говорила, что с тебя хватит.

Я раздраженно смотрела в окно, считая огни автомобилей, проезжающих мимо.

— Знаю.

— Тогда почему возвращаешься? Ты ему ничего не должна, Лия.

— Просто позволь мне это сделать, не анализируя причины, побуждающие меня сделать это.

Он посмотрел на меня уголком глаза.

— Хорошо. Но пообещай мне кое-что.

Я посмотрела на него. Калеб не может просить дать ему обещание.

— Если он выкинет такую же штуку, как на свадьбе, ты уйдешь, не оглядываясь.

— Окей, — согласилась я.

Я посмотрела на свои колени, где лежал подарок Маттии, завернутый в жемчужно-белую бумагу, на которой были нарисованы колокольчики. Разорвав ногтем упаковку, я сбросила ее на пол и вытащила набор, состоящий из сахарницы и кувшинчика для сливок. Дешевый стеклянный наборчик с серебряными ручками — такой можно купить в «Marshalls» — но его подарила Маттиа, и мне он нравится. (Примеч. «Marshalls» — американская сеть недорогих магазинов «все для дома».)

Маттиа – единственный человек в моем доме, кто обнимал меня. Я рассчитывала на ее объятия. Я собиралась выключить радио, но именно в этот момент Калеб увеличил громкость.

Играла группа «Coldplay», и он слушал их так, будто они нашептывали ему правду. Я никогда не понимала, почему они ему нравятся. Они всегда стараются украсить свои концерты импровизированным аккомпанементом на фортепиано. Я барабанила пальцами по подлокотнику, выжидая, когда закончится песня. Как будто один человек может починить другого. Если бы это было правдой, то Калебу не нравилась бы песни Дебби Даунер, он бы слушал веселые дерьмовые песенки, олицетворяющие наши отношения. (Примеч. Дебби Даунер — герой вечерней музыкально-юмористической передачи на американском телевизионном канале НБС.) Когда мы только встретились, он захлебывался в чувствах к какой-то женщине, которая разбила его сердце. Несколько лет я провела, пытаясь вытащить его из этого состояния, только для того, чтобы добиться периодического удовлетворения, которое, то появлялось, то исчезало, в зависимости от настроения. Бывали недели, когда мы были счастливы друг с другом, а затем, внезапно, ветер менял направление, и Калеб снова становился задумчивым, мрачным парнем, с которым я впервые столкнулась на вечеринке на яхте.

Но прямо сейчас... в это мгновенье... сегодня — он счастлив. Я посмотрела на его лицо, пока он подпевал песне, и переплела наши пальцы. Он сказал, что я могу доверять ему.

Настоящее…

Со встречи с Оливией я еду домой, попеременно, то всхлипывая, то проклиная все на свете. Весь мир будто расплывается вокруг, пока я обдумываю, насколько велики шансы, что мой муж уйдет от меня. Слова Оливии крутятся у меня в голове, и я чуть не врезаюсь в мусорный бак. Войдя в дом, я пулей вылетаю во двор, где на одеяле расположились Сэм с Эстеллой. Я беру ее на руки и прижимаю к груди. Она извивается и издает вопль протеста. Сэм забирает ее у меня, и она сразу же прекращает плакать. Я снова забираю ее у Сэма.

— Возьми выходной, — приказываю я, изучая ее сморщившееся лицо. — Пришло время ей научиться, черт подери, любить меня.

Сэм удивленно приподнимает брови. Я уже собираюсь сказать ему, что мне не нравится выражение его лица, но он разворачивается и уходит.

Я наблюдаю за ним сквозь стеклянные двери. Он хватает свои ключи с кухонной стойки и, не оглядываясь, уходит. Я снова смотрю на Эстеллу.

— Может быть, мы попробуем еще разок. Если мы поймем, как понравиться друг другу, может быть, твой папочка останется.

Она размахивает кулачками и моргает, глядя на меня. Она и правда, в некотором роде, забавная.

Я вытягиваю ноги и кладу ее на колени. Последующие полчаса я беседую с ней о жизни, пока она не начинает кричать на меня. Затем мы заходим в дом, чтобы пообедать. Уложив ее в кроватку, я надеваю самый сексуальный комплект кружевного белья и жду. Сорок минут спустя я слышу, как Калеб открывает двери своим ключом.

Когда я спешно выходу в коридор, Калеб уже закрывает за собой входную дверь. Я замираю, и когда он смотрит на меня, не знаю, кто из нас выглядит более смущенно.

— Я пришел только чтобы забрать кое-какие вещи.

Он старается не смотреть на меня. Я делаю несколько шагов в его направлении. Мне хочется прикоснуться к нему, сказать ему, как мне жаль.

— Калеб, поговори со мной... пожалуйста.

Он смотрит на меня, и в его взгляде я больше не вижу ни капли тепла. Я вздрагиваю. Неужели все, что было между нами, исчезло?

— Я вернусь за ней завтра. Я просто хочу взять кое-какие вещи, — снова повторяет он.

Я кладу ладонь ему на грудь, и он замирает.

Он хватает меня за запястье.

— Не надо, — теперь он смотрит мне в глаза. — Ты используешь секс, как оружие. Мне это не интересно.

— Но ты нормально воспринимаешь, когда Оливия использует его с той же целью, лишь бы не я, да? — слова слетают с губ, прежде чем я успеваю подумать.

— Что ты имеешь в виду?

Я вспоминаю наш разговор с Сэмом. Если я хочу узнать о его отношениях с Оливией, то сейчас, наверное, самое время спросить, поскольку он и так зол на меня.

— Почему ты вообще спал с ней?

Калеб реагирует мгновенно: схватив меня за плечи, он отодвигает меня в сторону и быстро направляется к лестнице. Я следую за ним.

— Да ладно тебе, Калеб. Ей ты разрешаешь использовать секс или его отсутствие, как оружие. Почему?